Сомнений не было, это был он! Правда, негр изрядно потолстел с тех пор, но черты остались те же: приплюснутый, слегка искривленный нос, толстые губы, короткие курчавые волосы. И еще двойной подбородок. На нем были пальто, оставлявшее впечатление очень дорогого, изящные ботинки, в электрическом свете галстучная булавка холодно блеснула бриллиантом.
Негр был не один. С ним была очаровательная мулатка с жесткими волосами, кокетливо заплетенными в многочисленные косички. Великолепная кожа, точно после трехмесячного черноморского загара, точеная фигурка, пухлые губы. Хороша! Ее спутник производил менее приятное впечатление. И прежде всего — своим высокомерием. Под руку со своей спутницей развязной походкой он подошел к столику, за которым парился первый негр, и плюхнулся на стул рядом с ним. Шоколадная компания что-то громко защебетала на своем языке. Естественно, я все слышала, но ничего не понимала.
Теперь меня интересовал уже не тот негр, за которым я хвостиком ходила чуть ли не полдня, а тип с фотографии. Я приблизилась к стойке бара, чтобы расплатиться, — вдруг кто-нибудь из гоп-компании снимется с места и отправится к выходу.
— Что-нибудь еще? — спросил меня бармен, высокий парень с банданой на голове и равнодушным взглядом.
— Нет, я хотела бы расплатиться.
— С вас сто шестьдесят, — кивнул бармен.
Я положила на стол две сотенные бумажки. Сдачи не последовало. Тогда я решила, что на сдачу мне полагается кое-какая информация.
— Здесь очень уютно, — улыбнулась я. — Мне нравится!
Бармен не реагировал.
— И народу немного… Хочу еще раз к вам наведаться…
— Милости просим, — хмуро приветствовал мои благие намерения бармен.
Внезапно двери бара распахнулись, и в зал ввалилась толпа человек в десять. Почти все люди — с темно-шоколадным цветом кожи. Остальные — желтолицые, очень смуглые.
— Откуда их столько? — задумчиво произнесла я.
— Здесь же «лумумбарий» рядом, ихние общаги, — поведал бармен. — Они раньше в «Копокабане» собирались, а когда там лавочку прикрыли, сюда перебрались.
— Почему прикрыли?
— «Почему, почему», — мрачно пробормотал бармен. — Потому что «герычем» там по нахалке торговали… Их закрыли, а Свидлер у моего хозяина эту забегаловку откупил… Прислуживай теперь черномазым!
— Свидлер! — У меня перехватило дыхание. А торговали героином…
Свидлер! Это тот самый, которому Маша должна осталась уйму денег за спущенные во время облавы в унитаз наркотики! Сердце чуть не выпрыгнуло из груди, как скользкая косточка от маслины.
— Где-то я слышала это имя, Свидлер… — промямлила я равнодушным тоном.
Бармен выразительно молчал. Стало ясно, что лимит информации в размере недоданной сдачи уже исчерпан. Тогда я достала из кармана еще одну бумажку и положила ее на тарелку для денег:
— Еще орешков, пожалуйста.
На стойке бара мгновенно появилось блюдце с фисташками.
— Так, значит, Свидлер купил, — как ни в чем не бывало продолжала я. — А кто он такой, этот Свидлер? Вообще-то я кое-что о нем слышала…
— Да вот он сидит. — Бармен кивнул в сторону столика, за которым галдела знакомая мне черная компания.
— Тот, что потолще, или который потоньше? — быстро спросила я.
— Толстый.
— Значит, это он ваш хозяин?
— Он. — Бармен мрачно сплюнул на пол.
— И часто он тут бывает?
— Табличку на двери видела? — спросил меня бармен. — Ну, расписание работы заведения и все такое? Подгребай в эти часы, не ошибешься. Это у него время приема. Сидит тут целыми днями, бабки считает… Образина чертова из Нигерии… Вообще-то мы тут через неделю все увольняемся, он на работу своих берет, так что мне уже все по барабану…
В этот момент поступил заказ на десять «дринков» текилы, и бармен отвлекся. Я во все глаза смотрела на Свидлера. Действительно, он производил впечатление человека с достатком, а его подружка была разодета дорого и безвкусно, как какаду, — норковая шубка лазурного цвета, алые сапоги-ботфорты и зеленый пушистый шарф. Так вот что за тип затесался на ту рафинированную вечеринку будущих дипломатов…
В это время негр, что привел меня в это заведение, достал из кармана сверток из газеты и положил на стол перед Свидлером. Тот лениво отогнул край, провел пальцем по ребру свертка (так пролистывают пачку денег, чтобы убедиться, что это не «кукла»), важно кивнул и сунул его в карман. По его виду было ясно, что он ничего и никого здесь не боится. Здесь он полновластный и единоличный хозяин.
В ответ спутница Свидлера выложила на стол другой сверток из своей крошечной сумочки. Первый негр сунул его за пазуху и немедленно откланялся. Я осталась.
За вечер еще несколько типов разного цвета кожи и разной комплекции присаживались за столик к Свидлеру, обменивались с ним свертками или болтали о чем-то, а затем исчезали.
Наконец к полуночи заведение опустело. Спутница Свидлера, перегнувшись через стойку, болтала о чем-то с барменом, а ее кавалер, выпятив и без того толстые губы, сосредоточенно подсчитывал что-то на бумаге. Я решила рискнуть и подошла к столику:
— Привет, Свидлер! Как дела? Узнаешь меня? А я весь вечер думала, ты это или не ты…
— Нет, не узнаю, — пробормотал Свидлер, напряженно буравя мое лицо маленькими глазками.
— Ну ты даешь! — возмутилась я. — Так не пойдет, старых друзей забывать! Ты что, не помнишь, что мы на вечеринке у… у Наташки вытворяли… — произнесла я внезапно всплывшее в памяти имя. — Вот, посмотри…
Я достала снимок, с которым не расставалась несколько дней.
— Вот видишь, — сказала я. — Вот ты, а вот я, сзади тебя стою… Только моя голова немного не поместилась в кадре, обрезали… Помнишь? — И поскольку Свидлер продолжал напряженно морщить лоб, я добавила: — Недавно Наташку встретила… Поболтали… О тебе вспоминали как раз.
— А разве она не умерла? — спросил Свидлер с сильным акцентом.
— От чего? — удивилась я.
— От «передоза».
— Ну, наверное, это была не та Наташа, о которой я говорю… Я говорю о другой… — начала я бестолково пояснять.
— Слушай, — внезапно произнес Свидлер, тыкнув толстым, неожиданно светлым пальцем в снимок. — А вот эту девчонку ты давно видела? Она мне позарез нужна… Она мне должна кучу денег!
Его палец тыкал прямо в Машино лицо. Я испуганно замерла. Мозги лихорадочно соображали, что бы соврать…
— Нет, нет… Она… Ее давно здесь нет… Она сейчас за границей…
— Надо ее найти, — задумчиво пробормотал Свидлер. — Если узнаешь, где она, дай знать, я тебе заплачу… Впрочем, — произнес, он, возвращая мне фотографию, — я ее и сам найду… Обязательно найду…
Его толстые алые губы растянулись в отвратительной улыбке.
«Отчет от 19 ноября.
В 13.20 зафиксирован разговор объекта по телефону с неизвестным лицом. Магнитофонную запись осуществить не удалось в связи с плохой слышимостью, вызванной активными радиопомехами из неизвестного источника. При изложении используется конспективная версия беседы. Разговор был следующего содержания:
«— Привет!
— А, это ты…
— Ты что, не рад?
— Рад, конечно. (Звук тщательно скрываемого зевка.)
— Чем занимаешься?
— Да вот, жду звонка клиента…
— (Обидчиво.) А, все ясно, это к тому, чтобы я не занимала линию…
— Это к тому, что мне действительно должны звонить…
Молчание в течение десяти секунд.
— Чем занимался позавчера?
— Так, слушал музыку, читал…
— А мне сказали, что ты был в баре…
— Кто? Курчавый, что ли, наболтал?
— А потом подцепили трех девиц и отправились к ним на хату…
— Врет он все!
— Не думаю…
— Да я клянусь своей мамой!
— Это мной, что ли?
— Саш, да брось ты!
— Бросила бы, да вот почему-то все не могу…
— Да я клянусь…
— Лучше не клянись!
— Клянусь, что это было в последний раз… Да они сами на нашу голову навязались! Курчавый меня уломал, давай, мол, за компанию. Клянусь, что между нами ничего не было!
