Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Азеф вздохнул с облегчением, он и раньше догадывался, а быть может, и доподлинно знал от разговорчивого Ратаева или других охранников, кто такой Татаров на самом деле. Будучи членом Центрального комитета и зная об Азефе практически все, Татаров доносил в Департамент полиции о его активной роли в покушениях на царских администраторов, о скрытых им от хозяев предприятиях, в которых он принимал участие в качестве революционера. С целью устранения конкурента Татаров дважды заявлял лидерам со-циалистов-революционеров об истинной роли Азефа в партии и полиции [581]. По утверждению Татарова, сведения об Азефе он получил через своего родственника от Ратаева[582] . Борьба Татарова с Азефом кроме алчности и тщеславия питалась страхом разоблачения, Татаров проиграл, но прежде чем сойти в небытие, он доставил своему сопернику много тревожных минут.

С увольнением Ратаева Азеф поступил в распоряжение Рачковского. Очень скоро отношения между вице-директором Департамента полиции и его секретным агентом начали портиться, в конце лета 1905 года Азеф перестал получать ответы на свои письма, прекратились поступления жалованья, связь с Департаментом полиции разрушилась. Когда весной 1906 года Герасимов перевербовал Азефа, он фактически ни в чьих агентах не состоял. Как выяснилось позже, Рачковский видел своим главным помощником Татарова, а не Азефа, о двойной игре которого знал в подробностях и поэтому не желал ему доверять. Рачковский отнес убийство Татарова на счет Азефа. Провокатора тревожил неожиданный разрыв с Департаментом полиции, он терялся в догадках, не мог найти объяснений случившемуся. В ноябре 1905 года вечером в Петербурге кто-то ударил Азефа ножом в спину, но толстая шуба помешала глубокому проникновению ножа, и провокатор не пострадал. Нападавший не пытался грабить, он выследил, нанес удар и скрылся. Как избежать следующего нападения? Он писал Рачковскому и не получал ответов [583]. С конца лета 1905 года по весну 1906 года трудное время в жизни провокатора. Связь с политической полицией порвана, самодержавие вот-вот рухнет, и всплывут страшные документы, жена категорически отказалась ехать в Америку. Но его ожидали еще худшие испытания.

Все революционные и оппозиционные партии России изобиловали провокаторами, но ни об одном из них не поступало такого количества разоблачительных материалов. Исследователь жизни и деятельности Азефа А. В. Лучинская насчитала десять сообщений о его предательстве [584]. Сегодня к перечню, составленному Лучинской, можно прибавить еще два. Но пробить непоколебимую веру руководителей партии социа-листов-революционеров в непогрешимость Азефа не удавалось ничем. Почти все, кто сообщал о предательстве Азефа, вскоре попадали за решетку, но и это не убеждало упрямых лидеров эсеров. Поток разоблачений Азефа растянулся на четырнадцать лет, и все бесполезно. Поведение ЦК эсеров в отношении Азефа не поддается логическому анализу. Сообщения из Департамента полиции они считали провокацией и в то же время понимали, что более убедительной информации не бывает. Казалось бы, удостоверившись в предательстве Татарова и тем самым проверив правдивость письма Меныцикова, эсерам следовало взяться за Азефа. Не жертвует же полиция Татаровым ради того, чтобы оклеветать Азефа. Но об обвинениях в адрес Азефа забыли тут же.

Азефу почти всегда удавалось о надвигавшейся на него опасности узнать раньше других. Ростковский дал прочитать письмо Меныцикова Азефу, и он отправился к Рачковскому за советом, а Меньшиков узнал обо всем на другой день от своего прямого начальника [585].

Ни одному человеку, из сообщавших о предательстве Азефа, несмотря на очевидность доказательств, не поверили. Даже когда 9 февраля 1908 года одновременно в нескольких городах империи арестовали всех боевиков из Северного летучего отряда, никто из членов ЦК не обратил свой взор в сторону Азефа[586]. Но вот что странно, никто из сообщавших о предателе, за исключением Бакая и Бурцева, не настаивал на расследовании.

БАКАЙ

В январе 1906 года в Петербурге начал выходить журнал «Былое» — первый легальный журнал, посвященный истории освободительного движения в России. Его фактическими редакторами являлись участники революционного движения и одни из первых его историков В. Я. Богучарский, В. Л. Бурцев и П. Е. Щеголев. В последних числах мая 1906 года с редакторами «Былого» начал сотрудничать чиновник особых поручений Варшавского охранного отделения. М. Е. Бакай.

В открытом письме от 9 февраля 1909 года в петербургскую газету «Речь» Бакай попытался объяснить причины столь странного сотрудничества. По цензурным соображениям письмо удалось опубликовать лишь после Октябрьской революции. Приведу из него отрывки:

«Я русский, малоросс, казак и православный. Впервые был арестован в мае месяце 1902 г., освобожден в октябре, а в декабре месяце того же года поступил на службу по вольному найму как нештатный чиновник в Департамент полиции и здесь впервые увидел Зубатова. (...) В августе 1903 г. после увольнения Зубатова ротмистр А. Г. Петерсон был назначен начальником Отделения по охране порядка и общественной безопасности в Варшаве, а я остался при нем в качестве чиновника.

Петерсон состоял начальником до сентября 1905 г., а потом был переведен на такую же должность в Москву, что считалось и считается повышением. За совместную свою службу мне ни разу не приходилось в его действиях видеть провокаторских приемов, и действительно, за это время в Варшаве не открылось ни типографий, ни лабораторий, ни бомб, ни складов оружия и не создалось политических процессов. Часто на лично-служебной почве чины Департамента полиции хотели удалить Петерсона, но это им не удавалось. Тогда чиновники Департамента полиции Е. П. Медников, Луценко и зав. наружным наблюдением в Варшаве Яковлев при помощи провокаторов Давида Айзен-листа и Мошека Шварца решили убить генерал-губернатора К. К. Максимовича, думая, что после этого убийства Петерсон будет удален, но потом решили убить его самого; в последний момент Шварц раскаялся и признался во всем; следствие вел умерший Н- А. Макаров, и по непонятным причинам оно было прекращено. Дело это известно сенатору С. Г. Ковалевскому. После перевода Петерсона в Москву начальником был назначем Шевякин, который на первых порах своей деятельности начал заниматься чистейшей провокацией; при помощи провокаторов изготовлял бомбы, производил аресты по анонимным доносам, перлюстрированным письмам, заявлениям воров, альфонсов и проституток. Атмосфера Охранного отделения сразу была насыщена какой-то вакханалией над жизнью и свободой людей. Мне было тяжело все это видеть и слышать, а потому акт 1/ октября я встретил с чувством живейшего удовольствия, так как я думал, что он давал возможность прекратить вакханалию горсти полицейских.

А. Г. Патерсон
Полицейские и провокаторы - image52.png

В декабре 1905 года я поехал в Москву, там застал восстание и был свидетелем, как Рачковский привозил пудами погромные прокламации, печатавшиеся в Департаменте полиции, а офицеры Семеновского полка писали смертные приговоры карандашом на клочке бумаги и здесь же их приводили в исполнение. 20 де-Йабря я возвратился в Варшаву и здесь сделался свидетелем невероятных ужасов. По приказанию генерал-губернатора Г. А. Скалона и обер-полицмейстера Меера при сыскном отделении была устроена пытка над политическими, которых сыщик Грин подвергал невероятным истязаниям и вынуждал говорить то, что он приказывал. Крики и стоны этих несчастных целыми днями стояли в стенах ратуши. В декабре того же года в застенки было брошено человек 20 юношей и девушек от 16 до 18 лет, которые были впоследствии расстреляны в административном порядке для устрашения революционеров.

вернуться

581

53 См.: Лонге Ж-, Зильбер Г. Указ. соч. С. 91.

вернуться

582

54 См.: Савинков Б. В. Воспоминания//Былое, 1917, № 3. С. 112.

вернуться

583

55 См.: Николаевский Б. И. История одного предателя. С. 156.

вернуться

584

56 См.: Лучинская А. В. Великий провокатор Евно Азеф. Пг.-М., 1923. С. 94—101.

вернуться

585

57 См.: Былое, 1909, № 9-10. С. 178—179; Агафонов В. К. Указ, соч. С. 255—258.

вернуться

586

58 Лонге Ж., Зильбер Г. Указ. соч. С. 44.

80
{"b":"223575","o":1}