Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Отсутствие в договоре придуманного Храмчихиным пункта «о взаимной помощи» легко объяснимо. В Кремле прекрасно помнили, что поводом к началу уничтожившей Российскую империю Первой мировой войны был конфликт между Австро-Венгрией и Сербией, за которую вступилась Россия, и не хотели вторично наступать на те же грабли. Особенно с учетом событий первых лет Второй мировой войны, ход которой вряд ли мог внушить Кремлю особый оптимизм.

В то время как Гитлер раздавил Польшу за месяц, Францию, Бельгию и Нидерланды — за полтора, а Данию — за один день, Норвегию немцы захватили за два месяца, причем при отсутствии общих сухопутных границ, абсолютном господстве вражеского флота на море и противодействии англо-франко-польского десанта, численность которого вместе с норвежской армией не уступала силам вторжения. Советский Союз, задействовав против 350-тысячной финской армии почти 1 миллион, при подавляющем превосходстве в боевой технике, воевал 4 месяца и победил с большим трудом, потеряв вдвое больше людей, чем Германия во всех европейских кампаниях 1939—1940 гг., вместе взятых.

Еще раньше — в 1938 году — германские самолеты абсолютно превзошли советские в Испании. Тогда же герой Гражданской войны маршал Блюхер на озере Хасан, имея целый корпус с танками и авиацией, еле выдавил со спорных сопок два японских полка. Оценив столь неприятную информацию, товарищ Сталин понял, что его любимое детище — Красная Армия, в которую вливались неимоверные ресурсы, к войне не готова. Блюхер, Тухачевский и прочие гении, которым он с малопонятным легковерием (прекрасно зная таланты Тухачевского по катастрофическому провалу Польской кампании 1920 года!) предоставил возможность строить армию, как им вздумается, провалили все что можно, и потому советское руководство изо всех сил оттягивало начало войны. И уж меньше всего оно было настроено нарушать подписанный с Гитлером договор о ненападении. Тем более ради британских агентов влияния, пришедших к власти в результате государственного переворота и делавших все, чтобы во имя интересов Лондона втравить свою страну в ненужную ей войну.

Напомню предысторию событий. Войдя в число победителей в Первой мировой войне, сербское руководство во главе с принцем-регентом (с 1921 года — королем) Александром Карагеоргиевичем решило, что предвоенные планы по созданию Великой Сербии (с присоединением населенных сербами земель Австро-Венгрии, Боснии-Герцеговины, Черногории и Адриатического побережья) теперь для них слишком скромны. Поэтому в состав нового государства вошли еще и земли, заселенные словенцами и хорватами, отношения с которыми вскоре стали портиться, особенно с последними.

Конфликт родственных по крови, но чуждых по религии народов обернулся кровавым террором, жертвами которого стали лидеры обеих сторон — Александр и председатель Хорватской Крестьянской партии Степан Радич. Их преемники принц-регент Павел и глава ХКП Владко Мачек смогли урегулировать отношения на условиях предоставления Хорватии автономии, а Мачеку — поста первого заместителя премьер-министра, но страну продолжало трясти, а поддерживаемые Италией и Германией хорватские нацисты-усташи усиливались. Павел пошел на рискованный маневр. В 1940 году Югославия наконец установила дипломатические отношения с СССР (позже нее в Европе это сделали только Португалия и Швейцария), а 25 марта 1941 года присоединилась к Берлинскому пакту, заключенному полугодом раньше между Германией, Италией и Японией.

Югославский премьер Драгиша Цветкович подписал пакт на чрезвычайно выгодных условиях. Белград смог оговорить отсутствие войск остальных подписантов в Югославии, отказ от военного транзита через ее территорию, гарантию территориальной целостности страны и неучастие ее в войнах партнеров. Тем самым для Белграда лишалась юридической силы третья статья Берлинского пакта, согласно которой если одна из сторон «подвергнется нападению со стороны какой-либо державы, которая в настоящее время не участвует в европейской войне и в японо-китайском конфликте, то три страны обязуются оказывать взаимную помощь всеми имеющимися в их распоряжении политическими, экономическими и военными средствами».

Шансы остаться в стороне от мировой бойни и получить все положенные от торговли с обеими воюющими сторонами дивиденды для Югославии изрядно повысились, но в дело вмешались англичане. Уже после войны тогдашний премьер-министр Великобритании Уинстон Черчилль обнародовал текст телеграммы, направленной Цветковичу 22 марта 1941 года:

«Ваше превосходительство! Полный разгром Гитлера и Муссолини в конечном счете неизбежен. Ни один разумный и дальновидный человек не может сомневаться в этом после того, как английская и американская демократии выразили свою решимость добиться этого разгрома. В мире всего 65 миллионов злобных гуннов, и большинство их занято теперь подавлением австрийцев, чехов, поляков и многих других древних народов, которые они терроризируют и грабят. Численность населения Британской империи и Соединенных Штатов достигает почти 200 миллионов человек, даже если считать одни только метрополии и британские доминионы.

Мы обладаем бесспорным господством на море и с помощью Америки вскоре добьемся решающего превосходства в воздухе. Британская империя и Соединенные Штаты обладают большими богатствами и большими техническими ресурсами, они производят больше стали, чем все остальные страны мира, взятые вместе. Они полны решимости не допустить, чтобы преступные диктаторы — один из которых уже понес невосполнимый урон — растоптали своими сапогами дело свободы или повернули вспять колесо мирового прогресса.

Мы знаем, что сердца всех истинных сербов, хорватов и словенов бьются горячим стремлением обеспечить свободу, независимость и неприкосновенность своей родины и что они разделяют передовые взгляды англоязычных стран. Если бы Югославия в настоящий момент унизилась до участи Румынии или совершила бы такое же преступление, как Болгария, став соучастницей покушения на Грецию, она бы тем самым обрекла себя на верную, непоправимую гибель. Она не избежит тяжкого испытания войны, а лишь отсрочит его, и ее храбрые армии вынуждены будут тогда сражаться в одиночку, будучи окружены и отрезаны от стран, которые могли бы подать им надежду на спасение и оказать поддержку.

С другой стороны, история войн знает не много столь благоприятных случаев, как тот, что представляется югославской армии, если только она сумеет им воспользоваться, пока еще не поздно. Если Югославия и Турция займут место в одном ряду с Грецией и воспользуются всей той помощью, которую им может предоставить Британская империя, то с немецкой чумой будет покончено и будет одержана такая же полная и решительная победа, как и в прошлой войне.

Я надеюсь, что Вы, ваше превосходительство, учтете ход мировых событий и окажетесь на высоте»{51}.

Если отбросить сочащиеся из каждой строчки пафос и демагогию, британский премьер пренахальнейшим образом врал югославскому коллеге. Британский контингент в Греции состоял из двух пехотных дивизий, одной пехотной, одной танковой бригады и небольшой авиагруппы, пополнить его Черчиллю было некем, а значит, никакой реальной помощи Югославии он оказать не мог.

Неудивительно, что Цветкович на дешевую разводку не купился, и 26 марта сэр Уинстон отправил британскому послу в Белграде Рональду Кэмпбеллу секретную инструкцию несколько иного содержания:

«Не допускайте, чтобы между Вами и принцем Павлом или министрами образовалась брешь. Продолжайте надоедать, понукать и приставать. Требуйте аудиенций. Не принимайте ответа «нет». Цепляйтесь за них, указывайте им на то, что немцы уже считают покорение Югославии непреложным фактом.

Теперь не время для упреков или величественных прощальных жестов. Однако в то же время Вы не должны упускать из виду ни одно из тех средств, к которым мы, возможно, вынуждены будем прибегнуть, если убедимся, что нынешнее правительство Югославии уже связало себя безвозвратно. Мы высоко ценим все, что Вами сделано до сих пор. Продолжайте действовать в том же духе, используя для этого все возможные средства». (Там же.)

52
{"b":"223630","o":1}