Я нашел Джейми в скверном настроении; он все еще покрыт синяками. Он ничего мне не рассказал о случившемся, да это и не нужно, потому что об этом сейчас говорит весь Нью-Йорк.

Два дня назад обе комиссии конгресса собрались на объединенное заседание, однако до сих пор из Вашингтона не слышно ничего нового. Члены обеих комиссий вершат свои дела в абсолютной тайне. Эта нехарактерная скрытность очень всех нас тревожит.

Вчера вечером из Вашингтона приехал Хьюит, он привез с собой проект резолюции, который комиссии собираются представить конгрессу. Вероятно, Тилден и Хьюит просидели над ним всю прошлую ночь, изучая проект по пунктам.

Незадолго до полудня Тилден и Хьюит спустились в гостиную, где собрались подлюжины советников (и ваш покорный слуга). Тилден выглядит на редкость невозмутимым. Я наконец научился понимать, что его невозмутимость не более чем маска, скрывающая крайнее раздражение.

— Джентльмены, объединенная комиссия конгресса приняла решение о создании избирательной комиссии. Хотя члены конгресса войдут в ее состав… это новшество будет функционировать вне конгресса, а следовательно, вне конституции.

— Но это же только проект, — быстро ответил Биглоу. — Конгресс может его отвергнуть.

— Мистер Хьюит сообщил мне, что демократы — члены сенатской комиссии уже одобрили в принципе создание такой комиссии…

— Но, губернатор, после консультации с вами палата представителей, которую мы контролируем, может отвергнуть это предложение, — сказал один из юридических советников Тилдена.

Тилден повернулся к Хьюиту:

— Не слишком ли поздно вы со мной консультируетесь?

У Хьюита был жалкий вид: весь день он страдал от нескончаемых приступов икоты. Подобно Наполеону, он держит руку под сюртуком, поглаживая свой диспепсический желудок.

— Губернатор, комиссия палаты представителей не консультируется с вами даже сейчас. Этим я хочу сказать, что конгрессмены осуществляют свое конституционное, независимое право. Я, безусловно, консультируюсь с вами.

Сидя за покрытым бязевой скатертью столом, мы тщательно рассмотрели план создания избирательной комиссии. Как всегда, губернатор вникает во все детали. За ночь он изучил проект до тонкостей.

— Лично я считаю этот проект абсолютно неконституционным.

— Тогда опротестуйте его! — Хотя Биглоу и юрист, у него совершенно не юридический темперамент. — Палата представителей вас поддержит…

— Джон, я не имею права открыто вторгаться в сферу законодательной власти Соединенных Штатов…

— Тогда сделайте это тайно! — воскликнул преданный поборник закона Биглоу.

На причудливо изогнутых сине-серых губах мелькнуло подобие улыбки.

— Мне кажется, что вы не вполне поняли мистера Хьюита. Поскольку демократы в сенате одобряют эту комиссию, он считает, что палата представителей должна последовать примеру сенаторов. Мы уже не можем остановить это…

— Но что вы советуете? — спросил Хьюит тоном человека, не выдержавшего экзамен; так оно, в сущности, и было.

— Конечно, я не могу посоветовать вам согласиться с этим проектом. Но я готов дать советы относительно ряда деталей.

Затем проект избирательной комиссии был тщательно рассмотрен еще раз. Она будет являть собою трибунал, состоящий из тринадцати достойных граждан. Девять будут отобраны из обеих палат конгресса. Четыре — члены Верховного суда. Каждая палата конгресса отберет по пяти представителей в комиссию, из которых один будет исключен по жребию.

Тилден считает этот последний образец конгрессовского остроумия абсолютным легкомыслием.

— Может быть, я потеряю пост президента, но я не собираюсь выигрывать его в лотерею, — сказал он твердо.

— Тогда как же следует отбирать членов комиссии? — спросил Хьюит.

— Только не жеребьевкой и не путем интриг. Я бы посоветовал вам действовать медленно и обдуманно. Все-таки в нашем распоряжении есть еще целый месяц.

Однако Хьюит удивительно малодушен.

— Есть опасность, губернатор, что… ну, словом, конфликта с генералом Грантом.

Тилдена это позабавило.

— Нарочно не придумаешь ничего более полезного для нашего дела, чем приказ президента ввести войска в Капитолий. Но он этого не сделает. Не понимаю, зачем нужно сдаваться до решающей схватки? Для этого у нас будет сколько угодно времени, если мы проиграем. Нет, мы должны добиться выполнения наилучших условий.

— Сегодня демократы — члены обеих комиссий хотят собраться в Вашингтоне. Они хотят знать ваше личное отношение к этому плану.

— Коль скоро вы ставите вопрос таким образом, я отвечу: я не одобряю этот план. — Тилден вдруг показал зубы. За благодушным невозмутимым фасадом пряталось глубокое возмущение. — Эта комиссия чрезвычайно вредна. Но если ее создание будет одобрено конгрессом, я приложу все силы, чтобы свести к минимуму опасность поспешных и глупых действий. А вы тем временем можете сказать, что лично я не желаю иметь с этим ничего общего и что я глубоко сожалею… — губернатор бросил на меня многозначительный взгляд, — о том, что конгресс в обстановке секретности выработал план, представляющий собой не что иное, как незаконные президентские выборы, противные любым обычаям этой страны.

— Я телеграфирую нашим лидерам, что вы возражаете против этого плана, — Хьюит выглядел абсолютно растерянным.

— Сообщите им также: я глубоко ценю тот факт, что они решили любезно посоветоваться со мной постфактум. — Холодные глаза тигра сверкнули над покрытым скатертью столом. — Я понимаю, почему им нужно мое благословение их недальновидных действий, однако увольте меня от этого. Лично я посоветовал бы передать дело в арбитраж. Я ведь юрист, а не революционер.

— Губернатор, если вы решительно против этого плана, он не будет одобрен, — испуганно сказал Хьюит.

Мы с Биглоу переглянулись. Вот он, шанс Тилдена. Однако тигр за нашим столом превратился вдруг в адвоката.

— Я не могу ставить себя в положение человека, отвергающего решение конгресса, когда стоящая перед нами дилемма требует именно этого. — Этот юридический аргумент, мрачно провозглашенный Тилденом, подорвал его собственную позицию.

Несколько позднее Биглоу попытался переубедить его, однако Тилден твердо придерживается своего принципа. Теоретически он согласится на создание избирательной комиссии, но будет настаивать на изменении способа отбора ее членов.

Незадолго до полуночи прибыл посыльный от славного Чарлза Френсиса Адамса. Этот великий человек предлагает, чтобы Тилден и Хейс совместно призвали к проведению новых выборов.

Тилден развеселился.

— Без репетиции республиканцы украли у нас три штата; теперь же, набив руку, они украдут целых шесть. Передайте мистеру Адамсу мою благодарность, — сказал он посыльному. — Мы увидимся с ним позднее.

— А что я могу обо всем этом написать в «Геральд»?

— Я был бы вам крайне признателен, если бы вы создали впечатление, что я в настоящее время занимаю нейтральную позицию.

— Но могу ли я написать, что вы готовы драться за пост, на который вас выбрали? — С каждой минутой мною овладевает все большая тревога. Тилден-адвокат активно работает против Тилдена-вождя, сумевшего увлечь большинство сограждан требованием реформ.

— Надо говорить не «драться», мистер Скайлер. Пока, во всяком случае. Следует сказать «оспаривать».

Двадцать пятое января. Отель «Уиллард», город Вашингтон.

Семнадцатого января был опубликован проект создания избирательной комиссии. В тот вечер я задал губернатору Тилдену очевидный вопрос: как он относится к проекту, который теперь должен быть утвержден конгрессом?

— Мое отношение к нему не изменилось. — Усталый голос; Тилден совсем потерял свою знаменитую «хватку». — Я придерживаюсь конституции, обычаев, сложившихся в ходе двадцати двух предыдущих президентских выборов. Если ни Хейс, ни я не имеем большинства в коллегии выборщиков, тогда конституция требует, чтобы президент был избран палатой представителей, а вице-президент — сенатом. Если палата представителей назовет меня президентом, как она намерена сделать, я немедленно поеду в Вашингтон и приму присягу президента, даже если через пять минут после этого я буду убит.