— Откуда ты знаешь?

— Я не слепой и не глухой.

— Ты виделся с ней?

Патрик колебался. Он может не соглашаться с отцом, но лгать ему было бы бесчестно.

— Да, — просто сказал он.

Бледные щеки Грегора Сазерленда порозовели от гнева.

— Ты был на земле Ганнов?

— На границе наших земель.

— Значит, эта дочь Ганна была на нашей земле.

— Мы помолвлены. Ни один из нас не согласен разорвать помолвку.

Неожиданно маркиз Бринэйр поднял руку и изо всей силы ударил сына по лицу. Удар заставил Патрика отступить назад, но он ничего не сказал.

— Ты не женишься на дочери Ганна, — отрезал отец. — Я не желаю видеть еще одну шлюху в своем доме.

Патрик молча смотрел на отца, от которого с тех пор, как вернулся, не слышал ни одного ласкового, теплого слова. Даже приветствие при его возвращении было холодным и формальным. Ничего удивительного, что сестра дичится людей, как испуганный зверек, а брат зарылся в книги и мечтает, как он шепотом признался Патрику три дня назад, посвятить себя церкви. Отец превратился в чудовище.

— Если ты собираешься воевать с Ганнами, тебе придется обойтись без меня, — сказал Патрик. — Я не могу отбросить долгие годы дружбы из-за…

— Тогда убирайся из моего дома! — закричал Грегор. — Я лишу тебя наследства! Алекс…

— Алекс сказал мне, что хочет уехать в Эдинбург, учиться.

— Алекс будет делать то, что я ему прикажу.

Это правда, подумал Патрик, чувствуя себя так, словно на его шее затянули петлю. Алекс попытается воевать и неизбежно будет убит. Что тогда случится с Элизабет, которая останется одна с отчаявшимся, обезумевшим стариком? Нет, он не может бросить их на произвол судьбы. Кроме того, если Патрик решился бы уйти из замка, он остался бы без средств к существованию. И ему снова пришлось бы стать наемником, добывать себе пропитание войной.

Он оказался в ловушке. Как и Марсали, когда она узнала, что, если откажется выйти замуж за Синклера, ее место перед алтарем займет Сесили.

— Ну? — спросил отец, в глазах которого горел огонек торжества.

Патрик вспомнил о готовности Марсали пожертвовать собой. Что же придется сделать ему, чтобы спасти брата и сестру? Нарушить клятву? Патрик подумал о Гэвине: может быть, он также оказался в безвыходной ситуации и теперь должен сделать непростой выбор. Ведь они поклялись в вечной дружбе. Господи милосердный, как они могли дойти до того, что сейчас с ними происходит?

Маргарет. Милая, умная Маргарет. Она исчезла два года назад. Может быть, ее уже нет в живых.

— Патрик?

Отец все еще ждал. Ждал его капитуляции.

Он должен выиграть время.

— Надо обучить людей, — сказал Патрик.

— Ганны могут напасть в любую минуту, — настаивал отец.

— Я не поведу в бой людей, о которых ничего не знаю и которые ничего не знают обо мне. Меня не было здесь много лет. Я не могу ожидать, что люди пойдут за мной.

— Ты Сазерленд, — заявил Грегор. — Они обязаны подчиняться тебе.

— Я должен заслужить их доверие, — твердо сказал Патрик.

Отец попытался настоять на своем, но без особого пыла. Наконец он пожал плечами.

Это показалось Патрику самым сильным доказательством того, что отец изменился. Он не помнил, чтобы Грегор Сазерленд когда-нибудь отступал. Два последних года определенно сказались не только на его здоровье, но и на его характере.

— Несколькими днями раньше или позже — это, в конце концов, ничего не меняет, — проворчал отец.

— Мы начнем завтра, — ответил Патрик, собираясь уходить.

Но отец остановил его:

— Алекс будет заниматься вместе с тобой. Я должен был бы обучить его сам. Надеюсь, он бросит свои бредни об университете в Эдинбурге. Маргарет говорила ему…

Отец оборвал фразу.

Патрик не стал продолжать разговор на эту тему, но решил расспросить кого-нибудь из домашних. Наверное, Маргарет поощряла тягу Алекса к знаниям. Да, в его семье было много такого, что ему следовало бы знать.

— А где эти двое, которые приехали с тобой? — неожиданно спросил отец.

Патрик остановился у двери в холл.

— Отправились по своим делам.

— Они вернутся?

— Да.

— Они выглядят храбрыми воинами.

— Они действительно храбрые. Они много раз спасали мне жизнь.

— А ты им, я уверен, — сказал отец. — Они твои должники.

— Никто из них мне ничего не должен, — ответил Патрик. — Скорее я должен им.

— Они будут воевать с тобой?

Патрик улыбнулся. Возможно, Хирам и Руфус станут еще одним орудием в его тактике откладывания нападения на Ганнов. Могут пройти недели, прежде чем они вернутся. Особенно если получат сообщение с просьбой не торопиться.

— Да, они будут воевать со мной вместе, и во всей Шотландии не найдется воинов бесстрашнее и сильнее.

Бескровные губы Грегора Сазерленда растянулись в довольной улыбке. Патрик мог легко прочесть его мысли. Войска клана Ганнов поведет Гэвин, который хотя и обучался воинскому искусству, но никогда не участвовал в настоящих боях. В последние годы небо над их землями было мирным, и, кроме случайных стычек с угонщиками скота, у воина не было возможности проверить себя в деле.

— Ты узнаешь многих из наших людей, — сказал Грегор. — Все они наслышаны о твоих подвигах и готовы идти за тобой.

В бой против друзей? Против родных? Вряд ли. Но ни один из них не посмеет пойти наперекор своему лэрду.

Вот для чего он вернулся домой. Чтобы снова убивать. Убивать не просто шотландцев, а соседей и друзей.

Что ж, немного времени он уже выиграл. Если бы только удалось узнать, что произошло с Маргарет Ганн Сазерленд!

Марсали сидела на подоконнике и смотрела во двор замка, где появились конники: это Гэвин вернулся из очередного рейда. Еще одна безуспешная попытка найти Сесили. Шли дни, но убежище ее сестры так и оставалось нераскрытым. И это придавало Марсали силы и помогало выдерживать заточение.

Вздохнув, девушка отвернулась от окна. Прошло уже две недели с тех пор, как ее заперли в четырех стенах, и ей оставалось единственное занятие: смотреть в окно. Бывали мгновения, когда ее охватывало отчаяние, заточение становилось невыносимым. Но отец и не думал смягчаться. Раньше через день-два он бы уже простил ее. Но не на этот раз. Ей еще повезло, что он в гневе забыл о Тристане и Изольде, иначе не позволил бы взять их с собой.

Марсали погладила зверьков, спящих на ее коленях, свернувшись в клубочки. Жаль, что отец не забыл о Джинни. Ей он строго-настрого запретил заходить в комнату девушки, и Марсали уже две недели не виделась с подругой. И все-таки с помощью Флоры, которая приносила ей еду, Джинни удавалось передавать кое-что съестное в придачу к хлебу и воде, на которые посадил ее отец.

Марсали была благодарна подруге, но у нее не было особого аппетита. Она ела только для того, чтобы не ослабеть: ведь когда слабеет тело, слабеет и воля. Ей было достаточно мельком взглянуть в маленькое зеркало, чтобы заметить, как она исхудала.

Сколько еще она сможет выдержать?

Столько, сколько потребуется, ответила она себе. Обещание Патрика и воспоминание о встрече с ним — вот что давало ей силы.

У двери послышались шаги, затем заскрипел ключ, поворачивающийся в замке. Она никогда не сможет привыкнуть к этому звуку, не так просто смириться с заточением в собственном доме.

Марсали ожидала увидеть Флору, но в дверях появилась Джинни с подносом. С радостным криком девушка вскочила, переложив спящих ласочек на подоконник, и, подбежав к Джинни, закружила ее в объятиях.

— Хватит, хватит, — притворно ворчала Джинни. — Дай мне хотя бы поставить поднос, пока ты все не разбросала по полу.

Марсали заметила, что у подруги красные круги вокруг глаз.

— Ты плакала, — сказала она.

— Ну а чего ты ожидала, если тебя заперли на замок и я не могла даже увидеть тебя.

— О, Джинни, не надо так огорчаться.

Внезапно она встревожилась: