– Что за мерзость?!

На столе Анатолий увидел раскрытый альбом для рисования. На его страницах были нарисованы женские фигурки с перечеркнутыми окровавленными животами, а на последней, густо заштрихованной красным, детским почерком было написано: МАМА, УМРИ!

На негнущихся ногах, с альбомом в руке, Анатолий вышел за дверь. На крыльце стояли Агнесса и Верочка. И тут он снова чуть не упал в обморок. В первый момент ему показалось, что рты у девочек зашиты толстыми черными нитками, а лица смертельно бледны. Но потом он понял, что это самодельный «грим» – и белизна, и нитки были нарисованы красками.

– Вера, зачем ты это нарисовала?! – Анатолий протянул вперед раскрытый альбом. – Ты… зачем испортила игрушки?

Верочка молчала.

– Я тебя спрашиваю! Почему ты молчишь?!

– Как же она ответит, если у нее рот зашит? – сказала Агнесса, обе засмеялись и убежали.

– Вернитесь сейчас же!

Но Агнесса, ухватив Верочку за руку, быстро влекла ее прочь.

– Он нам мешает, – сказала Агнесса, когда они пробирались через лес. – Надо избавиться от него.

– Можно попросить его съездить за конфетами, – предложила Верочка.

Агнесса закатила глаза и усмехнулась:

– У меня есть идея получше.

На следующий день, в воскресенье, Верочке удалось уговорить отца съездить вместе с ней в город за конфетами. Анатолий и сам собирался за газетами и сигаретами, так что не отказался взять дочурку с собой. Подъехав к магазину, он велел Верочке посидеть в машине, а сам пошел за покупками.

Когда Анатолий вышел из магазина, то увидел – дверца машины раскрыта настежь, а Верочки внутри нет.

– Верочка?!Газеты выпали из рук. Анатолий в испуге огляделся по сторонам и увидел, что его дочь, живая и невредимая, стоит в сторонке и спокойно на него смотрит.

Дэн остановил отцовскую машину рядом с магазином и наблюдал, как встревоженный отец подбежал к Верочке:

– Как ты выбралась? С тобой все в порядке?

– Как ты выбралась? С тобой все в порядке? – словно попугай, повторила девочка.

– Сейчас не время шутить!

– Сейчас не время шутить, – снова повторила она.

– Вера, перестань, я сказал! – повысил голос отец и слегка встряхнул ее за плечи.

Но Верочка продолжала попугайничать, и Анатолий в сердцах изо всех сил затряс ее за плечи. И тогда Дэн вылез из машины:

– Ты чего пристал к ребенку? Отстань от девочки!

Анатолий выпустил дочь, и та бросилась бежать.

– Вера, стой!

Анатолий побежал за ней. Дэн попытался схватить его за руку, но тот оттолкнул его, и Дэн растянулся на тротуаре. Верочка заплакала навзрыд.На крик из магазина выбежали люди. Плачущая Верочка рассказала им, что папа бил ее кулаками по голове. Кто-то вызвал полицию, и Дэн рассказал трагическую историю, как он, увидев, что избивают ребенка, попытался заступиться, но и сам был избит. Невзирая на протесты, Анатолия заковали в наручники и увезли. А заплаканную Верочку отвезли в загородный домик к маме, едва не упавшей в обморок от такого поворота событий. Она никак не могла поверить, что ее муж был способен на такое.

* * *

Марго в черном костюме спускалась по лестнице:

– Я готова.

– О, приоделась моя женушка! – расплылся в улыбке Феликс, дожидавшийся внизу. Еще в субботу утром они договорились с Зубовыми, что заедут за Агнессой в воскресенье. Оно настало, и сегодня их ждала славная забава.

Марго, презрительно фыркнув, прошла мимо «муженька», готового заключить ее в объятия, надела шубку и сказала:

– Поехали. А то все веселье пропустим.

– Возьмите меня с собой! – попросила Кира. – Я тоже хочу посмеяться над страданиями людей.

– Это закрытая вечеринка, кого попало туда не пускают, – ответил Феликс.

Но Кира не обиделась – ее сегодня ждала своя забава. Как только за Феликсом захлопнулась дверь, она взяла его фотоаппарат и стала изучать содержимое. Увидев фотографии, на которых Леонид Борисович целовал Катю, Кира злорадно захихикала. Сегодня ей скучать уж точно не придется!

Когда внедорожник Марго и Феликса подкатил к загородному домику, они увидели, что Люба складывает вещи в багажник.

– Куда это ты? – спросила Марго.

Вытирая слезы, Люба рассказала о случившемся.

– Тебе нельзя в таком состоянии за руль! – заботливо сказала Марго. – Ты должна думать о себе.

– Я не знаю, когда Толю выпустят, – плакала Люба. – Может быть, завтра, а может…

– Ты будешь ночью одна, если уедешь, – увещевала «добрая соседка». – А здесь мы останемся с тобой. Завтра поедем, когда скажешь.

– Нет, мне надо ехать, – Люба была настроена решительно. – Я должна выяснить, что происходит.

Она открыла дверцу машины, собираясь сесть, но Марго подошла сзади и ловко провела ей рукой по затылку. Глаза Любы сразу затуманились, и она чуть не упала.

– Ой… У меня кружится голова…

– Вот видишь! Ты переволновалась, ослабла. Тебе нужно прийти в себя. Оставайся, мы побудем с тобой.

Любе было плохо. Мутило, голова кружилась. Она безучастно позволила «добрым соседям» отвести ее в дом.

– Я не понимаю, что с ним произошло, – вздыхала Люба, пока Марго поила ее чаем. – Он голоса никогда не повышал, не то чтоб на дочку руку поднять…

– Может, это какая-то ошибка?

– Есть свидетели, что он ударил Верочку. И дочь говорит, что это не первый раз. Это происходило у меня под носом! И я не знаю, что мне теперь делать…

Действительно, Верочка, единожды солгав, уже не могла остановиться. Она рассказала матери, что отец бил ее неоднократно, когда они оставались наедине. И это стало для Любы самым большим шоком.

– Первым делом нужно перестать так нервничать, – ответила Марго. – У тебя осталось успокоительное?

– Да, но я не могу его принимать. Мы же решили завести второго…

– Тебе надо сейчас думать о Толе и Верочке, – строго сказала Марго. – В таком состоянии находиться опасно, ты подорвешь здоровье.

Люба согласно кивнула, и Марго, недолго думая, направилась за медикаментами.

Девочки в это время играли на полу. Агнесса негромко сказала Верочке:

– Готовься. Ты знаешь, что делать.

– А это точно надо делать? – нерешительно спросила та.

– Не разочаровывай меня!Это было сказано так грозно и властно, что пристыженная Верочка опустила глаза.

Очнулась Люба на снегу между деревьев. Вокруг валялись пустые коробки из-под успокоительного, россыпь таблеток… У женщины все плыло перед глазами, не удавалось ни сфокусировать взгляд, ни собрать мысли воедино. Где она, что здесь происходит? Люба попыталась подняться, но ноги подкашивались, хотелось упасть и лежать.

Наконец Люба разглядела неподалеку бревенчатую сторожку. С горем пополам она поднялась и двинулась туда. Голова дико кружилась, тело не слушалось, ее шатало и заносило в разные стороны, женщина то и дело падала, хватаясь за деревья и кустарник.

Вот и сторожка. Люба тяжело привалилась к двери, собираясь открыть ее, но вдруг услышала изнутри веселый смех и голоса.

– Тихо-тихо! – донесся мужской голос. – А то придет мамаша и отберет у нас бутылку!

Внутри снова засмеялись. Люба приоткрыла дверь и увидела сидящих за столом мужчину и женщину. Они пили вино и веселились. Словно сквозь туман, Люба узнала в них своих соседей – Феликса и Марго.

– Что вы здесь делаете? – спросила женщина, вваливаясь внутрь и держась за дверь, чтоб не упасть.

– Что мы здесь делаем? – наморщила лоб Марго. – Ах да, мы отмечаем!

– Что вы… отмечаете?..

– Твои похороны! – торжественно ответил Феликс.

Несмотря на отвратительное состояние, соображала Люба хорошо. Теперь до нее доходило, в какой нешуточной опасности она находится. Она доверяла благопристойным с виду соседям, ничего о них толком не зная. Что они с ней сделали? И кто они? Грабители? Маньяки? И Верочка, что с Верочкой?!

Люба испуганно попятилась. Первой мыслью было броситься бежать куда глаза глядят. Но непослушные ноги подломились, и она упала на четвереньки в снег. Страх придал женщине сил, она поползла прочь, проваливаясь в сугробы.