Растение в полете Схожее внешне с цаплею, с листьями сухими — летит растение теплое, свойственное Сухуми. В Арктику из субтропиков везет растение летчик, бережно, в крошке пробковой, чтоб не помять колючек. Скоро и Харьков скроется, тучи уйдут к Батуми, но винт не уступит в скорости самому самуму. Он донесется вскорости к сетке широт паучьей, где — на советском полюсе — мы вырастим сад плавучий. Лед порастет цветами, снег заблестит теплицами, все небылицы станут светлыми да-былицами! Я вижу уже заранее под пальмой тушу тюленью. Мы едем с мыса Желания в долину Осуществленья. Глядя в небо Серый жесткий дирижабль ночь на туче пролежабль, плыл корабль среди капель и на север курс держабль. Гелий — легкая душа, ты большая туча либо сталь-пластинчатая рыба, дирижабрами дыша. Серый жесткий дирижабль, где синица? где журавль? Он плывет в большом дыму разных зарев перержавленных, кричит Золушка ему: — Диризяблик! Дирижаворонок! Он, забравшись в небовысь, дирижяблоком повис. Работа в саду Речь — зимостойкая семья. Я, в сущности, мичуринец. Над стебельками слов — моя упорная прищуренность. Другим — подарки сентября, грибарий леса осени; а мне — гербарий словаря, лес говора разрозненный. То стужа ветку серебрит, то душит слякоть дряблая. Дичок привит, и вот — гибрид! Моягода, мояблоня! Сто га словами поросло, и после года первого — уже несет плодыни слов счасливовое дерево. Птичий клин Когда на мартовских полях лежала толща белая, сидел я с книгой, на полях свои пометки делая. И в миг, когда мое перо касалось граф тетрадочных, вдруг журавлиное перо с небес упало радужных. И я его вписал в разряд явлений атомистики, как электрический разряд, как божий дар без мистики. А в облаках летел журавль и не один, а стаями, крича скрипуче, как журавль, в колодец опускаемый. На север мчался птичий клин и ставил птички в графике, обыкновенный город Клин предпочитая Африке. Журавль был южный, но зато он в гости к нам пожаловал! Благодарю его за то, что мне перо пожаловал. Я ставлю сущность выше слов, но верьте мне на слово: смысл не в буквальном смысле слов, а в превращеньях слова. Двойное эхо
Между льдами ледяными есть земля еще земней! Деревянные деревья среди каменных камней. Это северней, чем Север, и таежней, чем тайга, там олени по-оленьи смотрят в снежные снега. И нерыбы точно рыбы там на лежбищах лежат, в глыбы слившиеся глыбы строго море сторожат. Еле солнечное солнце сновидением во сне входит в сумеречный сумрак, тонет в белой белизне. Люди там живут как люди с доброй детскостью детей, горя горького не зная в мире сетчатых сетей. Под сияющим сияньем — домовитые дома, где сплетают кружевницы кружевные кружева. Это — именно вот это! И со дна морского дна эхолот приносит эхо: глубока ли глубина? И желает вниз вонзиться острие на остроге, и кричат по-птичьи птицы: — Далеко ли вдалеке? О, отдаляться в отдаленье, где эхо внемлет эху, о, удивляться удивленью, о, улыбаться смеху! Лесной перевертень Летя, дятел, ищи пищи. Ищи, пищи! Веред дерев ища, тащи и чуть стучи носом о сон. Буди дуб, ешь еще. Не сук вкусен: червь — в речь, тебе — щебет. Жук уж не зело полезен. Личинок кончил? Ты — сыт? Тепло ль петь? Ешь еще и дуди о лесе весело. Хорошо. Шорох. Утро во рту, и клей елки течет. |
