Надо было видеть его кислую мину, когда он скомандовал мне, чтобы я убирался ко всем чертям. Едва я успел шагнуть в коридор, как капитан схватил меня за руку и злобно прошипел:

— Ты очень скоро сюда снова вернешься. Уж об этом-то я позабочусь. Тебе от меня так просто не отделаться. Понял?

— Да, — ответил я. — Хочу дать на прощанье один совет. Если тебе дороги твои зубы, больше не попадайся мне под горячую руку.

Капитан посмотрел на меня испепеляющим взглядом и отпустил мою руку.

— Ладно, запомни, на свободе ты пробудешь недолго. Это я тебе обещаю, — ответил он, бросил взгляд на мои зубы и так сильно сжал дубинку, что суставы пальцев его правой руки побелели.

Можно было легко догадаться, что станет с моими зубами, окажись я снова в тюремной камере.

Мы с Амадором направились к старшему надзирателю, сидевшему в конце длинного коридора, а капитан, поигрывая в руке дубинкой, мрачно смотрел нам вслед. На столе перед надзирателем я увидел мои вещи, отобранные полицейскими при аресте. Рассовав по карманам всякую мелочь, я надел ремень и, с облегчением вздохнув, потянулся за измятой пачкой сигарет, остававшейся на столе у надзирателя. Не успел я убрать руку, как надзиратель схватил меня за запястье и аккуратно, двумя пальцами, забрал у меня пачку. Какого черта, подумал я и посмотрел на пачку сигарет, которую надзиратель продолжал держать двумя пальцами. На ее целлофане остался едва заметный отпечаток моего большого пальца. Неужели ему понадобился этот отпечаток? Я обратил внимание на то, что из пачки торчали две сигареты. Возможно, этот надзиратель просто хотел закурить, да и только.

— Отдайте мои сигареты, — потребовал я.

Мало того, что меня засадили в эту вонючую каталажку, так я еще и должен был угощать охранника своими сигаретами! Это уж слишком.

В ответ сержант-надзиратель оскалил зубы, прищелкнул языком и что-то негромко сказал Амадору по-испански. Сеньора Лопес, стоявшая справа, как-то странно посмотрела на меня.

— Чего он там тебе пробормотал? — спросил я Амадора.

— Сказал, что вещественные доказательства он намерен оставить у себя. Как ни странно, но сержант утверждает, что эти сигареты с марихуаной. Он боится, что ты опять накуришься и начнешь нападать на прохожих.

— Что? Да он с ума спятил! Скажи, чтобы он вернул мне мои сигареты, — сказал я Амадору и снова посмотрел на пачку, которую отобрал у меня надзиратель.

Это была обычная пачка «Белмонтса» в красочной, как и полагается, обертке, с маленькими фигурками лошади и жокея. Однако вид тех двух сигарет, которые торчали из нее, насторожил меня. Табак в них был крупнее, а набивка не такая плотная, как в нормальных сигаретах.

— Амадор, я хотел бы поближе посмотреть сигареты. Скажи ему, что глотать их не собираюсь, а убегать с ними — тем более.

Амадор пересказал мою просьбу сержанту, тот, переведя взгляд с гида на сеньору Лопес, положил передо мной пачку. Да, никаких сомнений, в сигаретах вместо табака была марихуана. Я достаточно навидался ее на своем веку, мог легко отличить их по запаху.

— Эти сигареты не мои, — твердо сказал я. — Кто-то...

Я неожиданно замолк, вспомнив, как меня, порядком избитого, доставили в тюрьму и обыскали. Кто же шарил тогда по моим карманам? Да, это был капитан Эмилио.

Наклонившись над столом и глядя в глаза сержанта, я, чеканя каждое слово, произнес:

— Сигареты не мои. Кто-то подсунул их мне в пачку. Капитан Эмилио обыскивал...

В это время сеньора Лопес что-то сказала Амадору, и тот прервал мои объяснения:

— Сеньора просит, чтобы мы уходили отсюда как можно скорее. У нас мало времени. И вообще, чем раньше мы уберемся из тюрьмы, тем лучше.

— Но...

— Да брось ты. К чему эти разговоры, если ты уже свободен? Мне надо еще многое тебе рассказать, а времени слишком мало.

Я попытался было возразить, но потом согласился с гидом:

— Ладно, Амадор. Но к вопросу об этой травке я все же вернусь.

— Если ты приступишь сразу к делу, из-за которого тебя вызвали, времени у тебя будет предостаточно. Да ты и сам это прекрасно понимаешь.

Я все понял. Мы отошли от сержанта и направились к выходу. Тут я неожиданно услышал, как меня кто-то зовет:

— Шелл! Шелл!

Я обернулся и у стены увидел сидевшую на стуле Моник. Она поднялась и поспешила мне навстречу. Девушка выглядела встревоженной и очень усталой.

— Моник, дорогая, — сказал я. — Ты что, все это время была здесь? С того момента, как позвонила Амадору?

— Да, я очень волновалась, — простодушно ответила она. — Что с тобой произошло? Ты теперь свободен?

— Да. Через минуту я тебе все расскажу.

Амадор, стоявший с сеньорой Лопес у двери, поманил меня пальцем.

Когда я подошел к ним, графиня ровным голосом произнесла:

— Мистер Скотт, я звонила мужу, и благодаря ему вас освободили. Генерал очень заинтересовался, почему я за вас хлопочу, и задал уйму вопросов. Я сказала, что вы мой друг, которого несправедливо упрятали в тюрьму. Мои объяснения он принял, во всяком случае пока. Однако если мой муж узнает всю правду, вы снова окажетесь в тюрьме. — Она ненадолго замолчала, а потом добавила: — Как вы понимаете, помочь я вам тогда не смогу. И не только потому, что у меня нет связей. Просто у меня самой будут огромные неприятности. Возможно, это звучит и жестоко, но на меня вы можете рассчитывать только в том случае, если сами окажете мне услугу. Уверена, вы меня правильно поняли.

В ответ я кивнул. Здесь все было ясно и без напоминания графини.

Амадор отвел меня в сторону.

— Я отвезу графиню домой, — сказал он, — и минут через двадцать доберусь к себе. Ты поезжай тотчас. Договорились? Мы все обсудим, я покажу фотографии, которые получила графиня. На них запечатлен и тот парень. Возможно, они тебе пригодятся.

— Хорошо, Амадор, но послушай. Ты начал говорить о том, что уже сегодня генерал будет смотреть этот фильм но не закончил.

— Да, похоже, что будет. Графиня сообщила мне, что у ее мужа сегодня какая-то важная встреча, но от других людей я узнал, что генерал собирается вовсе не на нее, а скорее всего в компанию с девицами, где крутят порнографические фильмы. Так что надо поспешить: не исключено, что смотреть будут именно фильм с участием графини.

— А где все это будет происходить?

— Пока не представляю. Да и как выведать, не знаю. Графине, естественно, тоже неизвестно. Вот тебе и предстоит все узнать самому. Так что до встречи, — сказал Амадор и вместе с сеньорой Лопес скрылся в дверях.

Я молча проводил их взглядом. У меня было такое ощущение, будто под моими ногами проваливается пол. Следом за ними на улицу Лондрес вышли и мы с Моник.

Накрапывал дождь. Мы помахали рукой проезжавшему мимо такси, совсем новенькому «форду», и, когда машина остановилась рядом с нами, забрались в нее. Где-то над городом сверкнула молния, и вскоре пророкотали раскаты грома. Попросив водителя отвезти нас в отель «Дель Прадо», я откинулся на мягкую спинку сиденья и стал перебирать в памяти все, что произошло со мной за эти последние два часа. Мне очень хотелось знать, где сейчас находится латиноамериканский Хемингуэй, с какой целью в мою пачку «Белмонтса» подсунули марихуану и почему меня так быстро освободили.