Да, перчатками я пренебрегла: в них было не удобно, к тому же длинные рукава платья не предполагали подобный атрибут в моем наряде.

Лицо Керша было бесстрастным, на меня он и вовсе не смотрел. Не узнал.

И почему-то моя радость по этому поводу была приправлена ощутимыми нотками разочарования.

Пара фигур прошла в полном молчании. Однако надеждам на то, что мы так и разойдемся, не сказав друг другу ни слова, не суждено было сбыться.

— Великолепное платье! — удостоил меня комплимента Риан. — И необыкновенно вам идет.

— Благодарю, — понизив голос, пробормотала я и постаралась придать своей физиономии польщено-смущенное выражение(шпионы не дремлют).

Разворот. Поклон. Мы снова взялись за руки.

— Прекрасная маскировка, — с расстановкой произнес Керш и сильнее сжал мои пальцы. — Можно сказать — превосходная. Платье, грим, парик, другая походка… Даже я с трудом узнал.

Меня бросило в жар. Плененная рука непроизвольно дернулась. Очень хотелось сказать в ответ что-нибудь язвительно-любезное, но времени до следующей смены партнера оставалось всего ничего, а выяснить, в чем я прокололась, совсем не мешало.

— Как?.. — голос был неожиданно хриплым. — Как узнал?

Спокойно. Держим себя в руках. Не забываем про лицо.

Я в срочном порядке натянула маску из серии: «ах, какой прекрасный вечер!», включавшую выражение дебильного восторга и оскал в тридцать два зуба(или сколько их есть в наличии).

Уголок губ ирье Керша дрогнул в насмешливой полуулыбке, обозначая, что мои старания оценены по достоинству. Я почти потеряла надежду получить ответ на свой вопрос, когда Риан все же сказал:

— Руки. Кожа слишком грубая для благородной, и ногти слишком короткие… Но самое главное — родинки. У тебя их очень много, и есть приметные… как та, что на правой ключице.

Вот черт! Оказывается, мазать белилами следовало не только лицо, но и грудь. Кто бы мог подумать, что мужчины внимательно изучают местоположение родимых пятен на телах своих любовниц…

— Не знала, что ты посещаешь подобные мероприятия, — пробормотала я.

— К твоему сожалению! — усмехнулся Риан. — Как Наблюдатель, я обязан быть в гуще событий и принимать участие в…

— …Коллективной попойке, — моя подсказка заставила его запнуться.

Как раз в этот момент подошло время менять партнеров.

— Еще увидимся, — многообещающе бросил мне Керш напоследок, и мы разошлись в разные стороны…

К моему глубокому сожалению, танец закончился значительно раньше, чем я успела обдумать сложившуюся ситуацию и выработать примерный план действий. Но все подходящие случаю стратегии вылетели из головы, когда я увидела, что Лабиз, деликатно избавившись от своей спутницы, неспешно, но в то же время довольно быстро, направляется к выходу на галерею…

Должно быть не я одна считала дворец уродским сооружением. Наверное, сменяющие друг друга правители тоже испытывали щемящее чувство острой жалости смешанной с гадливостью, глядя на свою обитель, и периодически предпринимали попытки хоть как-то ее облагородить. Скорее всего, именно тягой к прекрасному и объяснялось появление пристройки к западному крылу в виде крытой галереи, с устроенным в ней зимним садом. Не знаю, как все это великолепие выглядело раньше и сколько поколений пыталось еще больше улучшить или, для разнообразия, ухудшить наследие предков, но современникам досталось довольно обширное пространство, как попало заставленное кадками и горшками с разнообразными растениями. Нельзя с уверенностью утверждать, что это была изначальная задумка, но галерея представляла собой некий лабиринт с бессчетным количеством маленьких тупичков оканчивающихся то статуей, то маленьким фонтанчиком, а чаще всего резной деревянной скамейкой, и служило не чем иным, как местом свиданий.

Нынешним вечером, как впрочем и всегда, на галерее было влажно и немного душно. Разноцветные фонарики хорошо освещали только небольшую часть зимнего сада у высоких двустворчатых дверей бального зала, темноту же остального пространства едва разбавляли редкие светильники. В воздухе висел тяжелый пряный аромат цветущего махагора. В полумраке серебристыми колокольчиками заливались фонтаны, а за ближайшей стеной живой изгороди слышались характерные звуки сопутствующие близким отношениям… очень близким отношениям…

Покинуть зал мне удалось довольно быстро и без особых сложностей. Предвкушающее косившегося в мою сторону Наблюдателя очень удачно перехватил какой-то тип в темно-зеленом камзоле, ирье Шифур увлекся своей последней партнершей настолько, что забыл о моем существовании, а от шпионов Аджея я ускользнула, затерявшись в толпе. При этом особых надежд, что меня нескоро обнаружат, я не питала, но определенная фора все-таки имела место быть, и ею следовало воспользоваться незамедлительно. Существовала только одна маленькая проблемка: оказавшись в зимнем саду, я не имела ни малейшего представления, где искать Лабиза, который, конечно же, не поджидал меня у дверей.

Направо или налево — вот в чем вопрос.

Я потопталась на месте… и повернула налево.

Казалось, сегодня зимний сад, выглядевший обманчиво пустым, решила использовать для мнимого уединения добрая половина благородного общества. Из каждого укромного уголка до слуха доносились перешептывания, шелест одежды, звуки поцелуев и прочее. Оставалось лишь удивляться, чем же собравшихся здесь людей так не устраивают кровати и диваны — во дворце было полным полно пустующих комнат, где можно было устроиться со всеми удобствами. Наверное, бедолаги соскучились по остроте ощущений, а может, все объяснялось принятой дозой алкоголя, однако факт оставался фактом: галерея нынче представляла собой омут разврата.

Вполне возможно и Рагор Лабиз завернул сюда исключительно для плотских утех. Что ж, тогда мне любопытно взглянуть на его избранницу… или избранника.

Я скинула туфли и перехватила подол платья, хотя в сложившейся ситуации принятые меры были излишни, вряд ли кто-нибудь услышал мои шаги среди журчания фонтанов, шебуршаний, причмокиваний и стонов. Тупиковые ответвления от основного прохода с фонтанами, статуями и скамейками сменяли друг друга. Обнимающиеся мужчины и женщины, женщины и женщины, мужчины и мужчины… чего я только не повидала за какие-то пять минут своего присутствия в зимнем саду.

В одном закутке под символичной скульптурной группой из трех обнаженных юношей тискались трое парней, причем один из них был тот самый «благоразумный» из напавшей на Тиро банды. В другом уголке, скрытом кустами лилейно-белой виланарии, пара мужиков разложила на скамейке пышнотелую брюнетку да с таким энтузиазмом ее охаживала, что во мне даже вспыхнуло острое чувство зависти. Не то чтобы я была сильной поклонницей любви на троих, но подобный опыт в моем активе уже имелся и оставил довольно таки приятные воспоминания. Возбуждение тугой спиралью свернулось в животе, и я на время забыла о своей великой миссии, предаваясь бесстыдному подглядыванию.

Брюнетка была хороша. Ох, как хороша! Не знаю, как на лицо, — его скрывали выбившиеся из прически пряди волос, — а вот все изгибы ее тела были видны прекрасно и оставить равнодушным просто не могли. Мужикам я тоже позавидовала. Да, она была полновата, но при взгляде на нее в голове крутилось единственное слово — «роскошная». Тяжелые груди соблазнительно покачивались в такт ее движениям. Один из мужчин поочередно ловил ртом ее крупные напряженные соски. Женщина стонала и ругалась сквозь зубы. И было заметно, что это еще больше заводило ее любовников, да и меня тоже… Все трое предавались любви с естественностью, неистовостью и бесстыдством. От них невозможно было отвести взгляд. Это было безумно возбуждающе и прекрасно.

Неосознанно я сделала шаг вперед… и в этот момент услышала посторонний звук. Громкая музыка и гомон голосов ворвались в приоткрытую дверь, ведущую в зал: на галерее появилось новое действующее лицо. Вряд ли кто-то кроме меня заметил появление очередного гостя. Моя троица так уж точно не обратила на это никакого внимания, особенно если учесть, что все трое, кажется, были близки к экстазу. Я же метнулась обратно в проход. Интуиция благим матом орала, что это Наблюдатель и никто иной, а, следовательно, времени у меня мало… очень мало…