— Письмо от герцога, — Гвиоль протянул матушке свиток, а я задумчиво прикинула расстояние до камина, если придать лысому правильный угол полета…

— Мне, кажется, герцога ввели в заблуждение, — откладывая прочтенное письмо и поднимаясь из-за стола, сказала мать Илисатт, — все изложенные здесь предположения лишены оснований, я уверена.

— Эрда настоятельница, — мужчина поморщился, — мы ищем преступника, опасного преступника, а следовательно обязаны проверить все возможные… предположения.

— Ирье Гвиоль, — матушка чуть повысила голос, — искать преступника в женском монастыре по меньшей мере странно, вы не находите?!

— Обычного преступника — да, но этот преступник необычный, — вояка и не собирался сдаваться. — Охотник Ирнан Катриоль — женщина. И она здесь.

— Вы отдаете себе отчет в том, что говорите? Вы утверждаете, что одна из сестер — убийца?!

— Ни в коем случае, эрда настоятельница. Насколько мне известно, под вашим покровительством находится женщина не являющаяся монахиней.

— Вы говорите абсурдные вещи, ирье Гвиоль, — презрительно качнула головой мать Илисатт.

— Вы будете это отрицать?

— Я не стану ничего отрицать или подтверждать, но, тем не менее, попрошу вас покинуть нашу обитель.

Мужчина покраснел, но ответил спокойно:

— При всем уважении, никак не могу исполнить вашу просьбу. Прискорбно, что вы не доверяете словам герцога, эрда настоятельница, но может быть тогда вот это заставит вас изменить свое мнение, — с этими словами мужчина положил на стол еще один свиток. — Это приказ короля…

— Покойного?

— Да, ныне покойного короля, земля ему пухом… но это не отменяет действие приказа. Он обязывает нас задержать впредь до расследования дела Диану Рэвейн, известную как Охотник Ирнан Катриоль, подозреваемую в жестоком хладнокровном убийстве восемнадцати человек. И, попрошу обратить внимание, эрда настоятельница, что любой участвующий в сокрытии преступника и оказании ему помощи, так же считается преступившим закон.

Ознакомившись с документом, матушка отложила его в сторону осторожно, словно ожидала, что через мгновение он рассыплется в пепел. Черт! А что?! Хорошая мысль. И я снова глянула на камин.

— Я наделен необходимыми полномочиями, а также могу давать свидетельские показания. Видит Бог, я не хотел доводить до такого. Эрда настоятельница, будьте любезны, позовите элиссу Рэвейн, или же вы и дальше будете проявлять бессмысленное упорство, и мне самому придется искать ее?!

— А вы же не знаете, как она выглядит, — тихо сказала мать Илисатт.

— Не знаю, — подтвердил Адор. — Но у всех Охотников есть отличающие их татуировки.

— Где?

— На спине.

— И что же… вы будете… будете раздевать сестер?

— Если потребуется.

— Всемогущий посылает нам испытание, — с расстановкой произнесла матушка. — Сестра Анабелл спуститесь за… нет…

Илисатт повернулась и посмотрела на меня:

— Лучше вы… идите вы.

Я взглянула в прекрасные чуть удлиненные к вискам зеленые глаза матери-настоятельницы и улыбнулась. Мать, она на то и мать, чтобы пожертвовать всем ради своих детей. Она давала мне шанс, в противовес своему благополучию и благоденствию монастыря. Слишком дорого она оценила мою жизнь, она столько не стоит. Я молча подошла к Илисатт, опустилась на колени и поцеловала ее руку. Потом поднялась, и, встав в пол-оборота, чтобы видеть всех находящихся в комнате мужчин, сказала:

— Никого звать не надо, матушка! Я и есть — Диана Рэвейн. Простите, что не сказала сразу, — и обратилась к Адору, весело ему подмигнув, — вам полагается награда ирье Гвиоль. Вы задержали опасного преступника… и монашек раздевать не пришлось.

Переодеться мне, конечно, не дали, равно как и забрать свои вещи, а жаль, очень жаль. Уж больно хороши были мои звездочки и удобный браслет под них. Да ладно, найду потом приличного кузнеца и восстановлю свой боезапас. А вот клинка мне было не жалко, это был меч Гевара, и брать его в руки снова совсем не хотелось.

Не смотря на просьбы матери-настоятельницы, кандалы мне навесили прямо в ее кабинете, и я покинула монастырь, как и подобает преступнику — гремя цепями. Ко всему прочему Гвиоль потребовал доказательств моим голословным утверждениям, и мне пришлось частично оголиться, являя всем собравшимся отличительный знак Охотника. Хорошо хоть последние несколько дней я по необходимости щеголяла в бесформенных панталонах, иначе разглядывание татуировки имело бы более интимный характер, так как нижнего белья я здесь не носила.

Отряд, прибывший за мной, состоял из семи человек, граф Верье был восьмым, но его я не считала ни за сколько-нибудь серьезного противника, ни даже за человека. Итак, семеро. За исключением Гвиоля, все наемники, вооружены до зубов, но явно недоумевают, как их сюда занесло. Странно. То ли ничего не знают об Охотниках, то ли не верят что я — он и есть.

Мои предположения подтвердились на первом привале, когда один из мужчин, — чернявый широкоплечий громила по кличке Драй, не присутствовавший непосредственно при задержании, — еще раз внимательно меня осмотрев во всеуслышание брякнул:

— Мы вроде ехали за убийцей. Зачем нам эта бледная немочь?.. Ее и на всех то не хватит, если использовать по прямому назначению. Эй, Гвиоль, ты часом ничего не перепутал?!

— Может хоть цепь с нее снять, — поддакнул пузатый рыжий бородач, — а то глядишь, свалится под тяжестью.

Наемники дружно заржали.

— Может, капитана потянуло на экзотику? — влез в разговор третий — худой, длинный как жердь, лопоухий парень.

— А Охотники могут менять обличье? Кто знает?

— Ага-ага, сейчас монашка, а тока ты ей платье задерешь, оп-па, и здоровяк с тебя ростом.

— Во-во! И тут уж не ты его, а он тебя!

Снова радостный гогот.

— Может, проверишь?..

— Отставить разговоры! — рявкнул подошедший Гвиоль. — Вам за что заплатили?! За сопровождение и охрану! Вот этим и занимайтесь! Остальное — не вашего ума дело!

— Как скажешь кэп, — кивнул Драй. — Да только ребята думали: Охотника повезем — прославимся, а тут доходяга убогая. Расстроились…

Опровергая его слова, наемники снова принялись лыбиться.

— Хватит прохлаждаться! — оборвал Гвиоль. — Лошади уже отдохнули, а у нас мало времени.

Неприязненно глянув на меня, он кивнул лысому со шрамом:

— Блэр, помоги.

Особо помогать Блэр мне не собирался, больно дернув за руку, поднял на ноги. Черт! Синяки останутся. Зря я тогда не сунула его головой в камин.

Моим глазам лысый видимо не доверял, так как постоянно подсказывал направление, грубо толкая в спину. Судя по всему, это доставляло ему особое удовольствие. Чужая радость, для меня не горе, но только не за мой счет.

— Блэр! — рявкнул Адор.

— А что?! Ты же сказал помочь! Вот я и помогаю ей идти быстрее.

— Не так грубо.

— Как скажешь, кэп, — и Блэр звонко шлепнул меня пониже спины.

Все, кроме меня и Гвиоля нашли это очень забавным.

Я тихо сказала:

— Еще раз так сделаешь — убью!

— Ого! Голосок прорезался! — Радостно зашептал мне на ухо Блэр. — А то я думал, так и будешь молчать всю дорогу. Убьешь?! И как же ты это сделаешь, детка?

Загадывать мне не хотелось, и я ответила уклончиво:

— По обстоятельствам…

Возле кареты графа, в которой меня собственно и везли, наемник подставил мне подножку. Я едва не упала, и больно стукнулась коленкой о ступеньку, а Блэр, якобы помогая мне удержаться на ногах, облапал мой зад и нахально сунул руку между ног, насколько это позволяло бесформенное длинное платье. Отреагировала я мгновенно, даже не успев подумать насколько это в данной ситуации неосмотрительно. Цепи, сковывавшие руки и ноги одновременно, не давали простора для маневра, но наемник подставился сам, оказавшись очень близко, а так как он при этом еще и наклонился, то мой локоть попал ему аккурат в лицо. Блэр взвыл от неожиданности, а я зашипела от боли — мало того, что от рывка металл впился в голые лодыжки, так еще и пришлось прыгнуть в карету, чтобы успеть развернуться и занять оборонительную позицию. Карета качнулась, и дверца захлопнулась, скрывая от меня происходящее. Снаружи послышался шум возни и приглушенная брань, а когда дверь снова распахнулась, вместо Блэра я увидела немного помятого и очень злого Гвиоля. Вслед за ним в карету буквально вполз бледный до зелени граф Верье. Щелкнул кнут возницы, и мы тронулись.