Когда Артем обнимался с женой, то с боков на него повисли дочери. Артем ойкнул. От боли на лбу выступили капельки пота. Пришлось открыться и рассказать правду. Тесть, Геннадий Григорьевич, напился от радости, теща плясала, жена пела. Девчонки внимательно слушали и слушали. Внучка Ириша все свои наряды продемонстрировала. Позже появились друзья и подруги дочерей. Угомонились все только к двум часам ночи. Вот так же его любили и обожали и еще жалели, когда он вернулся после первой командировки, проделав обратный путь через Сахалин, а прибыл тогда Артем после похорон мамы, самого дорогого для него человека.

10 мая 1995 года они стояли под Хасавюртом, Артему оставался всего один день до вылета на Моздок, а там Москва, а дальше дом, родные и мирная, такая сладкая, жизнь. После утреннего совещания, около девяти часов в палатку зашел посыльный от командующего седьмой – восточной тактической группы войск генерала Овсянникова.

– Товарищ полковник! – сказал посыльный, обращаясь к Шмелеву, – Вас на КП к телефону, а кто и по какому вопросу – не знаю.

Артем сидел на казенной кровати и перебирал вещи в своей походной камуфлированной сумке, готовясь к отъезду домой. Домой с войны!

Погода выдалась хорошая, и он перед отъездом решил постирать необходимое нижнее белье, дабы не везти фронтовую грязь домой. Зная тонкости армейской жизни, полковник понял или, верней, почувствовал что-то неладное. Дело в том, что на войне, как на войне, до последней минуты приземления в Моздоке и даже в любом промежуточном пункте следования нормальные мужики не расслабляются. Ничего вслух не загадывают. За неделю до убытия заменьщиков и дембелей, как правило, берегли. Было, конечно, когда уходили ребята на задание перед самой заменой, но очень редко. Артем встал, поправил куртку, берет, и пошел на КП. Командующий был классный и порядочный генерал, он кивнул на свой телефон ЗАС (закодированная связь) и сказал: «На проводе Антонов».

Шмелев понял, что на проводе генерал Романов, просто так звонить он не будет, а поставить задачу он мог бы и генералу Овсянникову, значит, что-то случилось. Где? Дома? Жена, дети? Полковник взял трубку.

– Товарищ командующий, полковник Шмелев по Вашему приказу…

– Здравствуйте, Артем Викторович! Крепитесь…

– Я готов, – после некоторой паузы ответил Шмелев.

– У Вас умерла мама. Глубоко Вам сочувствую, и мы всячески вам поможем.

– Спасибо! Мне необходимо лететь на Сахалин.

– Да, я уже знаю, где проживала Ваша мама, город Александровск – Сахалинский. Это далеко. Вы готовы сейчас вылететь?

– Так точно! Но у меня нет денег на дорогу и очень мало времени.

– Хорошо! Хочу поблагодарить Вас за добросовестную службу, соболезную по случаю смерти самого близкого Вам человека. Желаю удачи в пути! Дайте трубку командующему, – сказал Антонов (Романов).

Через 20 минут Артем и еще два офицера попутчика летели на Кизляр.

Овсянников пообещал, что его встретят в Моздоке, в Москве, в Хабаровске и Южно-Сахалинске. Артему надо только находить через войска связь в местах перелета и докладывать о следовании и проблемах. Деньги, отпускной билет Артем получит в Москве с посыльным офицером, который встретит его в Чкаловском.

Встреча друзей.

Артем лежал в своей палате и смотрел на часы. Секундная стрелка неумолимо отщелкивала секунды. Был тихий час, и Артем должен был спать или дремать, или читать, но отдыхать после утренних процедур и обеда. В гости к нему вроде уже никто и не рвался. А тут вдруг без стука распахнулась белая дверь, и в ней показалась огромная фигура. Это был Володя Цветков.

– Ну, встречай гостей, фронтовик, – забасил генерал с порога.

Цветков прибыл в военной генеральской форме, которая ему была к лицу и великолепно на нем сидела.

– Вот это подарок, – вставая с кровати и разводя руками, сказал Артем и тут же добавил, – только, чур, генерал, не раздави мою хлипкую фигуру в своих лапах.

– Да ладно, не бойся, знаю все, в плечо тебя долбануло осколком.

Они сначала пожали руки, а потом обнялись и стояли так долго, будто что-то хотели передать друг другу через это соприкосновение. Полковник, прошедший Афган и две командировки в Чечню, и генерал, прошедший Афганистан и весь Кавказ. А еще генерал был в Афгане в одно время с третьим их другом, Витей Зелениным, который уже на «дембеле» и живет где-то недалеко от Москвы во Владимирской области. Знал бы он, что Артем в Реутово, так давно бы прискакал.

Водитель служебной машины генерала зашел следом за ним, поздоровался с Артемом и поставил на стол огромный пакет с гостинцами и скромно вышел. Генерал достал из пакета бутылку коньяка «Арарат» пять звездочек и как-то лихо ее раскупорив, налил по полстакана. Так же быстро разломил шоколадную плитку «Победа» и, поднимая стакан, торжественно сказал:

– Дорогой мой друг Артем! Я рад, ой как я рад, что ты вернулся! – искренне улыбнулся и добавил: – За тебя, за твое выздоровление!

– Спасибо! – сказал Артем, и, чокнувшись стаканами, они выпили их содержимое.

После короткой паузы разговор начал генерал:

– Расскажи, как хоть выглядел Зеленин Витя?

– А где я его видел? – удивился Артем.

– А что, он не был у тебя?

– Нет.

– Да мы с ним позавчера разговаривали по телефону. Я его в этой глуши еле нашел.

– И он обещал приехать?

– Да, обещал.

– Значит, приедет.

– Что значит приедет? Он обещал подскочить к тебе еще вчера.

– А он знал, что ты собираешься сегодня?

– Да, я ему сказал, что буду у тебя часика в три-четыре после обеда.

Друзья, слегка захмелевшие после первой рюмки, вернее, стакана, посмотрели друг на друга, а потом расхохотались. Артем смотрел на часы, и Владимир тоже посмотрел на часы – 15.30. Первым не выдержал генерал:

– Чует мое сердце, что он уже за дверью стоит.

Артем сделал жест рукой и приложил палец к губам – тихо, мол, а сам пошел к двери, но не успел ее открыть, как ее открыл Виктор Зеленин и чуть не налетел на Артема. Это была удивительная встреча друзей! Виктор так ликовал, что застал их обоих в палате! Он просто был счастлив! Артем даже прослезился и, не показывая этого, занялся цветами. Поставил их в пустую банку, налил воды, взял третий стакан с соседней тумбочки и, наполнив их чуть меньше половины, сказал:

– Какие вы молодцы, ребята! Спасибо!

– Это генерал молодец! Он все разузнал, не зря в Генштабе работает, – сказал Виктор.

– Слушайте, мужики, новый анекдот от водителя услышал, – сказал Цветков и начал рассказывать: «Маленький мальчик носится по квартире. Сбрасывает книжки с буфета, раскидывает одежду, опрокидывает стулья. Прибегает нянечка и спрашивает:

– Ты что делаешь?

– Я играю в игру.

– В какую?

– «Твою мать, где ключи от машины?»!!!

Все рассмеялись.

Они одновременно выпили. А третий тост был, как всегда, за тех, кто погиб, кого нет в живых, а четвертый – чтобы наши друзья и близкие за нас третий тост не пили. Так встретились старые друзья-сахалинцы. Уходя, Зеленин произнес свое излюбленное изречение: «Сахалинцы – не просто земляки, это особая нация!»

Отказав генералу поехать к нему домой, Зеленин простился с ним у Курского вокзала и первой электричкой убыл на Владимир.

Виктор Зеленин.

Еще не пели первые петухи в деревне, и полковник запаса Зеленин Виктор Степанович впервые после смерти жены видел хороший сон.

Он, в парадной форме цвета морской волны, со всеми орденами и медалями, стоял у взлетной полосы аэродрома. Да, это был он, Виктор Зеленин, гордый человек, родившийся на острове Сахалин. И, несмотря на своих сорок шесть лет, он выглядел этаким гусаром-ветераном с седыми висками и с достойно поднятой головой. Роста чуть выше среднего, спортивного телосложения, под фуражкой, прямо скажем, лица русской национальности с прямым, чуть расширенным носом, голубыми глазами и волевым подбородком. Вот он уже у трапа самолета. Открывается дверь, и на площадку трапа выходит стюардесса, вся в синем, молодая и красивая, очень похожая на его жену в молодости, а за ней его сын Егор. Егор выше ростом отца, такой же широкоплечий, более выразительный и, с первого взгляда, очень схож с отцом. Он был тоже в военной форме, в голубом берете и тельняшке с медалью на груди. Выйдя из самолета и помахав рукой, он крикнул «Батя!» и побежал вниз по трапу в объятья отца. Они обнялись. В горле Виктора Степановича пересохло, и добрые слезы радости покатились по щекам. Егор своей широкой ладонью гладил отца по спине и говорил: