Наконец кино закончилось, попкорн тоже. Маша, уже в куртке, стояла в прихожей, и Дэн вышел ее проводить.

– Спасибо, – искренне сказала Маша.

– Тебе спасибо.

Они слились в долгом и страстном поцелуе, который ни один из них не хотел прерывать.

– Пойдем в твою комнату! – прошептала вдруг Маша.

– Ты уверена?

– Да.

Он подхватил ее на руки и внес в свою спальню. Маша несмело сняла куртку, расстегнула кофточку. Дэн посадил ее к себе на колени и стал целовать, бережно поглаживая. Он не был новичком в этом деле. И Маша расслабилась, постаралась отбросить природную стыдливость, позволила себе поддаться охватившему ее желанию. Глаза ее затуманились, сладкий жар разлился по телу.

– Горячо, – простонала она.

– Мне остановиться?

– Нет, – ответила Маша и вдруг отстранилась. Зеленый огонь полыхнул в ее глазах, и она сама припала к губам Дэна – страстно, неистово. С неожиданной силой девушка повалила его на кровать и уселась сверху, то наваливаясь на него всем телом, то резко выпрямляясь, отчего ее длинные волосы взлетали высоко вверх. Наконец полетела прочь тонкая маечка, и Маша одним рывком разорвала на Дэне футболку.

Ему стало не по себе. Такой яростной, безумной страсти он еще не встречал. Маша снова набросилась на него с поцелуями, и он увидел, что ее глаза горят зеленым демоническим огнем – и безумием.

– Маша, Маша! – воскликнул испуганный Дэн и сбросил ее с себя.

Маша села на полу, возвращаясь в действительность. Из одежды на ней оставались брюки и бюстгальтер, и ей сразу стало стыдно.

– Я сделала что-то не так? – смущенно прошептала она.

– Нет, – сухо ответил Дэн. – Ты тут ни при чем, поговорим об этом завтра, ладно?

Совершенно убитая, Маша быстро оделась и поплелась домой. Дэн молча проводил ее до порога и запер за ней дверь. Ну конечно же, думала девушка, это она все испортила! Проклятая неопытность…

На следующее утро с Леонидом Борисовичем случилась неприятность. Перед самой гимназией его чуть не сбила машина. Она пролетела мимо на большой скорости почти вплотную, и учитель еле успел отскочить, рассыпав в мокрый снег свои бумаги. Он хотел запомнить номер, но тот был заляпан грязью, а стекла тонированы. Хотя сама машина показалась Леониду знакомой, кто-то из учеников ездил на такой. Вот только кто, он не мог вспомнить. Зато вспомнил, что эта машина не первый уже раз преследовала его по городу.

– Добрый день, профессор! Как вы себя чувствуете? – с улыбочкой поздоровался Дэн, когда Леонид, отряхивая мокрые бумаги, шел по коридору.

Учитель медленно обернулся:

– Ты ведь ездишь на машине, Дэн?

Парень кивнул и охотно продемонстрировал ключи от машины с оригинальным брелоком.

– За мной кто-то следит в последнее время, – строго сказал учитель. – Какой-то парень на машине, такой же, как у тебя.

Дэн с наглой ухмылкой подбросил ключи в руке:

– Вы меня в чем-то подозреваете?

– Нет. Пока нет. Но если это ты… остановись, пока не поздно. Пока тебя не выгнали из гимназии. Кивни, если понял.

С тем же нахальным видом Дэн кивнул, а потом крикнул вслед:

– У нас в стране презумпция невиновности!Разумеется, это Дэн следил за учителем. Он и сам не знал, зачем Марго понадобился Леонид. Но… задания нужно было выполнять.

* * *

Марго сидела на огромной каменной плите, смиренно сложив руки. Рядом плескались морские волны, а где-то в стороне виднелось кладбище.

– Эти люди родились на триста лет позже, чем я, – задумчиво сказала она. – И вот, они уже спокойно спят.

Но Ян, явившийся сюда по ее просьбе, не был настроен на философию:

– Что тебе нужно, Марго?

– А ты торопишься к своей подружке? – не удержалась она от яда. – Мне кажется или она похожа на меня?

– Кажется.

– И ты испытываешь к ней те же чувства, что и ко мне когда-то? – она подошла к нему и заглянула в глаза с надеждой.

– Снова показалось, – отрезал Ян. – Она лучше тебя, Марго.

Холодный морской ветер трепал его волосы. Он повернулся, чтобы уйти, но Марго окликнула:

– Подожди. Ты можешь кое-что сделать для меня.

– Я ничего не могу сделать для тебя, – Ян остановился.

– Ошибаешься! – воскликнула демонесса. – Прикончи меня!

Теперь он обернулся. Марго смотрела на него с отчаянием, в глазах блестели слезы:

– Я очень устала. Просто смертельно…

Ян растерялся. Он слишком хорошо знал Марго, чтобы ей верить.

– Что ты задумала? Я не верю ни одному твоему слову, Марго!

– Так избавься от меня! – пылко воскликнула она. – Отправь меня в ад! Небеса против не будут. Никто вообще не будет против. Никто…

И прежде чем он успел что-то ответить, она на миг прижалась щекой к его щеке, обняла за плечи – и исчезла.

* * *

Петр Евгеньевич, сильно не в духе, шагал по цеху, а за ним робко семенил Павел.

– Почему до сих пор не организована встреча с украинцами?!

– Она организована… почти, – замялся Павел. – Наталья договаривается.

Но Петра такой детский лепет еще больше разозлил:

– Почему никто, кроме меня, не может решить вопрос по контракту?! А что будет, когда ты сам станешь управляющим?

– Ну зачем ты так говоришь? – смутился сын. – Ты еще долго будешь директором…

– Немедленно займись контрактом с украинцами!

И тут Софья решилась и вышла из-за станка.

– Я зашла попрощаться, – с грустной улыбкой сказала она. – Переезжаю в гостиницу, а завтра самолет – возвращаюсь в Лондон.

Отец молчал, мрачно глядя на нее. Глаза Павла воровато забегали.

– Папа… Мне жаль, что все так получилось. Я не хотела тебя расстраивать. Я приехала не ради денег, а потому, что ты был болен. Правда! Будь здоров, пожалуйста…

Петр пристально смотрел на дочь, пытаясь понять, лукавит она или нет. А Софья между тем обратилась к брату:

– Паш, можно тебя на минуту?

Павел кивнул, и они отошли в сторону. Что угодно ожидал он услышать – обидные слова, угрозы, клятвенные заверения… Но слова сестры его всерьез обескуражили:

– Помнишь свою любимую игрушку? Оранжевый грузовичок?

– Ну… Помню. А что?

– Помнишь, ты потерял его? Ты так плакал тогда… Так вот. На самом деле это я его сломала.

Павел смотрел с удивлением. Сестра мягко положила руку ему на плечо:

– Паш, прости меня за всю ту боль, которую я тебе причинила. Я не хотела. Ну, кроме грузовичка… Прости, хорошо? Для меня ты так и остался мальчишкой, – она поцеловала брата в щеку. – Береги папу.

С этими словами Софья развернулась и быстро ушла. Павел растерянно смотрел ей вслед.

– Что она тебе сказала? – осведомился отец.

– Ничего, – тихо ответил Павел.

Дэн с ухмылкой наблюдал, как Катя и Леонид Борисович весело болтали и смеялись на перемене, отойдя в сторонку. Наконец учитель ушел, а Катя, все еще улыбаясь, прошлась по коридору.

– А ты не скучаешь, молодец! – с ироничной улыбочкой подрулил к ней Дэн. – Уже забыла Гошу? Новый парень у тебя… Староват, конечно, зато с контрольной может помочь.

Катя опешила. Она никогда не расценивала свою дружбу с учителем как роман.

– Это какой-то бред! – вырвалось у нее.

– А я думал, это Леонид Борисович, – хмыкнул Дэн, глядя учителю вслед. – Хорошо смотритесь вместе!

– Мы просто говорили… об английских идиомах, – напряглась Катя.

– Думаю, его волнуют не идиомы, и тебя, кстати, тоже, – похабно улыбнулся Дэн. – Как будет «любовь-морковь» по-английски?

– Дэн, ты чего? Никакой любви! Он мой учитель!

– А по-моему, это никого, кроме тебя, не парит, – осклабился парень. – Ты бы видела, как он на тебя смотрит…

– Хватит!

Дэн пожал плечами – хватит так хватит – и с той же пошлой улыбочкой направился в класс.Катя осталась стоять в столбом. Мимо нее шли на урок одноклассники, прошел и Гоша, в упор посмотрев ей в глаза. Но Катя даже не прореагировала – между ними все было кончено.

* * *

Наконец заветный контракт с украинскими партнерами был готов, и Павел вздохнул с облегчением. Теперь оставалось только передать его украинцам – и дело в шляпе. Ну да это было сущей ерундой.