— Вы из милиции?

— Нет! Я все объясню вам при встрече.

Наступило молчание.

— Хорошо, — сказал наконец мужчина, — сегодня в семь. Адрес мой знаете? Записывайте…

День выдался на редкость спокойный. Екатерина, то и дело поглядывая на часы, переделала массу работы: привела в порядок архив, заполнила все текущие финансовые документы — случай в истории бюро небывалый. Выпила кофе, съела подаренную Витенькой Павленко шоколадку и просмотрела газеты.

Погода была замечательная — легкий утренний туман давно исчез, и неяркое, умиротворенное, какое-то даже философски-снисходительное светило мягко объяло мир своим золотистым светом. Через окно были видны прозрачный парк с темными, беззащитными в наготе своей деревьями и скамейка, та самая, на которой совсем недавно женщина по имени Диана-Елена ожидала Екатерину. Сейчас на ней сидела полная молодая мамочка с книгой на коленях, поминутно заглядывая в коляску со спящим младенцем.

Время от времени звонил телефон. Звонили новые клиенты, которые в отличие от старых ничего или почти ничего не знали о «Королевской охоте», но, увидев объявление в газете, очень хотели узнать как можно больше, и Екатерина добросовестно отвечала на их вопросы. Позвонил мужчина, спросил, можно ли у них нанять сыщика, чтобы выследить супругу, которая, судя по всему, с кем-то спуталась. Позвонила женщина и сообщила о пропавшей собаке, добермане по кличке Кайзер. Она плакала, так как «эти люди будут кормить собаку чем попало, а у нее очень нежный желудок, потом не восстановишь…».

И так далее, и тому подобное. Звонили также солидные люди с уверенными голосами, знающие чего хотят, и Екатерина оформила два заказа. В обоих случаях попросили тех же ребят, которые дежурили в известном месте четырнадцатого и двадцатого октября, что было не по правилам. Но Екатерина закрыла глаза на подобное нарушение, так как знала звонивших.

Но все на свете рано или поздно кончается. Пришел к концу и этот день. В начале седьмого она подходила к многоэтажному дому, удачно расположенному в тупичке, вдали от городского шума, и вместе с тем рукой подать до центра. Екатерина намеренно пришла раньше, чтобы не спеша осмотреться.

На скамейке у второго («Кажется, тот, что нужен!») подъезда сидел красивый, библейского вида старик с закрытыми глазами, скрестив кисти рук на собачьей голове — набалдашнике массивной, темного дерева, трости. Казалось, он дремлет или внимательно прислушивается к голосам, доступным только ему. Екатерина осторожно опустилась рядом. Старик, не открывая глаз, сказал звучным приятным голосом, чуть подвывая:

После этого он открыл глаза и с улыбкой посмотрел на девушку:

— Я так и знал, что вы молоды и красивы!

Екатерина расхохоталась и почувствовала, как спадает напряжение, не отпускавшее весь день.

— Владимир Михайлович Ненахов, бывший служитель муз, ныне скромный пенсионер. — Он привстал и поклонился.

— Екатерина Васильевна Берест, учительница английского языка.

— Екатерина! — воскликнул новый знакомец. — Какое необыкновенно редкое имя! Единственная Екатерина, известная мне, насчитывает восемьдесят лет от роду. Молодых Екатерин просто не существует! До момента нашей встречи я был уверен в этом, но вы меня так счастливо разубедили! Екатерина Васильевна — музыка, праздник слуха, зрения, осязания, извините, ради Бога, за последнее. И думаю, я знаю, зачем вы здесь! Я все, к сожалению, знаю. Таков недостаток моего возраста! Вы мне верите?

— Верю. Правда, я и сама еще не знаю, зачем я здесь.

— Вы меня заинтриговали, молодая леди! Но тем не менее хотите, я вам расскажу, зачем вы здесь?

— Хочу! Вы меня тоже заинтриговали.

— Итак, попытка номер один. Вы репетитор лоботряса из восьмой квартиры. Не далее как сегодня утром его мамаша сообщила мне, что наняла ему частного преподавателя английского языка. И вы пришли на урок. Я прав?

— Нет, не правы!

— Так! Попробуем еще раз! Вы — подруга Витюши из одиннадцатой, герлфренд по вашему, по-английски. Вы спросите, откуда мне сие известно? Дедукция, и больше ничего! Мне по секрету сообщили, только не спрашивайте кто, что у него новая подружка, красавица и вся из себя очень серьезная, не то что прежняя, которую весь дом не любил по причине сомнительного вида и отсутствия манер — никогда ни с кем не здоровалась! Ну-с, как на сей раз? Не спешите, подумайте хорошенько, не могу же я все время ошибаться!

— Нет, к сожалению, с Витюшей из одиннадцатой я тоже не знакома.

— С вами неинтересно, вы все время мне противоречите! В мое время молодые барышни были скромнее! Признавайтесь немедленно, зачем вы здесь?

— У меня деловое свидание, — сказала Екатерина, хотя это вовсе не входило в ее намерения. Но противостоять дружелюбному любопытству замечательного старика было просто невозможно.

— «Деловое свидание», бизнес-встреча, так бы и сказали! К Симеонову из пятой!

— К Ситникову Александру Павловичу.

— К Саше? — Голос старика словно погас, исчезли живые искорки.

— Вы его знаете?

— Мы тут все друг друга знаем. И Леночку, жену Сашину, тоже знали. Знали и любили. Вам, конечно, известно, какая трагедия тут у нас случилась? А вы не из милиции?

— Нет, не из милиции. А о Леночке не только слышала, но и встречалась с ней за три недели до ее смерти.

— Несправедливо устроен мир — молодые уходят, а старики вроде меня остаются…

Воцарилась печальная тишина. Было почти темно. Издалека слабо доносился шум улицы. Начал накрапывать неуверенный мелкий дождь.

— Знаете что, — вдруг сказал Владимир Михайлович, — идемте ко мне. Я вас чаем напою. А Сашину машину мы услышим, я узнаю ее безошибочно. Не мокнуть же вам на улице. Да и темно уже, а? Пошли!

Екатерина была благодарна старику за участие. Она вдруг осознала ненужность и легкомыслие своей затеи. То, что случилось, было действительно трагедией, а она тут развлекается, затеяла детективные игры. Сыщица! Ей уже расхотелось встречаться с Ситниковым.

— Спасибо, — сказала она, — с удовольствием!

Жилище может многое сказать о хозяине. Книжные полки до потолка — история театра, английский театр, Бен Джонсон, Марло, Шекспир, Мольер, книги по оккультизму, белой магии, многочисленные сонники. Театральные афиши, фотографии актеров в костюмах разных эпох. Одна из них привлекла внимание Екатерины — крупный мужчина с красивым, породистым лицом, в руке — кинжал, сидит в роскошном кресле с высокой спинкой, вытянув длинные ноги в трико. Внизу фотографии — крупный, размашистый росчерк, в котором угадывалось знакомое имя. Эту фотографию она видела в детстве в бабкином альбоме. Она подошла ближе. Неужели автограф подлинный?

— Да, — сказал с достоинством Владимир Михайлович, отвечая на незаданный вопрос, — это Федора Ивановича[2] собственная рука. Здесь он в роли Демона. Подарено моей тетке, Анастасии Семеновне Стрепетовой, в году одна тысяча девятьсот восьмом, во время гастролей в городе Харькове. Бедная женщина едва не помешалась, не на шутку влюбившись в своего кумира. И чуть не осталась старой девой. Потом, правда, вышла замуж за судебного пристава. Семейная реликвия! Предмет вожделения нашего театрального музея. Вообще, у меня много интересных вещей. Вот будете со мной дружить, все покажу.

Они допивали по второй чашке чая, успев обсудить современные театральные сплетни, обменяться мнениями об отечественной политике или, вернее, о политиках, о разгуле свободной прессы, падении нравов, когда Владимир Михайлович вдруг сказал после паузы: