С этими слова он рухнул на колени, воздел к небу крест и принялся молиться.

Неожиданно он выронил из рук крест, вдруг ставший огненно-красным, и поспешно вскочил на ноги, округлив глаза на Адриану, чей поднятый вверх сжатый кулак сиял сверхъестественным сиянием.

– Дайте нам то, что мы просим, – сказала она, – пожалуйста. – Затем уже совсем тихо добавила: – Неужели вы думаете, что мы можем держать ответ за всех ваших недругов?

Но священник, казалось, не слышал ее, он неотрывно смотрел расширенными глазами на ее руку.

– Eine Нехе*, [36]– пробормотал он, а затем завопил так, что, казалось, мог поднять на ноги всю деревню: – Eine Нехе!

Злой шершень впился ей в щеку, а ее лошадь заржала и рванула с места. Издалека донесся звук нового выстрела, на шее лошади появились бисеринки крови. Не успела она это осознать, как священник задергался, словно марионетка на ниточках, и упал на землю: четыре или пять пуль пробили его тело, а в воздухе жужжало целое облако свинцовых насекомых.

У оборонявшихся жителей деревни не было шансов на победу. Несколько мушкетов и мушкетонов, стрелявших гвоздями и мелкими камешками, и дюжина мечей, уцелевших еще со времен Тридцатилетней войны, не могли противостоять пусть даже и уставшей группе хорошо обученных солдат. Кто-то из жителей пустился в спасительное бегство, кто-то еще сопротивлялся, но очень скоро большинство из них попадали на землю замертво.

Через несколько секунд все огнестрельное оружие было разряжено и в ход пошли мечи и шпаги. Солдат, еще недавно таких дисциплинированных, неожиданно охватило какое-то яростное безумие, всю свою злость и отчаяние они обрушили на головы несчастных жителей деревушки. Адриану, потрясенную полученной раной и неожиданно возникшим хаосом, Эркюль затащил в какой-то пустой дом. За ними следовала Креси, держа в одной руке Николаса, в другой – меч, резко поворачивая голову то в одну сторону, то в другую, острым глазом высматривая врага, как хищная птица свою добычу.

– Останови их, – слабо пробормотала Адриана. – Останови их. Я совсем не ранена. – Кровь стекала у нее по лицу на воротник платья, порез на щеке хотя и был глубоким, но все же не смертельным.

Эркюль устало кивнул и похлопал ее по плечу. И в следующую минуту она уже слышала, как он снаружи выкрикивал приказы. Но пронзительные крики и визг от этого не прекратились.

Адриана больше не могла выносить этого.

– Господи, порази их чумой, – прохрипела она. – Не дай мне Бог снова оказаться в окружении головорезов.

И, не слушая Креси, она вслед за Эркюлем вышла из дому. Ноги казались ватными, но она была полна решимости, ярость придавала ей сил и заставляла принимать простые и быстрые решения.

Дома уже горели, а двое солдат уже тащили девочку – совсем ребенка, не старше тринадцати лет – в соседний, пока еще целый дом.

– Нет, – закричала Адриана. – Нет! Креси, мы не допустим такого разбоя.

– Не увлекайся иллюзиями, – проворчала Креси. – Мы тут ничего не сможем сделать.

– Присмотри за Николасом.

Она решительно пошла через деревенскую площадь, призывая джиннов, отдавая им приказания. В доме она увидела, что один солдат уже заваливал девочку, а второй стоял на страже. Он вытаращил глаза, когда она распахнула дверь и возникла на пороге.

– Мадам… – начал он, но закончить фразу ему было не суждено.

Она ударила его по лицу рукояткой пистолета. Удар был не очень сильный, но такой неожиданный, что голова солдата дернулась назад, он сделал два неуверенных шага, отступая, зацепился за стул и упал.

Адриана приставила дуло пистолета к виску насильника:

– Поднимайся.

Он начал подниматься, моля о пощаде, девочка в это время – с безумными от ужаса глазами – вырвалась, отбежала и забилась в угол.

– Сейчас мы все трое выйдем на площадь, – сказала Адриана. – Если вы пожелаете остаться здесь, то вы останетесь, но только мертвыми.

– Но, мадам, – сказал один из них, показывая на ее щеку, – они вас ранили.

– Разве меня эта девочка ранила? – спросила Адриана, тыча пальцем в съежившуюся от страха девочку. – При чем здесь она? Вы что, думаете, если вы ее изнасилуете, то мои раны сразу же затянутся? Что вы молчите, проклятое отродье, отвечайте!

Лицо солдата исказилось от ужаса – она поняла, что ее рука продолжает излучать сияние, поскольку все еще держала связь с джиннами, и сейчас они все собрались у нее над головой. Она презрительно усмехнулась и вытолкала обоих солдат на площадь, они даже не сопротивлялись.

Когда они были уже в центре площади, джинны по ее приказанию сделали две вещи. Вначале они создали вакуум у них над головой, а потом резко наполнили его воздухом, и воздух завибрировал, зазвенел, как колокол. Затем они осветили небо тончайшим огненным туманом, пламя не опаляло, но привлекло внимание. Очень скоро вокруг них собралась безмолвная толпа.

– Послушайте, что я скажу, – выкрикнула Адриана. Ее всю трясло от переполнявшего ее гнева. – Послушайте, что я вам скажу, бравые солдаты Лоррейна. Вы возьмете в деревне только то, что насытит вас и ваших лошадей. Вы не тронете жителей этой деревни. Если кто-то из них набросится на вас с топором, ружьем или мечом, убейте его. Но если кто из вас тронет невинного – ради забавы или удовлетворения своих порочных страстей, – того я уничтожу на месте, клянусь Богом! Вы люди, а не бешеные псы! Если же вы псы, то я научу вас слушаться хозяина.

Жалкие остатки лоррейнской армии набили свои желудки, накормили лошадей, выспались поочередно и еще до рассвета тронулись дальше в путь. И больше не было беспорядков, жители деревни снабдили их всем необходимым. Когда восток порозовел, Адриана пересчитала своих людей, их стало на шесть человек меньше по сравнению с предыдущим вечером. Это ее не особенно удивило, среди этих шестерых были и те двое, которым она не позволила изнасиловать девочку.

– Я ожидал подобного, – тихо заметил Эркюль.

– Как командир я им, видно, не приглянулась, – ответила Адриана. Казалось, будто Эркюль ждет от нее извинений, но ничего подобного она не собиралась делать, напротив, она добавила: – Я увидела мужчин в самом неприглядном свете, я сталкивалась с этим раньше, и более я такого не потерплю.

– Конечно, – сказал он, – должно быть, они тебя когда-то обидели, но Бог им судья. Ты все сделала правильно, хотя это должен был я сделать. – Он потянулся и пожал ей руку.

– Спасибо, – произнесла Адриана. – Ты на самом деле лучше, чем кажешься, Эркюль.

– А ты самая лучшая женщина из всех, которые мне в жизни встречались.

Его слова как-то неожиданно ее тронули. Хотя это был один из тех обычных комплиментов, которыми он ее осыпал, но на этот раз его голос прозвучал серьезно, без принятого в разговоре с ней поддразнивания и скрытых намеков. Его серьезность немного обеспокоила ее, но в конце концов и сама ситуация была серьезной. Настанут другие времена, и он станет другим.

К полудню они подъехали к небольшой речушке. Они ненадолго остановились, только чтобы напоить лошадей. Адриана с Нико на руках сидела под деревом и смотрела на заброшенные поля, заросшие ежевикой. Поля простирались до самого горизонта, местами их перегораживали заросли густого кустарника, и из-за этого людям приходилось двигаться словно по лабиринту: лье на север, затем поворот, и лье на восток, и потом снова на север. Джинны больше не показывали ей, где находится герцог и его армия: либо они все погибли, либо где-то затерялись.

Она повернула голову, услышав, что кто-то подошел. Это был один из солдат – молодой парень, за свой скорый бег и расторопность прозванный Меркурием.

Он раскланялся перед ней, будто она была императрицей, и замялся.

– Мсье? – пришла она ему на помощь.

– Миледи, по общему решению меня отправили к вам, чтобы поговорить.

– И о чем же?

– Мы все хотим принести свои извинения. Вы нам напомнили, что мы солдаты, а не какие-нибудь там головорезы, и мы благодарны вам за это. Я, то есть мы… – Он полез в свой походный рюкзак и достал оттуда груду каких-то тряпок, оказавшихся шейными платками.