Они проследовали в сторону проспекта Вернадского. Возле главного здания МГИМО автомобиль был припаркован на стоянке, объект наблюдения остался в машине, а охранник направился в здание института.

Телохранитель вошел в главный корпус, махнув на входе красной корочкой, и остановился в холле. Там он пробыл около получаса, очевидно, кого-то искал. Затем поднялся на второй этаж, по пути заглянул в несколько аудиторий, на кафедру, побывал в буфете, посетил мужской туалет. После этого он спустился на первый этаж и вышел из института. В общем, он отсутствовал менее часа.

При возвращении охранника объект наблюдения вышел из автомобиля ему навстречу. Телохранитель отрицательно покачал головой и развел руками. Судя по выражению лица, объект был расстроен. Его вид выражал высочайшую степень огорчения и тревоги. Тогда охранник принялся утешать объект наблюдения посредством ласкового оглаживания по плечам и спине, затем посредством нежных поцелуев. Имеется документальное свидетельство имевшего место факта (фотоснимок). После чего объект принялся о чем-то спорить на повышенных тонах, причем наблюдалась форменная истерика. После долгих переговоров они сели в машину и продолжали ожидание.

Объект и охранник провели в машине около полутора часов. В течение этих полутора часов телохранитель несколько раз выходил из автомобиля, прогуливался возле входа в институт, в холле. Объект из автомобиля не выходил.

Примерно в 16.15 охранник внезапно бросился через дорогу, варварски пренебрегая правилами уличного движения, в связи с чем чуть было не был раздавлен автомашиной «КамАЗ», номерной знак к 452ме. Перебежав улицу, он нагнал неизвестного парня — синяя куртка, черные джинсы, рыжеватые волосы, прикрытые спортивной шапкой. Они о чем-то поговорили, после чего вышеуказанный парень согласно кивнул, настороженно оглянулся и быстро отошел в сторону (снимок во время разговора прилагается).

Далее парень и телохранитель двинулись вдоль по улице порознь, но в одном направлении, делая вид, что они не знакомы. Охранник шел чуть позади. Войдя в подъезд жилого дома, они короткое время продолжали оставаться вне наблюдения. После непродолжительного раздумья группой слежения (мною) было принято решение проникнуть в подъезд под видом нетрезвого гражданина. Однако в подъезде никого обнаружить не удалось. Очевидно, они вместе сели в лифт.

Через три минуты из подъезда выбежал парень в синей куртке. Настороженно оглядываясь, он быстрым шагом заспешил прочь. Еще две минуты спустя из подъезда вышел охранник и направился в сторону, противоположную той, куда проследовал парень.

При приближении телохранителя к машине объект наблюдения в нетерпении вышел ему навстречу. Находясь в непосредственной близости от места контакта, удалось уловить слова: «Давай скорее!» — «Да подожди ты, не здесь! Полно народу, надо отъехать…» — «Сколько взял?» — «Четыре!» — «Четыре?! Почему так мало?» — «Хватит пока! Не то ты все одним махом…» — «Ну, Сереженька, ну, пожалуйста, милый, дай». — «Потом! Погоди!»

Заметив поблизости стороннего наблюдателя, объект и его охранник резко прервали диалог, погрузились в машину и отъехали с места парковки.

Автомобиль проследовал в направлении Славгородского шоссе. В 17.03 он въехал на территорию города Славгород, где наблюдение было прекращено в связи с окончанием целей наблюдения».

К отчету прилагалось пять соответствующих сюжету фотографий.

Я задумалась. После восторга наступило некоторое отрезвление. Что ж, кажется, цель моего пребывания в Славгороде выполнена, цепочка (правда, состоящая всего из двух человек, рыжего и Сергея) выявлена. А если еще присовокупить негра, который пополняет запасы «дури» в «ракушке», его контакты с небезызвестным Свидлером… Тогда можно класть отчет на стол и уходить! Конечно, мне не удалось повлиять на Машину жизнь… Но все же кое-что я сделала. Сделала все, что могла!

Что будет после того, как отец прочитает этот отчет? Нетрудно предположить: Сергей со свистом вылетит со своей работы. Естественно, ведь он нарушил целых два табу — вступил в интимные отношения с объектом охраны (теперь мне было ясно, где он находился в тот вечер, когда я искала его по всему дому!), а во-вторых, снабжал этот самый объект наркотиками. Как бы его еще не посадили после этого! Чипанов может это сделать, ведь у него деньги, связи… Стоит только вспомнить, как ловко он отмазал Стасика от тюрьмы, когда того загребли в первый раз!

Кстати, о Стасике! Он знает про отношения своей сестры с Сергеем! Знает, но предпочитает молчать. Он молчит, потому что Маша тоже знает про него кое-что… Что-то такое, о чем Стасик не хочет, чтобы узнал кто-нибудь еще. Может, о его отношениях с двумя убитыми девушками?

Я махнула рукой. В конце концов, какое мне дело до Стасика и до того, что знает Маша о своем брате. Это к делу не относится! Лучше подумать о том, что случится, если фотографии и отчет попадут к ее отцу. Яснее ясного: увольнение Сергея, для Маши — закрытая клиника для наркоманов, в которой порядки покруче тюрьмы… А что потом? Что будет с ней? Стать причиной чужого горя мне не хотелось. Но молчать и дальше, зная, что с каждым днем доза Маши будет увеличиваться, а пропасть, куда она стремится, углубляться, я тоже не могла.

Я не знала, как поступить. На всякий случай перепечатала отчет, смягчив в нем некоторые моменты. Вся правда — это слишком много правды. Лучше сначала намекнуть Чипанову, что я кое-что знаю, но пока еще не уверена… Убедить его, что нельзя и дальше держать Машу взаперти в четырех стенах, уговорить отправить ее куда-нибудь подальше и от дома, и от Сергея, и от возможности купить наркотики. Может быть, даже поехать вместе с ней…

Я набрала номер телефона московской квартиры Чипанова. Трубку взяла его жена. Осведомившись, кто это звонит ее супругу, она выразительно зашипела, как будто бы кто-то наступил сапогом на гадюку. Вскоре в трубке послышался усталый мужской голос.

— Нам надо поговорить, — сказала я. — Нам надо срочно поговорить!

— Да, нам надо поговорить, — неожиданно произнес он голосом, в котором сквозила отчетливая, ничем не прикрытая ненависть. — Нам давно уже надо поговорить… Завтра буду!

Ошеломленная, я положила трубку на рычаг. Может быть, я ошиблась, может быть, мне послышалось? Может быть, его голос изменен дальностью расстояния, качеством связи?

Но дальнейшее показало, что со слухом у меня все в порядке. Я не ошиблась, и со связью у нас в стране все тоже в полном порядке…

После вконец спившегося литератора Алексея Шипилина Александра встречалась с директором обойной фабрики из Белоруссии, преподавателем высшей математики, доктором наук из университета, с аспирантом оттуда же и еще со многими, многими, многими… Но все они не соответствовали ее требованиям.

Молодость проходила в безрезультатных поисках выгодной партии. «А любовь, а любовь-то когда?» — думала она и не находила ответа на этот вопрос. «Никакой любви нет» — к такому выводу она пришла со временем, поскольку примеры людей, окружавших ее, убедительно показывали, что любовь без материального достатка заканчивается в течение нескольких лет пшиком, а вот материальный достаток без любви в этом плане внушает сдержанный оптимизм.

— Сашка, чего тянешь, почему замуж не выходишь? — спрашивали ее подруги, давно уже обзаведшиеся мужьями, крикливыми отпрысками, шестью сотками в дальнем Подмосковье, изрядно побледневшие и расплывшиеся от семейного благополучия.

— А что, разве меня зовут? — отвечала Александра, но с таким видом, что всем было яснее ясного — зовут, но я сама не иду, пока выбираю.

Между тем Александра и сама чувствовала, что годы уходят, что некогда сияющая белизной кожа покрывается сеткой первых, едва заметных морщин, носогубная складка грубеет, глаза постепенно тускнеют, а роскошные каштановые кудри кажутся куда менее роскошными, чем раньше. И тогда она сказала себе: «Хватит выбирать! Если уж я сама не могу выбрать подходящий вариант, пусть выберут меня. И будь что будет!»