– Знаешь, сестричка, я думаю, что история, которую я сейчас расскажу тебе, столь давняя, что уже превратилась в легенду. И, думаю, легенде этой дано будет пережить века и предстать перед людьми, быть может, даже через полтыщи лет не менее загадочной, чем сегодня… А быть может, и более загадочной…

– Ого! – Такое начало удивило Шахразаду. Настолько удивило, что на миг она забыла об утренней прохладе: над меховым воротником теперь было видно все ее лицо.

– О да. История эта, как рассказывала мне кормилица моей матушки, уходит своими корнями в те дни, когда на далеких полуночных островах еще человек не появился. То были прекрасные дни расцвета мира Маленького Народца, расцвета столь же прекрасного, сколь и непонятного для тех, кто пришел на острова позже.

Шахразада уселась на ковре поудобнее. Она не замечала холода – он будто отступил под натиском картин непостижимо прекрасного и давным-давно исчезнувшего мира.

– Маленький Народец в те дни был не только племенем знахарей и колдунов, но и целым народом с правителями и рабами, крестьянами и учеными… То был настоящий народ, подобный нам, людям. Однако магия их, в те дни уже более чем могучая, была смыслом их жизни, доблестью любого из мужчин их рода и главным секретом их существования. Маленький Народец жил токами всего живого – деревьев и трав, воды и грома. Даже страшные силы, живущие под землей, смог поставить он на службу себе: те дни, когда подземные боги выходили на поверхность земли в огненных облаках, сопровождаемые длинными языками изливавшейся лавы, жители полуночных островов встречали как самый большой праздник. Ибо лава, которая сжигала на своем пути все живое, знали они, подарит земле необыкновенное плодородие и наградит их самих новыми годами счастливой жизни…

– О Аллах всесильный и всевидящий, – прошептала Шахразада. – Как, должно быть, были обширны и непонятны их знания, если даже самую страшную из стихий – огонь – считали они источником своей силы…

Перед глазами Шахразады встала картина, необыкновенно яркая и столь же пугающая: высокая коническая гора, вершина которой теряется в серых клубах пепла. По склонам горы ползут вниз языки пламени, и нет от них никакого спасения ни зверю, ни птице, ни человеку…

– О да, ты права, сестричка. Однако Маленький Народец так уверовал в свои поистине огромные и непостижимые силы, что перестал знания свои пополнять, превращаясь из народа магов в народ лентяев. К сожалению, так бывает и сейчас, не только в те далекие годы. Да и грядущее, я боюсь, будет весьма похожим: те, кто уверует в собственную непогрешимость и всесилие, непременно превратятся в надменных лентяев, которым грозит вымирание, а не расцвет.

– Жестокие слова, – отвечала Шахразада. Беседа столь захватила ее, что она отбросила меховую накидку и порывисто встала с мягких подушек. На месте девушке усидеть было уже затруднительно.

– Увы, жестокие, но справедливые, – согласно кивнула Герсими. – Однако мы отвлеклись. Итак, Маленький Народец столь уверовал в свое всесилие, что перестал быть народом-магом. А потому нет ничего удивительного в том, что на полуночные острова в тот же миг хлынули волны нового племени – на островах появились люди. Да, они были слабы, зачастую вооружены лишь каменными орудиями. Но сила их заключалась в том, что они знали о своей слабости и старались весь мир заставить защищать себя: шкуры животных стали дарить им тепло…

– Как мне сегодня, – улыбнулась Шахразада.

– Да, сестричка, как тебе сегодня… Пещеры стали их укрытием. Звери из хищников превратились в помощников, даже деревья стали рабами человека…

Шахразада понимала, что Герсими повествует о днях седой древности. Ее живое воображение рисовало картины столь яркие, сколь и необыкновенные: девушка словно видела сама, как человек, чья нагота прикрыта пятнистой шкурой, карабкается на дерево, дабы разглядеть, что скрывается за далеким горизонтом.

– И в этот миг предводители Маленького Народца поняли, в какую беду попали: угроза полного вымирания стала столь явной, что уже не о спасении народа, а о спасении знаний шла речь.

– О Аллах всесильный…

– Да, сестричка. Это было страшно. Гибель неизбежна, это понимали все. Раньше или позже истлеют во тьме подземных пещер кости самого последнего из детей Маленького Народца. Но тут пришло спасение, вернее, спасительная идея.

– Должно быть, разум все же возобладал…

– Возобладало желание во что бы то ни стало сохранить знания, и не просто сохранить, а сохранить их живыми, заставить тех, кто будет ими обладать, учиться далее, постигая все новые…

– Мудро. Но где же найти тех, кто воспользуется столь щедрым даром? Ты же говорила, что Народец стал вымирать.

– О да. Но они врагов превратили в союзников. Увидев, сколь предприимчиво и любопытно людское племя, маги Маленького Народца стали на камнях, ветвях деревьев изображать знаки, несущие магическую силу. Люди, которые видели эти знаки, старались понять, что они означают, для чего предназначены и кем начертаны. Эти усилия разума и стали мостиком, по которому самым способным можно было передать древние знания.

– Как странно… То есть люди учили сами себя.

– Не совсем. Самые способные усваивали знания, с ними приходило желание знать все больше. Они искали новых знаков, а значит, и новых знаний, превращаясь в магов своего народа.

– И знание древнего Народца не пропало?

– Должно быть, жив еще и сам Маленький Народец: легенды повествуют о нем столь же упорно, сколь и долго. Но знания народа-мага действительно перестали быть его сокровищем и тщательно охраняемой тайной. Они распространились среди людей, став орудием тех, кого мы зовем магами и пророками, предсказателями и оракулами. Живы и сами знаки, которые некогда разбудили человеческое любопытство. У них много имен: на полуночных островах их называют «огам», а там, где сейчас привольно живется народам, предводительствуемым суровыми конунгами, знаки эти называют «рунами», то есть знаками тайны.

– Аллах всесильный! Так ты можешь показать мне эти знаки? – Шахразада, присевшая было, вновь вскочила.

– Конечно могу.

– И я тоже смогу постичь древнюю тайну?

Герсими рассмеялась.

– Сестричка, ты так нетерпелива. Ведь это же только половина истории. Я рассказала тебе, как появились руны – знаки тайны. Они и теперь живы, но служат людям уже как совсем другое орудие, ибо будят не желание узнать, как появились они сами на камне или древесном стволе, а что означают и предсказывают.

– Они стали просто орудием шарлатанов…

В голосе Шахразады зазвучало горькое разочарование: досадно, когда великое знание, пережившее тысячелетия, превращается в простой инструмент для того, чтобы дурачить простаков.

– Ну что ж, ты в чем-то права, – вынуждена была согласиться Герсими. – Среди истинных предсказателей, которые советуются с огамом или рунами, действительно, есть и шарлатаны. Но разве мало шарлатанов среди лекарей? Или тех, кто называет себя великими путешественниками? Разве нас не лечат те, кто понятия не имеет о врачевании? Разве нам рассказывают о дальних странах только правду, не приукрашивая ничего из увиденного?

Увы, Герсими была права. Таково уж свойство человека – не только хранить и развивать великое, но и использовать это великое во имя личной славы и обогащения, тем самым унижая, низлагая самые возвышенные знания и умения.

– А потому, сестричка, вернемся к великой силе рун. Ибо в них действительно сокрыто древнее знание и магическое умение, более старое, чем сам человеческий род.

Шахразада вновь опустилась на подушки. Она чувствовала и правоту своей подруги, и свое разочарование, которое едва не умалило уважение к давней тайне. «Это же просто древняя легенда, – подумала девушка, и от одной этой мысли, такой простой, на душе у нее стало куда спокойнее. – Сестричка рассказывает мне такую же сказку, как я вчера ей…»

Герсими мимолетно улыбнулась:

– Ты и права, и неправа, Шахразада. Да, история очень древняя и действительно походит на сказку.