– Все зависит от разговора со шведами. Эти разноцветные, – Роберт кивнул в сторону турецкой галеры, – янычары.

– Понятно, что янычары, но кто они такие?

– Солдаты. Но не простые. Многие из них когда-то были христианами, но их еще в детстве похитили и продали в рабство, и их воспитывали как бесстрашных воинов. Они считаются фанатиками, не знающими ни жалости, ни пощады.

– Но, кажется, они благосклонно настроены к королю Карлу.

– Да, Карл завоевал у них уважение, так, по крайней мере, говорят его люди. А еще говорят, что янычары относятся к нему лучше, чем султан, который сам никогда, в отличие от Карла, не воюет. Янычары чувствуют в шведском короле родственную душу, он для них такой же отважный солдат, как и они сами. И вот я думаю, именно сейчас янычары отказываются выполнять приказы султана.

– Да разве такое может быть?

– Нам известно, что султан и русский царь тайно сговорились: Турция уходит из Венеции и оставляет здесь Карла без защиты и покровительства. И ему ничего не останется, как дать деру в свою Швецию, которая сейчас фактически находится в руках русских и голландцев, и получается, что Карлу вообще некуда деться.

– Но ведь Россия и Оттоманская империя враги?

– Похоже, они считают, что пришло время поделить мир и установить границы, – сказал Роберт. – Так что во всем этом деле крайним оказывается только Карл. Царь не будет заключать с ним мир здесь, а Карл никогда не перестанет натравливать султана на царя. К этому следует добавить, что янычары – истинная сила империи, ее плоть и кровь. Но они склонны прислушиваться, что посоветуем им их друг Железная Голова.

– Так получается, что в Венеции Карл попадает в капкан. Турция уходит, Россия приходит…

– Ходят слухи, как только Карл будет схвачен или успеет убраться куда подальше, то московиты тоже оставят Венецию.

– Кому оставят?

– Венецианцам, наверное, а может, турки вновь сюда вернутся. Да кто их разберет, не знаю я!

– Ну и игры! – пробормотал Бен. – Весело тираны развлекаются.

– Ты только не забывай, что и наш дорогой капитан Фриск один из таких игроков-тиранов.

– Он совсем другой, Робин. Он честно бьется за свое место под солнцем.

– Ага, ну и посмотри, где его место. Не сегодня-завтра это храброе насекомое раздавит нога какого-нибудь гиганта.

Бен пожал плечами:

– Мне, конечно, неприятно, что он был не совсем честен с нами, но, несмотря на это, я очень люблю нашего тирана Фриска. Но сейчас все это нас не должно волновать. Для нас сейчас главное – найти Ньютона и Ленку.

– Ха, да как же ты найдешь Ньютона? Даже если поверить Фриску на слово, что Ньютон отправился именно сюда…

Бен с трудом улыбнулся, доставая что-то из кармана. Это «что-то» оказалось металлической пластинкой с привязанной к ней ниткой. Она секунду бесцельно поболталась в воздухе, а потом уверенно показала куда-то вглубь города.

– Я точно не знаю, где Ньютон, – сказал Бен, – но его лодка вон там.

– Хочешь сказать, где-то рядом?

– Ты за стрелкой наблюдай. Будь лодка далеко, стрелка бы не подавала признаков жизни.

Роберт кивнул и стал пристально рассматривать окружавшие его здания.

– Каким-то странным курсом мы плывем, Бенджамин, – проворчал он.

– Пока на место не прибудем, я не могу сказать, странный у нас курс или нет.

Роберт кивнул, что-то увидел вдали и воскликнул:

– О боже! Ты только посмотри туда, Бен!

Бен повернул голову и в первую секунду ничего не мог понять. Канал впереди обрывался и уступал место городской площади, только вместо настоящей площади был огромный бассейн с водой. По нему суетливо сновали туда-сюда гондолы, небольшие парусники, баржи, баркасы. За площадью открывался выход к морю, на рейде стояли большие морские суда, на них-то Роберт и показывал пальцем. Среди византийских галер, бригантин, пинок, галеотов, среди многоцветья флагов и парусов возвышалась стройная мачта нью-йоркского шлюпа. Сотню раз Бен наблюдал, как эти красавцы заходили в гавань Бостона. Гордо реял на самом верху мачты, сопротивляясь прихотям средиземноморского ветра, королевский флаг.

У Бена на глаза навернулись слезы, он схватил Роберта за руку.

– Я верил, – прошептал он, – что мы их встретим.

Он проснулся на узкой, но удобной кровати – и в полном изумлении. Последнее, что он помнил отчетливо, был развевающийся над шлюпом флаг и охватившая его уверенность, что все будет хорошо.

Он протер глаза, огляделся, и волосы у него встали дыбом.

Турки! В комнате было полным-полно турок, и ни одного европейского лица.

– Тебе лучше, англичанин?

Вздрогнув, Бен повернулся и увидел юношу в полосатом халате примерно его возраста, с большими черными продолговатыми глазами.

– Ты говоришь по-английски? – спросил Бен, и вопрос прозвучал как-то глупо. Но за последние три года с ним по-английски говорили только сэр Исаак и Роберт, и его поразило, что какой-то иностранец заговорил с ним на его родном языке.

– Немного, но я очень давно им не пользовался. Ты хочешь съесть что-нибудь?

– Что-нибудь? – В животе у Бена было так пусто, что он чуть ли не закричал. – Ну конечно!

– Хорошо. Я скоро вернусь.

Юноша развернулся и пошел к выходу через всю комнату, представлявшую собой узкую галерею с высокими окнами. Вокруг стояли кровати, на некоторых лежали люди. Он насчитал пять турок – все мужчины. Они бросили взгляд в его сторону, тут же отвернулись и продолжили о чем-то говорить на своем языке.

Бен обратил внимание, что он не в крови, и его охватил новый приступ недоумения. Кто же это его вымыл, и как он мог при этом крепко спать? Он также обратил внимание, что на его груди свежая повязка и рана не так сильно болит. Ему очень хотелось знать, где же сейчас Роберт, Карл, да и все остальные.

Через несколько минут вернулся юноша, неся поднос с хлебом, сыром, каким-то рыхлым на вид, и с маленькими продолговатыми фруктами черного цвета. Бен уставился на хлеб с сыром, как изголодавшаяся собака.

– А это что? – спросил он с набитым ртом, тыча пальцем в неведомые фрукты.

– Оливки. Только осторожно, внутри косточки.

– Оливки. Ха!

Он читал о них в Библии, но и понятия не имел, какими они могут быть на вкус. Он взял одну и попробовал. Оливка оказалась вполне съедобной – чуть с горчинкой и соленая. Когда во рту у него исчезла последняя оливка, он наконец-то оценил их вкус.

– Спасибо, – поблагодарил он юношу, после чего протянул ему руку. – Меня зовут Бенджамин Франклин.

– Хасим, – ответил юноша, пожимая протянутую руку.

– Спасибо, Хасим. А теперь могу ли я спросить, где нахожусь?

– Ну конечно. Ты в доме моего отца.

– Твой отец один из тех людей, что привезли меня сюда? Он янычар?

– Да, – с гордостью произнес Хасим. – Он корбаши.

Бен вспомнил, что именно так Карл называл начальника янычар, которые встретили их на въезде в город.

– Боюсь, я не знаю, что это значит.

– Это как… э-э-э… генерал или полковник, может быть. Он командует ортой. Орта – это как… как полк.

Бен кивнул:

– А ты? Ты тоже янычар?

Хасим чуть склонил голову:

– Это неугодно Аллаху. Сын янычара не всегда может быть янычаром.

– А-а-а, – протянул Бен и заерзал на постели.

В комнате стоял сладковатый запах, такой же запах исходил и от Хасима. Это были не то духи, не то благовония.

– Хасим, а где сейчас мои друзья?

– Король Карл ждет встречи с ошаком…

– Ошаком?

– То есть с янычарами. Ошак – это значит место, где еда готовится для большого числа людей. Мы говорим, что янычары всегда едят вместе. Ты меня понимаешь? Это как семья. Поэтому их называют ошак.

– Как семья…

Эти люди с глазами, подобными черным алмазам, семья? Он попытался представить их сидящими за одним столом, ведущими разговоры и обменивающимися шутками.

– А что с моим вторым другом?

– Он в другой комнате, спит. Хочешь на него взглянуть?