Цветков хорошо помнил этот день, это был день их свадьбы. Правда, вечером, накануне, они с Мариной забыли совсем об этой дате. После утреннего совещания у Владимира разболелась голова, почувствовал слабость, да странно жгло в груди. Начальник управления, зайдя в кабинет к Цветкову, увидел у него на столе таблетки, сразу поинтересовался о его здоровье. Цветков только отшутился.

А чуть позже по телефону Воронов сказал:

– Владимир Иванович! Езжайте-ка вы домой, отлежитесь, а завтра прошу подъехать к 7.30. Мне нужен ваш совет по кадровым расстановкам и еще ряд вопросов не по телефону.

Генерал Цветков вызвал машину и поехал домой. Недалеко от дома, он сказал водителю остановиться и попросил его сходить в магазин «Копейка», где на первом этаже сразу у входа продают цветы, купить хороший букет. «Хорошо, что я успел вспомнить про день свадьбы, думал он, ожидая возвращения водителя. Он сидел в машине и пытался представить, как обрадуется Марина его появлению, и вдруг Цветков увидел, как по ступенькам салона красоты спускается его ненаглядная Марина. Она была ослепительно красива с новой прической, на высокой шпильке, в платье, которое она купила себе совсем недавно. Когда она его примеряла, то спрашивала:

– Вов! Ну, скажи, как оно мне?

– Обол… денно! Ты прекрасна! – отвечал он ей.

Платье очень украшало Марину, а когда она стала снимать его при Владимире, то он не удержался и предложил «обмыть» это дело любовью, и они отметили эту покупку пылко на кровати, и очень даже были счастливы. И что было так не жить?

– Вот она снова в этом платье, – подумал он и стал заворожено любоваться ею, привкушая скорую встречу. Но что это? Из припаркованной в пяти метрах от крыльца БМВ, цвета серый металлик, вышел молодой высокий мужчина лет тридцати пяти, с черной шевелюрой волос на голове, крепкого спортивного телосложения, он был выше Марины еще на голову, в темно коричневом костюме и бежевого цвета рубашке. Мужчина, обойдя свой автомобиль спереди, энергично подошел к Марине и, взяв ее за руку, повел к БМВ. Усадив на переднее сидение пассажира Марину и, прикрыв дверцу машины, он почти бегом вернулся на свое водительское место.

Генерал был просто шокирован и некоторое время пребывал в полном замешательстве, но потом машинально перелез на сидение водителя, пытаясь завести двигатель и начать преследование. Но, увы, ключ зажигания его водитель по привычке забрал с собой. Странно, но ухажер Марины ему показался очень знакомым человеком. Заднее стекло БМВ было не затонировано, через которое Цветков и увидел, как они поцеловались, а через пару секунд БМВ, моргнув левым поворотом, исчезла между домами, за домом Владимира. Через две минуты появился водитель с букетом больших красивых роз. Открыв свою дверцу у машины, удивился и спросил генерала:

– Владимир Иванович! Вы за меня поедете?

– Нет, Серега. Я просто посидел на твоем месте.

– Ладно, тогда идите на свое место, не положено мне руль передавать никому другому.

Владимир, подавленный увиденным у парикмахерской, вошел в квартиру и увидел образцовый везде порядок, на плите приготовленный уже ужин. Видимо, все было заранее продумано, а значит, скоро ее не жди. Бешеная ревность охватила боевого генерала.

– Убью обоих! – все, что мог в гневе сказать он.

Владимир запомнил номер машины. Он стал собираться. Переоделся в джинсовый костюм, надел кроссовки, достал из сейфа наградной пистолет, загнал в гнездо рукоятки заряженный патронами магазин и, засунув его сзади за пояс, пошел в гараж выгонять «Форд».

Цветков колесил по дворам, всматривался во все номера серебряного цвета БМВ и наконец-то среди двух больших семнадцатиэтажных домов, на большой площадке обнаружил искомый объект. Наступило время томительного и волнующего ожидания. Прошел час, и никто не появился. Много всего пронеслось за это время в голове у Владимира. Главное, что прошла немного агрессия.

Он решил поставить машину у своего дома и вернуться в квартиру. Не устраивать же разборки у подъезда дома любовника, он-то, причем здесь?

В прихожей на телефоне горел маячок, значит, есть сообщение. У генерала много чего было электронного в квартире. У него в дивизии был хороший особист, и когда Владимир отделывал квартиру, то тот помог ему установить по старой дружбе некоторые интересные штучки. Владимир нажал на кнопку сообщения и услышал голос Марины:

– Дорогой! Я сегодня подойду попозже, ужинай сам, котлеты на плите, не беспокойся. Целую тебя, Марина.

Определитель номеров, номера, откуда был звонок, не зафиксировал, по-видимому, Марина звонила из автомата.

Зазвонил телефон, прерывая воспоминания о Марине. Это позвонил его зам и уточнял отправку в командировку офицера. Цветков посмотрел на часы, до выхода оставалось два часа. До начала операции меньше двух суток. Он достал из шкафа чистое полотенце и пошел принимать душ.

Виктор Зеленин. Электричка.

Прошло два дня, как Виктор вернулся из Чечни. Он отоспался и с нетерпением ждал вестей от Цветкова. Вторая ночь у него прошла плохо, без сна. С вечера он хорошо протопил печь. К полуночи ударил мороз под минус двадцать. Ему не спалось, до двух часов он смотрел кино по телевизору, потом новости о боестолкновении в Чечне, где погибло четверо наших ребят из ОМОНа.

– Зря я послушал генерала, – рассуждал Зеленин, – матери ищут своих сыновей до победы, а он влип сразу в заварушку, пока так и не поняв толком ее цели и не сделав больше никаких попыток, улетел. Матерей в Ханкале он видел, их, говорят, даже на довольствие заместитель по работе с личным составом поставил, а командующий разрешил выдать им пропуска, чтобы могли на территорию КП проходить. А я, как заяц рванул из Чечни. Цветкова, видите ли, послушал. Надо было все-таки остаться в Моздоке, все поближе к делам. Да, кто имел бы права меня тронуть? Это что заграница? Я, долбанный ублюдок! – ругал себя, как только мог, Зеленин. – А что, если Егор в подвале каком-нибудь сидит или в яме (зиндане). «Духи» все, что хочешь, могут придумать. Но уж точно не будут они с пленными, тем более с десантом, сюсюкаться. А если казнить такую категорию, то будут бить поизощреннее, живого места не оставят.

Зеленин от досады заскрежетал зубами, сжал кулаки и сел у стола, обхватив свою голову руками, стал раскачиваться, как маятник, вправо и влево. Вдруг он резко встал, подошел к холодильнику и достал из него початую бутылку водки. Налил стакан и выпил залпом, не морщась, а поставив стакан, сказал:

– Завтра сборы! Все решено, еду в Москву, а там поездом на Моздок.

Он стал более тщательно собираться, чем в прошлый раз, и к вечеру был готов выехать.

Понимая, что один он ничего не решит, он упорно верил в то, что Егор жив. И пусть говорят, что одна беда не ходит, – Зеленин надеялся на хороший исход. У него повышенная интуиция. Когда они с Аннушкой перед санаторием проходили диспансеризацию и когда Анна, после посещения гинеколога сказала, не скрывая радости, что по-женски у неё все хорошо, то Виктора почему-то это насторожило. Надо бы порадоваться за жену, у которой были порой проблемы в виде полипов или еще чего-нибудь, а он как-то не поверил, что ли. И на тебе, рак.

Утром Зеленин пошел к Кузьмичу просить подбросить его до платформы и сразу решил позвонить от него в Москву. Людмилы, видимо, в Москве не было, а может быть, куда – то и ушла. Телефоны П, веткова и на службе, и дома молчали.

– Степаныч! Отведай-ка у нас чайку и блинчиков с медом, а то в этих переживаниях не до завтрака тебе, – сказала супруга Кузьмича и начала накрывать на стол завтрак.

Зеленин согласно кивнул и молча сел за стол.

Не прошло и пяти минут, как зазвонил телефон. Кузьмич снял трубку.

– Алло! Вы кто? Генерал П, ветков? Да, он здесь. Даю, – Кузьмич протянул трубку Зеленину.

– Ну, здравствуй, Виктор! – пробасил в трубке генерал.

– Здравствуй, Володя! Что есть по Егору?