Между тем Лопатин вступил в «Народную волю», и его сразу же избрали в Исполнительный комитет. Весной 1884 года он поехал в Россию с целью возрождения разгромленной Судейкиным — Дегаевым «Народной воли» и в Петербурге возглавил Распорядительный комитет. За лето ему удалось многое сделать. Он изъездил Россию с целью объединения столичных и провинциальных кружков революционной молодежи. Встречаясь с сотнями людей, среди которых, конечно же, были лица, находившиеся под подозрением полиции, Лопатин обратил на себя внимание охранки.
6 октября 1884 года его на Казанском мосту окружили переодетые сыщики. Ни ловкость, ни физическая сила ему не помогли [367]. При обыске Лопатина и его квартиры полицейские отобрали «всю наличность восстановленных им революционных связей» [368]. Он делал записи, не соблюдая конспирации, не пользуясь шифрами, надеясь, что , заметит слежку и успеет все уничтожить. По халатности Лопатина остатки партии «Народная воля», уцелевшие после дегаевщины, оказались в руках охранки. История с попавшими в руки полиции адресами и последовавшими арестами преследовала и не давала Лопатину покоя всю жизнь. Его никто ни разу не упрекнул, но он до самой смерти не простил себе этого.
Конашевича и Стародворского судили в 1887 году по одному процессу с Лопатиным, и они оказались в Шлиссельбургской крепости. Конашевич сошел с ума, и его в 1896 году отправили в Казанскую психиатрическую лечебницу, где он и умер. Со Стародворским дело обстояло иначе.
В 1906—1907 годах в редакцию журнала «Былое» скромный архивариус Департамента полиции приносил секретнейшие документы, которые тут же копировались и возвращались обратно. Из этого источника в «Былом» узнали, что Стародворский дважды — в 1890 и 1892 годах писал прошения о помиловании. Никто из шлиссельбургских узников не просил у царя пощады, но Стародворский пошел дальше — он предлагал взамен помилования свои услуги Департаменту полиции. После освобождения из крепости и поступления на службу в Петербургское охранное отделение бывший шлиссельбуржец разъезжал по Западной Европе и России с лекциями, окруженный почетом и любовью. Летом 1908 года Бурцев пригласил Стародворского посетить его на улице Люнен, 11, в Париже. Он сообщил о неопровержимых доказательствах сотрудничества Стародворского с охранкой и потребовал от него ухода из общественной жизни. Убедившись, что подлинные документы отсутствуют, Стародворский все отрицал. Тогда Бурцев опубликовал материалы о его предательстве. Стародворский настоял на проведении третейского суда. Суд под председательством Ю. О. Мартова постановил,, что улик для доказательства виновности Стародворского недостаточно.
«Увы! — писал Мартов.—Через 10 лет сухая проза архивов, развороченных новой революцией, принесла неопровержимые доказательства того, что мой — тогда уже покойный — «подсудимый» на деле не только совершил то, в чем обвинял его Бурцев, но и превратился после Шлиссельбурга в оплаченного агента» [369]. Обнаружилось, что начальник Петербургского охранного отделения А. В. Герасимов гордился своим агентом из шлиссельбуржцев.
Возможно, с дегаевской истории началось разочарование Тихомирова в революционном движении, и он, автор знаменитого письма Исполнительного комитета партии «Народная воля» Александру III по случаю убийства его отца, в 1886 году обратился к тому же Александру III с покаянием. Признанный лидер народничества превратился в сотрудника реакционной московской газеты. Это попытка объяснения, но не оправдания,— другие народовольцы не разочаровались, никакая скверна их не коснулась. Приведу отрывок из письма Тихомирова Дегаеву, написанного поСле его разоблачения и до убийства Судейкина:
«У вас много способностей, но есть огромные проблемы. Это страшное состояние, которое дает более шансов на ошибки, чем на верный расчет. А раз сделана ошибка, способности ведут к тому, что зло выходит громадно... Вы так должны за собой смотреть, так внимательно следить у себя за всем, что может проистекать из стремления к величию, как немногие... С момента вашей уверенности в своем величии вы окончательно теряете душевное равновесие... Для революционера, более чем для кого-нибудь, нужны принципы, а для таких натур, как ваша, принципы — единственное спасение» [370].
Мы не знаем, как попало это письмо к его публикатору Л. Э. Шишко, известному народовольцу и историку, по какому поводу оно написано, его полного текста. Но и этот отрывок достаточно красноречив. Лидер партии журит и поучает разоблаченного провокатора, зная о содеянном. Не кажется ли читателю, познакомившемуся с отзывами Тихомирова о Дегаеве, с их взаимоотношениями, что они друг друга стоили? Взаимоотношения двух расчетливых дельцов.
Тихомиров длительное время руководил партией, был автором программных документов. И вот партия разгромлена, ее Het, нет в результате дегаевщины, нет после ареста Лопатина. В России все затихло, в Париже одни склоки и беглецы из России с дурными вестями. В лидера кого и чего превратился Тихомиров? Тут-то он и явился монархистом. Говорят, что он никого не выдал. Да, но выдавать было некого. Он 'предал, предал товарищей по партии, предал идеи народничества, предал все, что делал сам до того.
НЕФОРМАЛЬНОЕ ОБЪЕДИНЕНИЕ
С выстрела Д. В. Каракозова последовала вереница покушений, завершившаяся убийством Александра II. Полиция оказалась беспомощной. Александр III даже в глубинах гатчинских покоев не считал свою жизнь в безопасности от «бомбистов». Недоверие к политической полиции породило в придворных кругах мысль о создании тайного сообщества для защиты царя и отечества от революционной опасности.
Гатчинский затворник дал согласие на организацию сообщества, но потребовал, чтобы все, касавшееся его деятельности, сохранялось в строжайшей тайне. Так, 12 марта 1881 года родилась «Священная дружина» (иногда ее называют «Золотая дружина», «Святая дружина», «Общество борьбы против террора», «Охранная дружина», «Добровольная охрана» [371]). Основателями дружины были граф И. И. Воронцов-Дашков, граф П. П. Шувалов и князь А. П. Щербатов. Руководство «Священной дружиной» состояло из представителей знати, людей, близко стоявших к трону, а ратники набирались из придворной аристократии и высших администраторов [372]. Не имея понятия об организационной структуре «Народной воли» и желая подражать революционным сообществам, «Священная дружина» сформировала свой состав по принципу нечаевских пятерок [373].
Во главе дружины стоял Совет первых старшин, сформированный из первых старших членов сообщества, его основателей. Делами «Священной дружины» руководил Центральный комитет, членов КОТОрого назначал Совет. Центральному комитету подчинялись Организационный комитет и Исполнительный комитет. В работе этих учреждений принимали участие товарищ министра внутренних дел и обер-полицмейстер. Центральному комитету подчинялась «Добровольная охрана», созданная с целью предотвращения покушений на царя и царскую семью. К моменту расформирования «Священная дружина» насчитывала 729 постоянных членов и 14 672 добровольных охранника [374].
«Добровольная охрана» заимствовала свою структуру полностью у политической полиции. Она состояла из наружной и внутренней агентуры. Ее родство с полицией проявлялось во всем, и прежде всего в идеологии, на которой эти два учреждения строили все свои действия. Приведу извлечение из отчетной записки «Священной дружины», подтверждающей ее полное идеологическое единство С политической полицией:
