В лодку влезли Антонио, Дженн и отец Хуан.

— Если позволите, — Марк оттолкнул лодку и, по колено мокрый, ловко, даже изящно запрыгнул в нее.

Он взял лежащий на скамейках вдоль лодки деревянный шест и погрузил его в воду.

— Вот так мы тут и плаваем, как по мелководью, — пояснил он.

Течение подхватило их, и лодка заскользила прочь от входа в монастырь. В каждой лодке был свой впередсмотрящий с фонарем. В лодке, где сидела Дженн, путь освещал отец Хуан.

Тоннель заметно сузился, стало темней. Во мраке в луче фонаря сверкали крысиные глазки; эти твари сидели в расщелинах, покрытых мхом и забитых какой-то дрянью, они отвратительно пищали и убегали прочь. По команде Марка приходилось то и дело наклонять головы: в потолке были выступы, он становился ниже, и все хуже было видно, что впереди и откуда ждать неожиданного нападения.

— Было дело, я оказался здесь один, — пробормотал Марк, — и вампир свалился откуда-то прямо мне на голову. Они тоже пользуются этими люками.

— Неужели наверху все так плохо, что по городу надо передвигаться только так? — спросила Дженн.

— Для нас? Mais oui,[73] — ответил он. — Нас все знают в лицо. Но для простых людей все не так уж плохо. Гуляют по улицам, улыбаются… вот и Масленицу будут праздновать. Вампиры — просто очаровашки. Убийцы проклятые.

— Что-то вы людей не очень жалуете.

Он посмотрел на Дженн долгим взглядом. Глубокие морщины избороздили его лицо.

— Ишь ты, сообразила. Да, не жалую. А чего их жаловать? Мы рискуем жизнью, мы хотим спасти их от этих кровопийц, а они нас ненавидят. И таких большинство. Для них главное — выжить, и ради этого они готовы на все.

— Но вы на их месте предпочли бы умереть.

— Черт возьми, нет, конечно, зачем умирать? Просто я хочу сказать, что они превратились в настоящих зомби. Думаете, они живут? Нет, они просто выживают.

Он замолчал. Его настроение передалось Дженн, и она больше не задавала вопросов. От постоянного сидения в положении сгорбившись болела спина, пот заливал глаза.

Шеи ее коснулись холодные губы Антонио; он прижался ими к ее пульсирующей жилке. Потрясенная и напуганная, она вздрогнула. Хотела обернуться и посмотреть ему в глаза, но в этот момент лодку качнуло, она скользнула вниз, футов на пять, не меньше, раздался всплеск, и, чтобы Дженн не выпала за борт, Антонио схватил ее за руку.

— Извините, не предупредил, — пробормотал Марк.

Антонио сжал ей руку. Хотел ли он попросить прощения? Зачем он ее поцеловал? Сердце ее колотилось; на всякий случай она крепко вцепилась пальцами в скамейку. И только потом с опаской повернула к нему голову.

Во мраке пылали его красные глаза, отражение их плясало в темной воде. Словно угольки, подернутые пеплом. У нее перехватило дыхание. Если увидит Марк, он узнает тайну Антонио. Что он предпримет? Она ощупала свой «узи». И что предпримет она?

Она протянула руку и снова нашарила ладонь Антонио; переплетясь с ним пальцами, она крепко их сжала и быстро тряхнула его руку.

Он тихо свистнул.

— Что это? — прошептал Марк. — Вы слышали? Отец Хуан, посветите-ка вокруг.

— Сейчас, — нерешительно отозвался отец Хуан; его беспокоило совсем другое.

Учитель прекрасно понял, кто свистел. Он знал, что сейчас происходило с Антонио. Дженн охватила дрожь. Нельзя было объединяться с бойцами Сопротивления, эта ошибка может стать роковой. Надо было действовать отдельным отрядом. Теперь приходится опасаться не только вампиров, но и людей Марка.

— Estoy bien,[74] — прошептал Антонио ей на ухо.

Он уже взял себя в руки. Дженн осторожно подняла голову, но ничего не увидела. Вдруг в отраженном свете фонаря отца Хуана она увидела профиль Антонио. Глаза его погасли.

— Lo siento, — прошептал он. — Прости меня.

— Мы на месте, — объявил Марк. — Отец Хуан, посветите, пожалуйста, прямо вверх. Это сигнал, что здесь свои. На тот случай, если наверху кто-то есть.

Марк сунул шест в воду перед собой, тормозя движение. Желтый луч заплясал на покрытом гравием склоне, который уходил куда-то вверх и пропадал в темноте. Снова проверещали что-то крысы и пропали. Раздался тихий плеск, днище лодки заскрипело о гравий, лодка резко остановилась, и Марк спрыгнул на сушу. За ним отец Хуан, а потом и Дженн с Антонио.

Скоро и другие лодки выстроились рядом. Марк взял у отца Хуана фонарь, и луч его высветил впереди два расходящихся тоннеля. Скай подошла к нему, держа в руке магический кристалл.

— Ты говорила, что надо идти по левому, — сказал Марк.

— Да, — ответила она. — Я пойду впереди.

— У тебя нет оружия.

— Нельзя потерять магический след, — ответила она, и Дженн сразу заметила, что голос ее как-то странно запнулся.

Она снова посмотрела на Антонио, но в темноте его лица не было видно.

— В случае чего я тебя прикрою, — сказал Джеми. — И Эрико тоже. У нас «узи».

— Hai hai,[75] — поддакнула Эрико по-японски.

Эрико говорит по-японски, значит, тоже чувствует что-то неладное. Она совсем выпустила из рук бразды руководства операцией, ее уже никто не слушался.

«Ребята, пожалуйста, прошу вас, осторожнее, на кону жизнь моей сестры», — думала Дженн.

— Отец Хуан, — тихо проговорил Антонио, — в другом тоннеле мне послышался какой-то звук.

— Сейчас узнаем, — быстро ответил отец Хуан. — Мы недолго, — обратился он к Марку, — проверим и сразу вас догоним.

— Нет, это опасно, слишком опасно, — вмешалась Эрико. — Нельзя разбивать отряд.

— А я говорю, да. Надо убедиться, что там нет вампиров, — стараясь говорить ровным голосом, ответил отец Хуан.

Но Дженн слышала, как дрожит от напряжения его голос.

«И Антонио не справляется с собой».

Она крепче сжала свой автомат. Все идет не так, как надо, все идет плохо. Эти автоматы, и Эрико не может взять себя в руки, и Антонио тоже…

— Vite,[76] — сказал Марк отцу Хуану.

Вокруг Дженн замелькали тени; она увидела красную вспышку — глаза Антонио — и потом ничего, должно быть, он отвернулся. Она сделала осторожный шаг в его сторону, но чья-то рука остановила ее, и она услышала в ухе шепот:

— Пусть уходят. Не поднимай шума.

Это Джеми. Значит, он тоже видел. Она кивнула и свернула в сторону; он от нее не отставал.

— Не горячись. Успокойся, — сказал Джеми.

Она была благодарна, что он говорит с ней таким твердым, невозмутимым тоном.

— Если можешь, — снова пробормотал он.

Чувство благодарности сразу уменьшилось.

— У меня проблема, — тихо сказала Скай. — Не могу найти свой след. Вы уверены, что это тот самый тоннель?

Ботинки скользили по гравию. Дженн смотрела, как отец Хуан с Антонио прошли в другой тоннель; отец Хуан светил фонарем, хотя Антонио мог бы вести его и в темноте. Но надо было, чтобы их было видно.

— Ты где залезла в люк, под Декатур-стрит, oui? — проговорил Марк. — Перед Джексон-сквер? Видела там конную статую Эндрю Джексона?

— Да, верно, там я спустилась в тоннель, но мы… я… вышла недалеко от пристани, — ответила она.

Дженн заморгала. «Она только что сказала „мы“… или я ослышалась?» — подумала она.

— Тогда тебе в любом случае пришлось бы зайти с той стороны этого тоннеля. Там, где они пересекаются, — сказал Марк. — Наверно, мы сейчас далеко от твоих так называемых «следов». Давайте углубимся в тоннель.

Дженн услышала бряцание перекидываемых через плечо автоматов, солдаты проверяли крепление амуниции. Скрипели по сухому гравию тяжелые ботинки. Лучи фонарей скользили по лицам входящих в тоннель бойцов. Дженн посмотрела на Скай, она всматривалась в поверхность магического кристалла, и лицо ее было тревожно, будто она ожидала совсем не то, что видела. Скай медленно двинулась вперед, и Дженн поспешила к ней.