Адриан на этот раз молчал ещё дольше. Слова короля действительно заставили его задуматься. Фельт начал тихо насвистывать весёлую мелодию, которая вскоре стала единственным звуком, который было слышно в этой тёмной, едва освещённой комнате, где собрались три человека, которые собирались спасти далёкую для двоих и родную для одного из них страну. А за окном во всю уже развернулись вечерние гулянья, романтика и весёлость которых, говорят, способна растопить самое холодное сердце, способна заставить человека забыть о самом большом горе.

Лиард тоже был среди тех, кто праздновал. Он танцевал. На сердце ещё немного скреблись кошки, но и они постепенно уходили. Становилось легко и радостно. Он знал, что брат не одобрил бы долгой по нему печали. Знал, что это обидело бы его. Поэтому он решил жить дальше, радоваться той жизни, которая ему была подарена, которую он сумел сохранить. Может, даже немного её поменять. А, как известно, нет лучшего начала новой жизни, как Праздник Музыки в славном городе Тирнаде!

Я молча стоял у окна и ждал. Ждал, когда уже, наконец, ко мне заглянет Рилиан и его сестра. Почему ждал? Ждал, потому что знал, что они просто не могли не прийти. Вот уже несколько дней они смотрят на меня со всё нарастающим беспокойством. Всё чаще сводят разговор к его окончанию. Как и всегда в таких ситуациях напряжение копилось долго. Я бы даже сказал, что слишком долго, ибо уже начинало раздражать и даже злить меня это дурацкое ожидание и я безмерно радовался, когда, наконец, почувствовал, что они подготовились к разговору со мной. Не знаю как, но понял я это сразу же. По одному единственному взгляду, который бросила на меня Лина сегодня за завтраком. Чувствовал, что это, скорее всего, будет очень длинный разговор. Приятный он станет для нас или нет, поймём мы друг друга? Хорошие вопросы, которые всегда стоит задавать себе перед началом, но их злая ирония состоит в том, что получить ответы на них можно только в самом конце, когда один из участников беседы покинет место, где она, собственно и проходила. Жаль, что я не умею смотреть в будущее. Хотя, так ли это на самом деле было бы мне нужно? Нет, думаю, вряд ли. Но всё же иногда очень хочется знать, что будет спустя минуту, час, месяц, год, целое столетие. Знать, чтобы всё сделать правильно, чтобы понять, как надо действовать, чтобы всё было правильно, так, как должно быть.

Они оба вошли без стука. Наверное, потому что дверь была открыта, а, может, потому что тоже понимали, что я жду их. Причём жду уже довольно давно. Рилиан остановился в нескольких шагах за моей спиной. Ближе он подходить явно не собирался. Лина же стояла ещё дальше. Её каблучки перестали цокать по полу ещё за две секунды до того, как остановился молодой паладин. Я не спеша повернулся к ним лицом. Солнечный зайчик от обруча, который как всегда был на мне, весело заскакал по потолку, подрагивая в такт моему дыханию. Я долго смотрел в его умные, но всё ещё по–юношески наивные глаза. Он взгляда не отводил. Был полон решимости. Я знал, о чём он хочет меня спросить. Знал, что задаст он этот вопрос как всегда прямо, без вступления, но нисколько не бестактно. В этом было его особое умение: быть одновременно и жёстко прямолинейным, и до безобразия тактично вежливым в то же самое время. Вряд ли когда–то мне удастся провернуть что–нибудь подобное, но я никогда не жаловался на то, как люди относятся к моей язвительности и немного странному поведению. Мне, по большому счёту, было плевать на них всех. Всех, кроме тех нескольких людей, чьё мнение я ценил дороже всего, но они, в свою очередь, уже давно привыкли ко мне, моему пренебрежению к титулам и деньгам, моей ненависти к глупым людям, которые пытаются казаться образцовыми интеллектуалами, некоторая зацикленность на себе и постоянные напоминания всем подряд о том, как мало они ещё сделали в своей жизни, несмотря на весьма солидный возраст и положение в обществе. От всего этого, конечно, из соображений собственной безопасности мне следовало бы отказаться, но это было не так просто, как могло показаться на первый взгляд, потому что уже давно стало такой же неотъемлемой частью моего характера, как у Рилиана, к примеру, постоянное стремление помочь всем и вся, невзирая ни на какой риск, и уже упомянутая мной прямолинейность. Я, однако, не желал, чтобы разговор так резко начался. Так сказать, общение в стиле «с места в карьер» не слишком мне нравилось, поэтому я не дал начать своему другу, и первая реплика прозвучала именно из моих уст:

— Рилиан, Лина, — я слегка кивнул обоим по очереди, — вы даже представить не можете, как я рад вас видеть. Сегодня прекрасная погода, не правда ли? Не хотите прогуляться со мной в парке после обеда? Это, говорят, помогает пище лучше усваиваться, да и способствует быстрому приходу столь любимого вашими родителями послеобеденного сна, — я слегка улыбнулся.

Радостная спокойная и беззаботная жизнь, которую я вёл в замке барона Танруда, нравилась мне безмерно. Пожалуй, одной из причин такой любви к этому месту была именно традиция сна днём. Ещё никогда раньше я не позволял себе подобного. Если так продолжиться, то я рискую заплыть жиром и разучиться думать. Благо, этот разговор вполне можно было счесть сигналом к тому, что Рилиану, наконец, нужно будет скоро выезжать, а, значит, вместе с ним отсюда уеду и я.

— Мы с радостью примем твоё предложение, но до обеда ещё довольно много времени, поэтому сначала нам нужно поговорить.

— Ты уверен, что это так необходимо? — я поморщился. От разговора всё равно было не уйти, но вот это отдаление не слишком приятного момента доставляло мне какое–то странное, близкое к эстетическому, удовольствие.

— Абсолютно уверен, — жёстко отрезал всякие пути к отступлению Рилиан.

— Ну хорошо–хорошо, — вздохнул я и махнул рукой, — валяй, выкладывай, что там у тебя?

— Я думаю, что ты знаешь, о чём пойдёт речь, — паладин нахмурился.

— Не буду спорить с этим утверждением. Я действительно догадываюсь, но не могу знать точно, всё–таки, я не умею читать мысли, — на моём лице расплылась широкая улыбка. Мысли я, конечно, читать не умел, зато вот ложь с недавнего времени распознавал со стопроцентным попаданием в яблочко.

— Хорошо, тогда я развею твои сомнения полностью. Обруч, который ты в последнее время носишь, не снимая. Речь пойдёт о нём.

— Ты действительно развеял мои сомнения. Что с ним не так? В этом замке мужчинам запрещено носить украшения в стиле эльфов? Прости, я не знал, сейчас же исправлю свою ошибку. Это больше не повторится, — я старался придерживаться самого серьёзного и официального тона, который до жути неуместно смотрелся в этой неофициальной беседе.

— Не надо этого представления, в котором ты разыгрываешь из себя незнающего, — Рилиан поморщился. Он, конечно же, был как раз одним из тех, кто привык к подобному, но я ведь не говорил, что им это начинает нравиться, так?

— Я действительно не понимаю тебя, — продолжа я гнуть своё, изобразив на лице искреннее изумление. В пределах разумного, конечно же.

— Этот тот самый обруч, о котором ты расспрашивал меня несколько лет назад в таверне? Тот, который я получил от человека, вставшего во главе мятежа в Харосе?

— Да, — не думая ни секунды, ответил я, — да, это именно он и есть.

— Почему ты тогда не вернул его принцу, зная, что он из себя представляет? Зная, что для того человека с равнин Даруана это был какой–то символ? Может, даже условный знак к определённым действиям.

— Я что похож на идиота, чтобы отдавать принцу неизвестный артефакт явно магической природы, учитывая то, что до этого я пообещал его защищать всеми своими силами? Он лишь по счастливой случайности не сумел причинить ему вреда до того, как попал ко мне.

— Тогда почему ты сам с ним не расстаёшься, если считаешь его столь опасным? — Рилиан опасно сощурился, глядя мне в глаза.

— Потому что ненавижу себя, — я усмехнулся, — но на самом деле я не верил, что в нём есть действительно что–то уж очень опасное. Думал, что отделаюсь простецким ухудшением своего самочувствия и так далее, от которого меня с лёгкостью избавит любой знахарь или маг.