— Неужели ты оказался неправ? — теперь уже настала очередь молодого паладина усмехаться.

— Да, — кивнул я ему в ответ, — хотя я ещё не понял в чём именно. Этот артефакт, безусловно, оказывает на меня какое–то воздействие. Не могу точно понять какое, благоприятное или не очень. Могу лишь сказать, что несколько раз я уже пытался от него избавиться. Один раз это вышло совершенно случайно. Когда я ехал в столицу, на меня напала бандитская шайка. Вот одна из таких, которая недавно объявилась здесь, — я запнулся, снова будто бы ощутив, как липкая тёплая кровь покрывает мои руки, вздрогнул, потёр одну ладонь о другую, даже быстро опустил взгляд, чтобы проверить, так ли это на самом деле, хотя и знал, что сейчас они совершенно чисты. Глупо и странно, но это преследовало меня всё время с того момента, как я убил разбойника.

Видимо, молчание и неловкость, по мнению моего друга, затянулись слишком надолго, а Лина пока и вовсе, судя по всему, не собиралась вступать в наш разговор, поэтому он решил подтолкнуть меня к продолжению рассказа:

— Ты говорил о том, что напали на тебя. Забудем на время о том, что произошло здесь, настало время заглянуть в прошлое.

— Верно, иногда это делать весьма полезно, главное не слишком часто и не слишком усердно прибегать к этому приёму, — решив ещё немного помолчать, всё же после ответил я, — так вот, мне удалось скрыться от нападавших, однако один из них всё же сумел каким–то немыслимым образом срезать суму с моей лошади, от чего та понеслась ещё быстрее, а возвращаться за своими вещами было совсем небезопасно. Среди моих скудных припасов был и тот обруч, который до этого я надевал лишь два раза. В первый раз на какой–то приём, а во второй, чтобы слишком длинные тогда волосы не мешали мне разбирать кое–какие записи в библиотеке. Вы не представляете, как велико было моё удивление, когда я снова обнаружил его у себя спустя месяц. Он преспокойно лежал на столе в комнате, которую я снял в одном из тех постоялых дворов на Старом Тракте, что ещё каким–то чудом не разорились, после того, как им перестали пользоваться торговцы. Хотя, возможно, именно поэтому там были такие дикие цены, но сейчас мы ведь не об алчности этих «частных предпринимателей», так ведь? Задумчиво крутя вещицу в руках, я спустился вниз, благо там не было в то время кроме меня больше никого, ибо погода была отличная и большая часть путешественников, по не слишком счастливой случайности попавших на эту дорогу, предпочитала ночевать под открытым небом и довольствоваться прихваченной в дорогу едой, чем платить за ночлег и тёплый обед. Весьма разумный, кстати сказать, выбор. В следующий раз я сделал именно так, наученный горьким опытом, но я снова зачем–то ухожу от темы, будто бы она мне неприятна. Но это не так, у меня нет от вас секретов, поэтому я всё рассказываю без утаек и недоговорок.

— Да–да, особенно «кое–какие записи в библиотеке». Ты абсолютно нам доверяешь, — Рилиан усмехнулся.

— Какой уместный сарказм, — скривился я, хотя сам частенько использовал его не в том месте и не в то время, — но это я могу объяснить по–другому, если желаете. Скажем так, то предприятие касалось не меня одного, а не считаю себя вправе выдавать чужие секреты и распространять сплетни, — я снова почему–то перешёл на официальный тон, но быстро исправился, — снова вернёмся к тому, как я спустился в общий зал, где, как я уже успел сказать, не было абсолютно никого. Я спросил у владельца той дыры, кто приходил сюда ещё, и как эта вещь оказалась у меня. Он бормотал что–то невнятное про какого–то человека, который попросил отдать эту вещь мне и всё в таком же духе. Уже тогда ко мне в душу закрались сомнения на счёт «обыкновенности» этого украшения. Однако, после одного инцидента, когда я случайно утопил обруч, а он после самым непостижимым образом оказался снова у меня уже даже без посредников, эти сомнения улетучились окончательно. На смену им пришла полная уверенность в том, что я завладел очень странным предметом. Немного поразмышляв, я сделал вывод, что, скорее всего, он относиться к «злым», то есть проклятым предметам, ибо обычно просто магические предметы не имеют такой противной привычки, как преследование того, кого они посчитают своим владельцем, пусть он этого и не желает. Но мне не известно буквально ничего из его свойств, кроме, разве что, того незначительного факта, что они у него, безусловно, присутствуют. Хотя, здесь есть тот, кто может пролить на это свет.

— Я ничего не знаю о нём. Фактически, я даже видел его всего несколько раз. Большую часть времени он пробыл в моей походной суме.

— Знаю это, поэтому и не говорил о тебе.

— Лина? — паладин повернулся к своей сестре и тут его осенило. — А ведь ты верно мыслишь. Она была у него в плену несколько дней. Общалась с ним больше, чем кто–либо другой, ибо во время дуэли, о которой я тебе рассказывал, у нас не было особо времени поболтать, потому что тогда пришло время действий.

От упоминания своего имени девушка вздрогнула, будто бы сжалась и уставилась в пол, чтобы не видеть, как наши взгляды обращены на неё. Как в наших глазах читается просьба рассказать о том, что произошло уже почти четыре года назад. О том странном человеке, который похитил её, но не сделал ничего дурного. Как вечером он рассказывал ей о своей жизни. Вспомнила его умные, печальные глаза, светлые волосы, лицо, по которому нельзя было точно определить возраст. Снова у неё перед глазами встал тот дом посреди леса, в котором они жили. Вспомнила звук его шагов, когда он каждое утро уходил на охоту. Она это вспомнила, но почему–то не имела ни малейшего желания рассказывать это ни мне, ни даже своему брату, а тем более и двоим сразу, будто бы думая, что это тот самый «секрет, который касается не только её». Но всё–таки она была умной девушкой и ясно осознавала то, что теперь эта история касается ещё и меня, потому что именно я стал тем, к кому то ли по случайности, то ли по воле Судьбы или богов попала эта вещь, ранее принадлежавшая страннику с равнин Даруана. И, может, она даже видела его во мне, хоть я и не знаю, сильно ли мы были похожи внешне. Лина понимала, что не может не рассказать. Пора было уже посвятить нового человека в суть этой истории, чтобы он не наделал ошибок и знал о том, в чём состоит сила этого обруча. Пусть она и знала не так много, как хотелось бы мне и Рилиану, но она могла хоть немного пролить свет на эту странную и запутанную историю, в которую, как в клубок, с которым часто играют котята, вплелись множество судеб, но главная, светящаяся и выделяющаяся нить была всего одна. Ранее это была судьба человека, за которым пошли свободолюбивые люди из лесов Хароса, теперь же эту линию кто–то обрезал и прилепил новую. Мою.

— Лина, ты же понимаешь, что нам нужно это узнать, — мягко начал Рилиан, но тут же прервался, когда его сестра подняла голову, и он посмотрел ей в глаза. Уразумел, что девушка расскажет всё сама.

— Он почти ничего не рассказал мне о нём. Он мало говорил со мной, но я точно знаю, что с ним происходило так же, как сейчас с твоим другом, Рилиан. Этот артефакт будет возвращаться до тех пор, пока сам не решит, что пора искать себе нового хозяина или пока не почувствует близкую смерть старого владельца. Он и к нему возвращался множество раз, несмотря на все попытки избавиться от артефакта, часто при этом оставляя за собой трупы и кровь, — Лина сжала свои изящные ручки в кулачки, сглотнула, будто бы ей приходилось силой выталкивать слова из горла, она чувствовала невероятно тонко для человека, ей было жалко тех людей, что погибли из–за обруча на моей голове, хоть она и не знала ни одного из них, — он рассказал мне, что нашёл его где–то в пещерах Срединных Гор. Говорил о плохом предчувствии, которого он не послушался, за что и поплатился. Думал, что это просто красивая вещица, но вскоре понял, что это не так.

— Как забавно, какая ирония и цикличность! — я горько усмехнулся. — Я думал точно так же, хотя во мне и жило то самое предчувствие беды. Но не только оно предостерегало меня. Мой друг эльф мне тоже говорил, чтобы я не надевал его, а он маг, но я всё равно не послушался. Вот и мне теперь придётся так же, противные ошибки прошлого снова возвращаются, наверное, мы никогда не научимся учиться на них, — я поморщился, будто бы только что мне дали самый кислый лимон из тех, что я когда–либо пробовал, хоть никогда и не брал в рот эти жёлтые фрукты с юга, — но прости, что я тебя прервал, Лина. Пожалуйста, продолжай, нам нужно знать ещё больше.