– Он мой партнер, – сказал Макдоу. – Ты пытаешься нас рассорить.

 – Он убийца. Вот что я отметил в первую очередь, когда я выбирал его.

Покьюлей подошел к двум мужчинам:

 – Г-н Чонси, я согласен с вами и я хочу, чтобы вы знали, я от всей души сожалею, что связался с этим человеком.

 – Я смогу постоять за себя перед Зейном, – настаивал Макдоу, даже возможно чересчур. – И перед тобой.

Они вдвоем проигнорировали Покьюлея, как будто он и ничего не говорил, как будто его не было вообще.

 – Ты находишься в серьезной опасности, – угрожал Чонси. – Я разыграю тебя, Макдоу, и даже Зейн знает, что не сможет меня остановить.

 – Мы найдем другого покупателя. Мы получим столько же на черном рынке у какого–нибудь арабского шейха.

Покьюлей видел, что не добьется сочувствия у этих двоих, а также то, как сильно они были погружены в свои аргументы. Украдкой и бесцеремонно он продвигался к двери, подобрав по дороге все еще завернутую живопись, тихо, без суеты, он покинул комнату.

Между тем, Чонси отметил отсутствие у Макдоу опыта по продаже картин на черном рынке, а Макдоу заявил, что, быстрее всего, он сможет продать картину и одновременно получить страховку от Parkeby-South. На что Чонси сказал:

 – И как только ты получишь на руки деньги – ты покойник.

Эту фразу услышал только что вошедший Зейн:

 – Очерняешь меня, Чонси?

 – Говорю ему правду.

 – Макдоу знает, что для него лучше, – сказал Зейн, но судя по тому, как Макдоу посмотрел на Зейна, возможно он и не знал.

Тем не менее, Зейн выглядел беспечно:

 – Покьюлей, у меня нет… – затем он остановился, нахмурился, посмотрел налево и направо. – Где же мой маленький друг?

 – Покьюлей?

 – Картина! – указал Макдоу на стол, где она прежде лежала.

 – Он… он не посмеет!

Трое мужчин повернулись к двери, готовясь к погоне, Зейн уже размахивал своим пистолетом над головой, когда вошел собственной персоной Покьюлей, повернув к ним свое удивленное лицо с робкой улыбкой, а сверток в форме трубки зажат в скрещенных на груди руках.

 – Ты! – взвизгнул Макдоу и возглавил атаку, вплотную подступая к нему с Чонси и Зейном.

Покьюлей с панической улыбкой, вскрикнул и побежал к грудам мусора, а остальные трое за ним. Зейн произвел выстрел в воздух, громкий звук которого просто оглушил их всех в этой замкнутой каменной комнате настолько, что никто, даже сам Зейн не мог услышать свой собственный голос, прокричавший: «Стоп!»

В любом случае это не остановило Покьюлея. Он взбирался на опрокинутый мохеровый диван, карабкался по подушкам и книжным столам, канделябрам к потолку, а полдюжины рук пытались схватить его за лодыжки. Они тащили его обратно, тащили его вниз.

Покьюлей пронзительно визжал и бормотал абсурдные объяснения, пока голос позади не остановил их всех:

 – Улло, улло, улло, что это такое?

Они оглянулись, все висели на хранимых предметах как квартет альпинистов, которые только что услышали гул лавины. Через порог двери переступил в высоком шлеме молодой констебль полиции в форме, толкая свой велосипед.

Дело в том, что водитель того Jensen Interceptor III был очень важной персоной в этой местности. Сэр Фрэнсис Монвич, так звучало его имя. Ему было пятьдесят шесть, и он был очень богат. И когда его 83-летний отец умер, он стал 14-м виконтом Гленгойн, которого очень уважали в этой местности. Когда сэра Фрэнсиса Монвича подбили спереди и сзади, и когда хулиган, который ударил в его переднюю часть авто скрылся в прилегающей сельской местности, местные полицейские смогли взять это дело в свою юрисдикцию. Они обсудили положение вещей. Они сразу же приступили к поиску людей, которые смогли бы помочь полиции в их расследовании.

 – Они направились туда, – сэр Фрэнсис сообщил первой паре констеблей, прибывшей на место происшествия, и драматично указал на извилистую трассу возле амбара, ведущую в гору. Эти констебли были на велосипедах, которые больше мешали, чем помогали им на той тропинке, по которой теперь они должны ехать. И они действительно совершили ужасный скачок вниз между скалами. Они достигли замка Макдоу и исследовали пустые Воксхолл и Мини. Затем прибыла еще одна пара констеблей, но уже в белой полицейской машине. Все рассредоточились по территории, освещая себе дорогу с помощью фонарей.

Первые двое не отпускали своих велосипедов, чтобы избежать их кражи тайными злодеями, а таким злодеем оказался именно Покьюлей, который вынужден был спрятаться в другой комнате. В то время Зейн заперев Дортмундера и Келпа, возвращался обратно в главную комнату. Покьюлей вышел из своего укрытия и увидел полицейского с велосипедом, который направлялся в его сторону, сверкая фонарем из стороны в сторону.

В панике на трясущихся ногах, Покьюлей побежал в комнату, где находились остальные, и секундой позже осознал, какую ошибку он совершил.

Констебль по имени Квиллин не увидел Покьюлея побежавшего впереди него по коридору, но он услышал пронзительные крики, которые последовали и, конечно же, он услышал выстрел. Услышали это также три констебля, занятые поиском поблизости, а также два констебля, только что приехавших на другой полицейской машине.

Полицейский Квиллин вошел в комнату. Зейн после секундных размышлений начал стрелять в него, стрелять по всем, подхватил картину, чтобы начать все сначала на новом месте с совершенно другими людьми.

Еще три констебля ворвалось в помещение. Зейн решил прекратить пальбу. На самом же деле, он засунул свой пистолет далеко внутрь между подушками и алебардами.

Макдоу и Чонси начали рассказывать разные версии произошедшего для констеблей.

Еще большее количество констеблей вошло в комнату.

Покьюлей начал говорить всю правду, которую он только мог выдумать.

Зейн вообще ничего не говорил, но любезно улыбался (как он думал) все полицейским.

Квиллин обнаружил длинный сверток в форме трубки, который, казалось, вызывает огромный интерес у всех этих болтающих мошенников. Забрав его из охотно отдающих рук Покьюлея, он развернул его.

Чонси попытался подкупить констебля.

Полицейский Балигил, окинув его грубый недружелюбным взглядом, спросил:

 – Американец, верно?

 – Канадец, – ответил Чонси.

 – Разберемся с этим в участке, – решил офицер Балигил. – И у кого из вас есть огнестрельное оружие?

Огнестрельное оружие? Оружие? После того, как никто не признался, Квиллин провел быстрый осмотр и в течение тридцати секунд нашел пистолет, свисающий с алебарда.

 – По аккуратней там с отпечатками пальцев, – предупредил его офицер Балигил.

Макдоу бросил озлобленный взгляд на Чонси:

 – Это ты во всем виноват.

 – Ты дешевый лицемерный вор, – парировал Чонси.

 – Будете обвинять друг друга в участке, – предложил им офицер Балигил, – куда мы отвезем всех вас. Пойдем.

Они сопротивлялись, но были вынуждены пойти, жалуясь друг на друга и выдумывая новую ложь для констеблей, которые практически не обращали на них внимания.

 – Мы должны убедиться, что больше нет никого в здании, – обратился Балигил к молодому констеблю Тарви. – Осмотрим и другие комнаты вдоль.

Таким образом, Тарви занялся одной стороной коридора, а офицер Балигил другой, освещаю фонарями одну захламленную комнату за другой.

 – Нет ничего кроме мусора, – сказал Тарви

 – О, они будут иметь дело с нами, – ответил офицер Балигил. – Если все эти вещи краденные, то я не удивлюсь.

И, повернувшись, они увидели офицера Тарви, который двигал засов на закрытой двери.

 – Что теперь, – произнес он. – Кто находится в комнате, запертой снаружи? Наверное, стоит взглянуть.

И офицер Тарви открыл дверь и посвятил своим фонарем, и не увидел ничего нового кроме мебели, старого хлама, сваленных в кучу доспехов (по правде говоря, не было смысла держать эту дверь запертой; но куда еще можно положить засов?)

 – Пойдем, Тарви, – позвал его офицер Балигил.