Я вижу, ты уже собираешься выпить «за то, что хорошо кончается»? Не спеши, друг мой. Это ещё далеко не конец. Ты ведь сам говорил, что хочешь услышать всю историю целиком. Дальше происходила, что называется, оплата долгов перед Фортуной. Нас с моим спутником эльфом затянуло в Бездну. Да–да, в ту самую Бездну, о которой многие из вас говорят с иронией! Это чистая правда! Мне даже оттуда сувенир достался, вот, полюбуйся, — я положил на пол тот самый магический обруч и два ярко–красных камня, которые жутко напоминали глаза. Собственно это они и были…

— Вам удалось завалить одно из порождений Бездны в собственном доме?! — потеряв своё спокойствие, воскликнул глава Компании. Мне удалось растревожить самого Лареза! Я ликовал…внутренне, конечно.

— Не в собственном доме. Из Бездны нам удалось бежать, не без помощи Адриана, — после этих слов мы выпили за здоровье принца, и пришедший из соседней комнаты слуга снова наполнил наши бокалы, — победить это существо нам удалось лишь в степи, до которой оно следовало за нами, буквально дыша в спину и прожигая взглядом. Я бы ни за что не пожелал бы никому из своих знакомых этого жуткого ощущения чьего–то присутствия, — мы выпили за то, что бы это не повторилось, — как сражался Нартаниэль! Знаешь, я иногда забываю, насколько он сильный маг. Этот бой в степи мне напомнил об этом. Да и не только об этом, вспомнил и я сам кое–что из военных премудростей. Как же всем нам повезло, что в Жахан шёл этот Вольный, — теперь мы выпили за здоровье Вольного. Кажется, я допил уже третий бокал, — Он чертовски быстро бежал в город, наверное, раз успел так вовремя! Если бы не он, то какие–нибудь другие подставные личности вышли бы, чтобы угнетать солдат. Но ты всё оперативно устроил. Собрал народ, и вообще ты как всегда на высоте! За тебя! — мы снова чокнулись, и я допил четвёртый бокал.

Не помню, что было дальше. Вино ударило мне в голову, но я, видимо, продолжал пить, несмотря на то, что помнил об ужасной вещи под названием похмелье. Когда мы закончили разговор и поели, я с чистой душой и спокойной совестью завалился спать в одной из комнат вечно пустовавшей жилой части дома. А почему бы и нет? Я и так сделал больше, чем от меня требовалось!

Вдоль одной из главных улиц столицы выстроились люди, все как один одетые в чёрное. В полной тишине изредка раздавались голоса плакальщиц, но все остальные стояли молча, даже дети, которых привели сюда родители, не пытались поговорить между собой или устроить какую–то шалость, проникнувшись общей атмосферой траура. Это было уже что–то наподобие обычая — провожать высокопоставленных людей в последний путь в гробовой тишине. Откуда это взялось? Никто бы ответить не смог, слишком уж давно так делалось. Вот, немного раздвигая толпу в стороны, показался король и его супруга, восседающие на вороных жеребцах в чёрных парадных мантиях. Они действительно были опечалены потерей, которую понесли не только они сами, но и всё королевство. За ними шли четыре, несущие на своих плечах гроб. Многие не без удивления узнали в них двух принцев, сына умершего, который ещё два дня назад находился на севере королевства, и старого мага Лорайна, который тоже совсем недавно прибыл в город. Вслед за гробом шли жрецы Новых Богов, монотонно напевая прощальные песни. Как только мимо людей проходила похоронная процессия, они смыкались за ней и сплошной чёрной полосой тянулись к кладбищу, где умершего собирались похоронить в склепе вместе с остальными его предшественниками.

Погода, словно насмехаясь над горем людей, никак не хотела сменять радостного палящего солнца на тучи и дождь, но жители столицы не обращали на это внимания, продолжая предаваться мрачному скорбящему молчанию. Вот и кладбище, состоящее на самом деле из пяти склепов, в которых издавна хоронились Советники и короли Ланда. На этот раз гроб направился к склепу, где с миром покоились Архимаги, а вместе с тем и Советники по магическим делам и науке. Гроб поставили на специальный постамент, чтобы после речи короля каждый желающий мог попрощаться с лежащим там Архимагом Клохариусом. Король вышел вперёд, прокашлялся, несколько нарушая торжественность момента, и начал рассказывать людям о тех делах, что успел совершить Архимаг до своей смерти, настигшей его так внезапно.

Адриан не слушал его. Он с того самого момента, как узнал о смерти Клохариуса, который был ему, наверное, самым близким человеком, после брата, сестры и отца с королевой, заменившей ему мать. Почему судьба так жестоко насмехается над ним? Почему все самые близкие ему люди умирают в этот день? По щеке потекла слеза, оставляя влажную холодную дорожку на щеке принца. На плечо бастарда ложиться чья–то рука. Он оборачивается и видит брата с женой, дочерью Султана, которая ободряюще улыбается младшему из принцев. Благодаря этой поддержке, ему становится немного легче, и он благодарно кивает брату. Вот король заканчивает свою речь и зовёт своих сыновей. Адриан толком не знает, что ему делать и поэтому просто повторяет то, что сказал его брат, потом кладя две белые розы на грудь Архимага. Это были его любимые цветы. Они отходят в сторону, давая и всем остальным попрощаться со старцем, который был любим народом за свой ум, волю, миролюбие и желание сделать жизнь ландестеров лучше. Адриан молча стоит в стороне и смотрит, как жрецы совершают ритуал, отправляя мага в последний путь, после чего гроб вносят в склеп. Минута Памяти, Минута Молчания. Хотя, и до этого мало кто произнёс хоть слово. Вряд ли место Советника когда–нибудь займёт кто–то хоть отдалённо похожий на Клохариуса.

Закончилось. Но Адриан почему–то был уверен, что люди начнут расходиться только через час или больше. Он тоже продолжает стоять, отмахиваясь от попыток брата забрать его с семьёй. В конце–концов, он бросает эту затею и отправляется вместе с остальными во дворец, оставив одинокого бастарда стоять перед склепом. Вот уже и люди начинают расходиться, а он продолжает стоять всё также неподвижно, словно посмертный памятник Архимагу. Вдруг его кто–то крепко хватает за локоть и отводит в сторону. Бастард даже не успевает обернуться, чтобы разглядеть наглеца. Вот они остановились и Адриан наконец, оборачивается, собираясь преподать урок тому, кто так бесцеремонно посмел прервать его мысли об усопшем друге, но тут же останавливается, с трудом узнав в увлёкшем его человеке Дорниса. Как же он изменился! Живую мимику и горящие вечным дерзким огнём глаза, сменило усталое лицо и мудрый взгляд человека, который прошёл многое. Дорнис отпускает принца и выдерживает с действительной достойной уважения стойкостью удивлённый осмотр от него.

— Откуда ты здесь? — оправившись от удивления, спрашивает бастард.

— По той же причине, что и ты, — Дорнис улыбается. Это тем более показывает, что он изменился. Раньше, он никогда не улыбался, за исключением того единственного случая после их победы над мятежниками в Жахане два года назад.

— Я пришёл почтить память Архимага, ведь именно его усилиями я стал тем, кем являюсь сейчас.

— Я рад, что ты помнишь об этой услуге, — Адриан попытался улыбнуться, но вышло это как–то грустно, неестественно, фальшиво.

— Не только я. Здесь и Син, и Ронтр, даже тот демонолог, который вытащил нас из Бездны. Они примчались сюда, как только узнали.

— Тогда где же они? Может, хоть встреча со старыми друзьями сможет хоть как–то развеять надвигающуюся апатию.

— Они тоже с радостью встретились бы с тобой, но потом. Сейчас лучше каждому из нас побыть одному.

— Тогда почему же ты сейчас здесь?

— Я хочу поделиться с тобой своими наблюдениями, — после этого Дорнис замялся, будто подбирая слова, — мне кажется, что Архимага убили, — после недолгого молчания выдохнул он.

— Это невозможно, он не был отравлен, и точно не был убит оружием, задушен или как–то ещё, — уверенно, или просто не желая верить словам Дорниса, ответил Адриан.