– Вы хотите сказать… это значит, что… – опешила Креси.

– Король не сам выздоровел, его вылечил некто невидимый. Кто-то или что-то управляет его телом.

– Вам известно, чьими глазами король смотрит на мир? С кем он разговаривает по ночам? Кто дает ему жизненную силу в то время, когда он должен быть давно мертв?

– Нет, этого я не знаю. Это продолжает оставаться для меня загадкой. И этот аппарат поможет мне установить источник, с которым резонирует король, и прервать связь.

– Получается, вы должны лишить его той силы, что дает ему жизненную энергию?

– Да. Если его отключить от невидимого источника жизненной энергии, то тогда обычным способом его можно будет… – Адриана остановилась, горло сдавило, и не было сил произнести это ужасное слово.

– Вместо вас я убью короля, его кровь не испачкает ваших рук.

Адриана хрипло засмеялась:

– Мои руки уже никогда не будут чистыми, Вероника. Король всего лишь эпилог в поэме о смерти. Этой кометой я убью миллион невинных душ.

– Это не убийство, убийство всегда совершается с умыслом, – возразила ей Креси.

Адриана бессильно упала в кресло.

– Вы что же, считаете, что если я – без злого умысла – стану причиной смерти человека, то виноватой в том не буду, останусь лишь слегка запятнанной?

Креси неопределенно пожала плечами:

– Ну, хорошо. Представим, что в аду десятой доле непреднамеренно убитых соответствует тысячная доля убитых умышленно; из этого следует, что на миллион непреднамеренно убитых получается больше тысячи убитых с умыслом, это не считая того несчастного, которого я застрелила в лесу.

Креси удивленно покачала головой:

– Из всех известных мне людей вы – единственный человек, который прибегает к услугам математики с целью усилить чувство собственной вины. Я склоняю голову: вы – королева самобичевания.

– Принимаю этот титул, – легко согласилась Адриана. Если расчеты верны, и по ее вине на смерть обречены миллионы людей, то отчего же так тяжело готовиться к убийству одного человека – короля?

Ответ прост: каким бы чудовищем король ни был, он все же любит ее и доверяет ей. И переступить через любовь и доверие невыносимо трудно. А что если Креси права и суть убийства в его преднамеренности?

В таком случае львиная доля вины падает на Фацио и короля, поскольку это они хладнокровно замыслили убийство невероятных масштабов, а она оказалась лишь случайным сообщником.

«Версаль с каждым днем делается прекраснее», – так чувствовал и так думал Людовик. За последние месяцы, как он и предвидел, Версаль превратился в самое уютное место для Солнца. Через два дня прибудет огненная колесница и унесет его имя на небеса, откуда оно будет сиять лучезарно. Он будет править сотню лет, и человеческое забвение не коснется его имени.

Кроме того, ангел обещал ему, что у него появится новый наследник – его законнорожденный ребенок, совершенное создание, властелин той великой страны, какой Франции суждено стать.

Но самое главное, Господь наконец дает ему шанс расправиться с заклятым врагом. Пройдет всего два дня, и Мальборо узнает, что значит не считаться с Францией, вот тогда-то этот злодей и впадет в отчаяние.

Так рассуждал про себя Людовик, меряя шагами пустоту Зеркального зала. Скоро в этом зале на глазах у всего мира он вновь станет супругом, и весь мир узнает о рождении у него сына.

В теле заиграла кровь, он почувствовал прилив страсти. Тело застонало, желая объятий Адрианы, сердце томилось по ее чарующей улыбке. Но у него еще оставались силы владеть собой. Король направился в ее покои не ускоряя шага, более того, сделав небольшой круг через зал Войны, бросил беглый взгляд на свою конную статую, затем прошел через зал Аполлона. Его страсть разгоралась по мере того, как он преодолевал один зал за другим – зал Марса, Меркурия, Венеры… и, наконец, спустился по Мраморной лестнице. Там, в покоях Ментенон его ждала Адриана.

– Приветствую вас, моя дорогая, – сказал Людовик. Он встал так, чтобы в выгодном свете представить свои сильные, красивой формы икры и изящные манеры.

– Сир, – ответила на приветствие короля Адриана.

– Сегодня завершается ваша жизнь в качестве моей любовницы, и совсем скоро начнется иная жизнь, жизнь королевы.

Адриана ослепила его улыбкой, самой очаровательной из всех, какие любовницы когда-либо дарили своим обожателям. Обласкав Адриану нежной улыбкой в ответ, Людовик принялся раздевать ее.

«Ничего не происходит, мне все это только кажется», – твердила про себя Адриана, пока король снимал с нее сорочку. Сегодня вечером она молилась как никогда, с исступлением. Умоляла дать ей возможность не чувствовать реальности происходящего. Она боялась, ей казалось, что любовь Николаса очистила ее тело, а любовь Людовика вновь покроет его скверной. Адриана пыталась спрятаться в привычной покорности и вялости. Она пыталась еще раз повторить план действий, но мысли ее не слушались. Адриана сжалась в комок на гладкой прохладной простыне, руки короля, запах его духов… Она вспомнила их первую ночь: благоговейный страх, граничащий с ужасом, владел ею тогда. Этот же страх охватил ее и сейчас, сдавил сильнее, чем прежде.

«Он вызывает отвращение. Я ненавижу его. Он заслуживает смерти», – убеждала себя Адриана. Она пыталась вызвать из потаенных глубин души злость, отвращение, боль, но ничего не получалось. Король ласками донимал ее тело, и она не выдержала – разрыдалась.

Людовик замер. Его незрячий взгляд искал ее лицо, искал то, чего не видел. Его собственное лицо было старым, перекошенным: экстаз страсти сменился тревогой. Впервые Адриана увидела Людовика без маски: старый, больной человек, как и она сама, – жертва обстоятельств.

Он приговорил к смерти миллион невинных! Да он ли это сделал?

– Адриана, вы плачете? – взволнованным голосом спросил король.

Наконец-то в ее голове воцарился порядок, и она могла трезво соображать.

– Адриана, пожалуйста, ответьте, – умолял король.

Она рыдала, чувствуя, как скверна растекается по телу, а в голове мелькали мысли, выстраивались строгие ряды цифр и символов.

– Еще есть время, – выдохнула Адриана.

– Время? Какое время? – растерянно и беспомощно спросил король.

– О господи, ее еще можно остановить. Я могу ее остановить.

Людовик приподнялся на руках, нависая над ней, лицо его выражало крайнее удивление.

– Ваше величество, миллион человеческих душ… Я знаю вас так же хорошо, как знала вас Ментенон. Пожалуйста, подумайте и остановитесь. Ментенон не вынесла бы этого. И вы сами заблуждаетесь на свой счет, вам тоже этого не пережить.

– Кто рассказал вам об этом? – медленно и тихо спросил король. – Этот идиот Фацио все выболтал?

– Нет! Нет…

– Как вы смеете! – неожиданно заорал Людовик. Он грубо схватил Адриану за плечи, и ее охватил безотчетный страх. В руках его она ощущала силу отнюдь не восьмидесятидвухлетнего старца, пальцы впились в ее плоть, как железные крючья.

– Кто? Кто предал меня?

– Сир, – простонала Адриана, пытаясь рукой коснуться его лица, – выслушайте меня.

Людовик на мгновение закрыл глаза, потом совершенно спокойным тоном произнес:

– Миллион жизней… Адриана, я забочусь только о том, чтобы спасти Францию.

– Это не спасет – погубит Францию, сир. Эта комета обладает более разрушительной силой, чем вам…

Людовик в негодовании зарычал и снова больно сжал ее руку:

– Еще раз повторяю, вы слишком многое себе позволяете! Как вы осмелились говорить со мной о таких вещах?!

Король так сильно вывернул ей руку, что она закричала от боли. Король от удивления и смущения открыл рот, из глаз его потекли слезы.

– Простите меня, – прошептал он.

Не успела Адриана вымолвить и слова, как из груди короля вырвался красный язык пламени и тут же исчез. Король издал пронзительный каркающий звук и резко оттолкнул ее от себя. Адриана закричала от боли и испуга и скатилась на мраморный пол.