Я заметил, что Кетриккен не повернулась, чтобы посмотреть на нее.

Верити сказал только:

— Иногда лучше начинать отдыхать до того, как придет усталость. Если мы поспим, пока темно, то сможем лучше работать при свете дня.

Кетриккен вздрогнула, будто ее выругали.

— Я могу сделать костры побольше, мой лорд, если вы хотите, — осторожно сказала она.

— Нет. Я хочу отдохнуть рядом с вами, если только вы не против, моя королева.

Это был жалкий знак его любви, но она уцепилась за него.

— Конечно, мой лорд.

Мне больно было видеть, как она рада такой малости.

Она не рада, Фитц, я вижу, как ей больно. Я даю ей то, что могу. То, что безопасно для нас обоих.

Мой король легко читал меня. Пристыженный, я пожелал им спокойной ночи и пошел к палатке. Когда мы подошли к ней, навстречу мне поднялся Ночной Волк. Он потянулся и зевнул.

Ты охотился?

У нас такая уйма мяса, зачем мне охотиться? Вокруг него была целая россыпь свиных костей. Он снова лег, уткнул нос в хвост, такой пушистый, какой только может быть у волка. На мгновение я позавидовал его безмятежности.

Старлинг сидела у костра возле палатки, арфа лежала у нее на коленях. Я кивнул и собирался пройти мимо, но потом остановился, чтобы посмотреть на арфу. Старлинг с довольной улыбкой протянула ее мне.

Шут превзошел самого себя. На арфе не было позолоты, завитушек или инкрустации из слоновой кости или черного дерева, которые, как говорят некоторые, разрушают цельность арфы. Был только шелковый блеск отполированного дерева и легкая резьба, подчеркивающая фактуру. Я не мог смотреть на арфу без желания потрогать или подержать ее. Дерево притягивало к себе. Пламя отражалось в нем.

Кеттл тоже подошла, чтобы посмотреть, и сердито поджала губы.

— Никакой осторожности! Когда-нибудь это убьет его, — зловеще сказала она и пошла в палатку.

Несмотря на долгий дневной отдых, я провалился в сон, как только коснулся головой подушки. Не думаю, что я долго спал, прежде чем услышал снаружи осторожный шум. Я проверил его Даром. Люди. Четверо. Нет, пятеро. Тихо двигаются вверх по склону к хижине. Я почти ничего не мог сказать о них, кроме того, что они пришли украдкой, как охотники. Где-то в темной комнате Баррич беззвучно сел. Он встал и босиком прошел по хижине к постели Молли. Он опустился на колени рядом с ней и нежно коснулся ее руки.

— Баррич? — Она выдохнула его имя и удивленно замолчала.

— Ни звука, — шепнул он, — вставай. Надень туфли и как следует заверни Неттл. Постарайся не разбудить ее. Снаружи кто-то есть, и я не думаю, что они желают нам добра.

Я гордился ею. Она не задавала вопросов и быстро села. Натянула платье на ночную рубашку и сунула ноги в туфли, затем свернула постель Неттл так, что девочка стала похожа на сверток одеял. Малышка не проснулась.

Тем временем Баррич обулся и взял короткий меч. Потом подал Молли знак подойти к окну.

— Если я скажу, вылезай в окно вместе с Неттл. Но не раньше. Кажется, их пятеро.

Молли кивнула. Она вытащила нож и встала между своим ребенком и опасностью.

Баррич стоял сбоку у двери. Казалось, прошла целая ночь, пока они молча ждали нападения.

Засов был на месте, но это не имело значения. Слишком старой была дверная рама. Баррич позволил им дважды ударить в дверь и, как только она начала поддаваться, отодвинул засов, так что дверь широко распахнулась при следующем ударе. Двое, спотыкаясь, влетели внутрь, удивленные неожиданной удачей. Один упал, второй упал тоже, и Баррич проткнул мечом обоих, прежде чем в дверях появился третий.

Третий был крупным человеком с рыжими волосами и бородой. Он с ревом ворвался в комнату, ступая прямо по двум раненым, извивавшимся под его сапогами. У него был длинный меч, прекрасное оружие. Благодаря своему росту и длине клинка он мог достать мечом вдвое дальше, чем Баррич. Толстый человек за его спиной заорал:

— Именем короля! Мы пришли за шлюхой бастарда-колдуна! Опусти меч и отойди в сторону.

Было бы разумнее с его стороны не раздувать и без того неистовую ярость Баррича. Почти без усилий Баррич опустил клинок, чтобы прикончить одного из лежавших на полу, а потом вонзил его в рыжебородого стражника. Рыжебородый отступил, пытаясь использовать преимущества своего меча. Барричу оставалось только последовать за ним, потому что, если бы стражнику удалось сделать полный замах, Барричу пришлось бы плохо. Толстый человек и женщина немедленно ворвались в комнату. Баррич даже не взглянул на них.

— Молли! Пора!

Молли была уже у окна с Неттл на руках. Девочка заплакала от страха. Молли вскочила на стул, распахнула ставни и перекинула ногу через подоконник. Баррич боролся с рыжебородым, когда женщина бросилась вперед и вонзила нож ему в бедро. Он хрипло вскрикнул и парировал очередной удар длинного клинка. Когда Молли попыталась спрыгнуть за окно, толстяк рванулся к ней и выхватил Неттл у нее из рук. Я услышал крик Молли, полный ужаса и ярости. Потом она исчезла в темноте за окном. Потрясение. Я чувствовал потрясение Баррича так же ясно, как свое собственное. Женщина подняла нож, чтобы нанести еще один удар. Баррич резко крутанулся, ударил ее в грудь и снова повернулся к рыжебородому. Рыжебородый отступил. Толстяк сказал:

— Ребенок у меня. Брось меч, или он умрет здесь и сейчас. — Он взглянул на держащуюся за грудь женщину. — Беги за шлюхой! Живо!

Она бросила злобный взгляд, но, не проронив ни слова, выполнила приказание. Баррич даже не смотрел ей вслед. Он видел только кричащую девочку в руках толстяка. Рыжебородый усмехнулся, когда клинок Баррича упал на пол.

— Почему? — сосредоточенно спросил Баррич. — Что мы такого сделали? Почему вы нападаете на нас и угрожаете убить мою дочь?

Толстый человек посмотрел на покрасневшее от крика личико ребенка.

— Она не твоя, — усмехнулся он. — Это отродье ублюдка-колдуна. Мы знаем наверняка.

Он высоко поднял Неттл, как будто собирался швырнуть ее на пол. Он смотрел на Баррича. Баррич издал невнятный звук, полуяростный-полумолящий. У дверей раненый застонал и попытался сесть.

— Она просто младенец, — хрипло сказал Баррич. Как свою собственную, я ощущал теплую кровь, бегущую по его спине и бедру. — Вы ошиблись. Говорю вам, это моя дочь, и она ничем не угрожает вашему королю. Пожалуйста. У меня есть золото. Только отпустите нас.

Баррич, который всегда стоял насмерть, бросил меч и умолял ради моего ребенка. Рыжебородый разразился хохотом, но Баррич даже не оглянулся на него. Все еще смеясь, стражник подошел к столу и зажег свечи. Он поднял подсвечник, чтобы оглядеть разгромленную комнату. Баррич не мог отвести глаз от Неттл.

— Она моя, — сказал он тихо, почти с отчаянием.

— Прекрати врать, — презрительно процедил толстый. — Она дочь бастарда-колдуна. Такая же смуглая, как он.

— Верно, так и есть.

Все головы повернулись к двери. Там стояла Молли, очень бледная. Она тяжело дышала. Ее правая рука была в крови. Она прижимала к груди большой деревянный ящик. Зловещее жужжание доносилось оттуда.

— Сука, которую вы послали за мной, мертва, — хрипло сказала Молли. — И вы тоже умрете, если не бросите оружие и не освободите моего мужа и ребенка.

Толстяк недоверчиво усмехнулся. Рыжебородый поднял меч.

Голос ее почти незаметно дрожал, когда она добавила:

— Ребенок, конечно, наделен Даром. Я тоже. Мои пчелы не сделают вам ничего худого. Но если вы причините хоть какой-нибудь вред одному из нас, они поднимутся, последуют за вами и не дадут вам пощады. Вы умрете от миллиона жгучих укусов. Думаете, будет какой-то прок в ваших мечах против моего пчелиного Дара?

Она переводила взгляд с одного лица на другое, глаза ее сверкали яростью и угрозой. Она прижимала к груди тяжелый деревянный улей. Одна пчела вылетела оттуда и с сердитым жужжанием сновала по комнате. Не сводя с нее глаз, рыжебородый воскликнул:

— Не верю!

Глаза Баррича отмеряли расстояние до лежащего на полу меча, а Молли спросила тихо, почти застенчиво: