Компьютер начал издавать противный писк. Какого хрена там еще?! Да чтоб его!!! Пошел вразнос гиперпривод, обнулив всю базу координат, вот же черт! Корнев уже не обращал внимания на то, что Хайди теперь немного разбирается в волшебных русских словах — сыпал этими самыми словами от всей души, пачками и обоймами. Но, чтоб его туда–сюда и оттуда–отсюда, такое же бывает только при взрыве масс–бомбы! Корнев начал всматриваться в экран. Ну точно, мать твою, вот и она… Странная какая‑то, таких он еще не видел. А это что? Это что, ко всем чертям, матерям, свиньям и кому там еще?! В сторону Скраггенхольда со всей дури улепетывал маленький неказистый кораблик. Тот самый кораблик, который, мать его куда не положено, стоял рядом с «Чеглоком» в ангаре на пиратской базе.
— Рома, что случилось? — тревожно спросила Хайди. Или только сообразила, что что‑то не так, или не хотела отвлекать жениха, пока он злобно ругался.
— Масс–бомба, — говорить про корабль с пиратской базы Корнев пока не стал. — Гиперпривод полетел к чертям, надо садиться. Это Скраггенхольд. Перенастроим гиперпривод по базе данных местного космопорта. Иначе дальше лететь не сможем.
Такой лаконизм оказал должное воздействие на Хайди — с серьезным и немного испуганным видом она затихла. Собственно, этого Корнев и добивался, чтобы Хайди поняла суть и серьезность происходящего и не отвлекала его от решения столь неожиданно свалившейся на их головы проблемы.
Держа курс на Скраггенхольд, Корнев лихорадочно и урывками (а что вы хотите, ручное управление — это вам не шутки, тут надо быть внимательным и ни на что другое не отвлекаться) соображал, в какую переделку он снова попал. То, что все это не случайность, было и так ясно — масс–бомбы просто так возле гиперпространственных тоннелей не взрываются. И корабли пиратские тоже просто так на Фронтире не появляются, знаете ли. Вот только какой смысл делать это у Скраггенхольда?
С космопортом сразу связаться не удалось. Где‑то с полчаса Корневу и Хайди пришлось любоваться экранной заставкой и слушать дикую мешанину звуковых помех. Когда ожидание уже порядком надоело, наконец прорезался голос диспетчера, явно нервного и задерганного, и «Чеглок» получил свою очередь на посадку. Ну вот, снова ожидание, на этот раз все‑таки осмысленное. Впрочем, не таким оно оказалось долгим — почти через пятнадцать минут корабль оказался в нежных объятиях антиграва, неторопливо ведущего «Чеглок» на посадку. Все‑таки космопорт на Скраггенхольде хоть и был всего один, зато очень хорошо, по–скандинавски основательно, оборудованный.
Корнев еще успел задаться вопросом, как именно будет устанавливаться очередность доступа к базе данных, как снова заговорил космопорт, на этот раз уже не голосом диспетчера:
— Внимание! Вас приветствует космопорт Скраггенхольд. На планете произошло восстание. Мы, Фронт справедливости, преисполнены решимости положить конец господству олигархической диктатуры шахтовладельцев и произволу их пособников — так называемых акционеров! Мы не позволим олигархам и их пособникам вырвать Скраггенхольд из цивилизованного демократического сообщества и продать нашу свободу нацистскому Райху! Мы верны принципам свободы, демократии и прав человека и поэтому убеждены: судьбу Скраггенхольда должно определять все население планеты, а не олигархическая верхушка! Просим всех сохранять спокойствие и выполнять все распоряжения временной администрации и повстанческого командования. В интересах вашей безопасности не покидайте ваши корабли до особого распоряжения. Ваши законные права и интересы будут неукоснительно соблюдаться. Наш отличительный знак — желто–голубой флаг и желто–голубые повязки. Помните: там, где желто–голубые флаги — там свобода, порядок и безопасность!
Вот оно что, мать его… Желто–голубые флаги, значит. Укры. Предки их, украинцы, когда‑то давно вообще были русскими, потом по прихоти истории жили то в России, то в Польше, то еще черт его помнит в каких государствах, потом снова в России. Даже свое собственное государство пытались изобразить, впрочем, получилось неудачно и ненадолго. Потому что начисто забыли свои корни и решили, что они — какой‑то совершенно отдельный от русских народ. Потом, правда, за ум взялись, но далеко не все. И стоило им это дорого, кровью умылись основательно. Ну а те, кто так и остались держаться за свою особенную нерусскость, утратили даже имя украинцев и стали называть себя украми. В честь, понимаете ли, какого‑то мифического древнего племени, которое они сами себе выдумали в качестве предков, чтобы подчеркнуть, что они не русские.
Ну и правильно. Нечего им украинцами называться. Украинцев Корнев знал многих, да что далеко ходить — вот в полку, в своей только эскадрилье были и Юра Павлюк, и Петя Яловенко. В канцелярии полковой была такая симпатичная барышня Ира Васылык. Ну и вообще, много их в России. А эти… Укры — они и есть укры. Даже само название какое‑то чужое и неприятное, брр… Укрылись где‑то или украли что‑то.
Что этих укров так много на Скраггенхольде, Корнев как‑то не думал. Нет, видел их тут, конечно, но дела имел исключительно с местными — шведами, норвежцами, датчанами, исландцами, честно говоря, у Корнева не получалось различать их между собой. Про укров знал, что местные нанимали их работать на шахтах, потому что те соглашались на относительно небольшие зарплаты, а много здесь платить не могли, иначе шахты оказывались неконкурентоспособными. А теперь, значит, восстание. Получалось, что укров тут было немало…
Так, первое дело, раз никакой прямой угрозы пока не просматривается, разобраться в обстановке. Корнев запустил поиск новостных каналов, но, против ожидания, не загрузился ни один. Попытка повторить поиск осталась столь же безрезультатной. Похоже, украм достался не только космопорт, но и коммуникационный центр. Коротко поясняя свои действия для внимательно наблюдавшей за его манипуляциями Хайди, Корнев начал сканирование частот в надежде, что хоть старое доброе радио чем‑то поможет.
Помогло. Сквозь хрип и шипение помех пробился голос, вещавший от имени Объединенного совета акционеров. Смысл передаваемого сообщения заключался в том, что упомянутый совет не допустит, чтобы судьбу Скраггенхольда определяли те, кто даже не завозит на планету свои семьи, для кого Скраггенхольд — лишь временное пристанище, что всем патриотам необходимо встать на защиту своих домов от коварных мятежников, остальное Роман не расслышал из‑за помех. Для Корнева, впрочем, главным в этой передаче стало то, что теперь он точно знал: главный город планеты — Хеймарсдален — удерживается местными. Вот туда бы ему и надо попасть, потому что там русское консульство, а значит, и независимая от местных, а главное — от укров, связь. Корнев уже начал соображать, как бы ему переместиться из пункта А в пункт Б, в смысле из космопорта в Хеймарсдален, для чего и просматривал выведенную на экран карту. И тут на помощь Роману неожиданно пришли укры, сами того не подозревая, резко ускорившие течение его мыслей.
— Внимание, внимание! Передаем распоряжение коменданта космопорта Скраггенхольд! — вновь вышел на связь космопорт. — Всем гражданам Российской Империи и Арийского Райха предписывается незамедлительно покинуть корабли! Это относится и к пассажирам, и к членам экипажей вновь прибывших кораблей! Вам необходимо пройти процедуру удостоверения личности, после чего вы сможете вернуться на ваши корабли! Повторяем: всем гражданам…
— Рома, что значит это? — от волнения Хайди опять начала строить фразы по–немецки, что в последнее время происходило с ней все реже и реже.
— Это значит, что вытащить хотят именно нас с тобой, — Корнев решил, что Хайди пора знать правду. — Масс–бомбу, из‑за которой мы попали сюда, доставил корабль тех самых пиратов, которые похитили тебя на Альфии.
Хайди побелела. Беззвучно пошевелив губами, она решительно тряхнула головой:
— Я никуда не пойду. Не пойду, — твердо сказала она.
— Мы никуда не пойдем, — уточнил Корнев, и, недобро усмехнувшись, добавил: — Пристегнись.
