Придет время, и мы рассчитаемся с немцами за их зверства и издевательства над нашим народом». (Перебежчик Эдмунд Кобильский — солдат 6-й роты 266 пп 72 пд, 3.8.43 г.)
ЗВЕРСТВА НЕМЦЕВ В ОККУПИРОВАННЫХ СОВЕТСКИХ РАЙОНАХ
Немецкие изверги продолжают в оккупированных районах методическое истребление русских людей, поголовный грабеж и насилие. Вот что об этом говорят сами немцы и люди, вырвавшиеся из фашистского плена:
«Мой друг Грубер говорил мне, что в Барановичах немцы расстреляли свыше 1000 евреев. Сам я видел ямы, где зарыты трупы расстрелянных». (Солдат 1-й роты 61 пп 7 пд Кейнг Флорин, ?.8.43 г.)
«Солдат Циглер рассказал нам, как в Барановичах (Белоруссия) был отдан приказ — не выходить на улицу после 6 часов вечера. Одна старушка, опоздавшая зайти в квартиру на 5 минут, была расстреляна на месте. В ту же ночь командир взвода вышел на улицу и увидел женщину, он застрелил ее без разговоров как партизанку». (Солдат 2-й учебной роты 7 пд Коль Шмидт, ?.8.43 г.)
«При отступлении немцы забирают у населения весь скот и угоняют его с собой. Забранные скот и птица в дороге режутся и употребляются в пищу». (Перебежчик Роберт Фрик — солдат 3-й роты 348 пп 215 пд, 3.8.43 г.)
Особенно зверски относятся немцы к бойцам и командирам Красной Армии, попавшим в фашистский плен. Немецкий плен хуже смерти, ибо смерть в плену приходит мучительно и постепенно. Вот что рассказывают русские люди, побывавшие в лагерях военнопленных:
«2.3.1943 г. я был захвачен немцами в плен. Меня направили в лагерь, который расположен на окраине города Ярцево Смоленской области. Я увидел там жуткую картину. Пленных загнали в полуразрушенные бараки. Там было так тесно, что нечем было дышать. На день выдавали 150 граммов суррогатного хлеба и чашку “баланды” (мука в теплой, недокипяченной воде). Начались массовые желудочные заболевания. Из бараков выводили только один раз в сутки, на несколько минут. Поэтому многие вынуждены были оправляться тут же в бараках». (Бежавший из плена красноармеец Иванов)
«В марте 1943 г. я был захвачен в плен немцами. Меня направили в лагерь военнопленных в город Сычевка Смоленской области. Дни, которые я провел там, останутся на всю жизнь в моей памяти. Нас пригнали туда окровавленных, избитых, нас морили голодом. Когда женщины пытались бросить нам через заграждения картошку, немцы открывали по ним огонь. Дни, когда выдавали “баланду” с куском дохлой конины, считались праздником. Каждое утро мы выносили из барака по 5—10 человек, умерших от голода. Не лучшие условия были и в лагерях военнопленных в городе Полоцк, куда меня позже перевели. Каждый военнопленный находился под угрозой быть расстрелянным, ибо в лагере царил безудержный произвол охранников. Они часто без всякого основания и повода стреляли в военнопленных. Во время работ по ремонту дорог изможденных голодом людей немцы расстреливали за то, что они не выполняли так быстро и так хорошо работу, как этого хотелось немцам. Пытавшиеся бежать были пойманы и расстреляны». (Вырвавшийся из плена красноармеец Долинин)
«Когда я попал в плен в октябре 1941 г., меня направили в лагерь военнопленных в город Брянск во дворе депо им. Урицкого. Лагерь был под открытым небом, обнесенный в два ряда колючей проволокой. Через каждые 100 метров были выставлены караулы с ручными пулеметами. Все пленные были босые и полуголые. Нам давали в день по 3 сырых картошки и по 3 листа сырой капусты. Каждый день умирало от голода 100—150 человек. Трупы не убирались неделями. Пленные кушали трупы. Немцы расстреливали каждого, кто ел человеческое мясо. В лагере поднялись бунты военнопленных с требованиями хлеба. Немцы бросали ручные гранаты в толпу военнопленных и строчили по ним из пулеметов. Условия были невыносимыми, многие пленные специально лезли к проволоке, чтобы быть расстрелянными» (Красноармеец Гнещин)
Немецкие разбойники, сами умертвившие тысячи русских людей в городе Винница (УССР) в 1941—1942 гг., весной 1943 г. раскопали свои собственные жертвы, подняли шум на весь мир, что обнаружили в Виннице кладбище «советских жертв». Недавно на нашу сторону перебежал австриец — ефрейтор 4-й роты егерского батальона Франц Штухлик, который служил по охране лагеря военнопленных в городе Винница. Он написал на имя советских властей следующее заявление:
«Я, нижеподписавшийся ефрейтор Франц Штухлик, австриец, в германской армии с 1939 г., 19 июля 1943 г. во время наступления русских добровольно перешел на их сторону.
Об обращении с русскими военнопленными я могу сообщить следующее. 23 июня 1941 г. я в составе 6-й роты 708-го охранного батальона перешел русскую границу. Там мы приняли под охрану лагерь военнопленных. Лагерь состоял из одного довольно примитивного строения, окруженного колючей проволокой. Больные военнопленные, которые по большей части страдают кровавым поносом, никакой врачебной помощи не получают. В течение 10 дней, которые я провел в лагере, там ежедневно умирали 10—15 человек. Смотреть на это было ужасно. Мне казалось непостижимым, как наше командование допускает это.
Вместе с транспортом военнопленных я прошел 70 км. Для совершения этого марша нам понадобилось два дня. Большинство русских военнопленных не имело никакой обуви. Истощенные от голода они шли эти 70 км. Многие из них во время марша падали от истощения и продвигались даже ползком. Руководитель транспорта обер-лейтенант Генрих Кени приказал расстреливать всех военнопленных, которые не могут больше идти. В 30 случаях этот приказ был выполнен. Пленных доставили в Гайсин и загнали в однобарачный лагерь таким образом, что один должен был лежать на другом. Это было совершенное безумие, я бы никогда в жизни этому не поверил, если бы не увидел это собственными глазами. Я видел, как один фельдфебель бил русских военнопленных плетью до тех пор, пока они не падали на землю без сознания.
Об обращении с гражданским населением я могу сообщить следующее: в апреле 1943 г. я видел по дороге Комаричи — Сычки — Дмитровск, как немцы выгоняли русское гражданское население из домов и насильственно отправляли на строительство дорог. Даже женщин избивали при этом палками».
НЕМЦЫ О СИЛЕ КРАСНОЙ АРМИИ И О ДЕЙСТВИХ ПАРТИЗАН
Теперь немецкая пропаганда сама вынуждена даже в своих сводках Верховного командования почти ежедневно употреблять такие выражения: «превосходящие силы русских», «превосходство русских в авиации», «невиданное количество русской артиллерии», «большие массы русских танков» и т.д.
Немецкие солдаты и офицеры на своей собственной спине чувствуют силу и мощь Красной Армии, всех родов ее оружия.
Вот что рассказывают сами немцы о силе Красной Армии:
«Удерживать старый рубеж наша дивизия не могла. Русские изменились за время войны. Они злы, упорны и сражаются как бешеные. У них какое-то необъяснимое мужество, которого нет у немцев. Я могу сказать только одно — что мы и на новом рубеже не удержимся». (Обер-ефрейтор Пауль Германн — 5-я рота 266 пп 72 пд, 18.8.43 г.)
«Русские солдаты дерутся очень храбро. Они научились воевать и воюют превосходно. Немцы воюют далеко от своей родины, и у них нет такого ожесточения и упорства, как у русских». (Солдат штабной роты 37 пп 6 пд Август Штединг, 8.8.43 г.)
«От вашего артиллерийского огня дрожало все вокруг. Во многие наши блиндажи были прямые попадания. Признаться, я не думал, что русские могут так сильно и метко бить». (Ефрейтор 4-й роты 471 пп 251 пд Вернер Тиль, 27.8.43 г.)
«Россия — большая и сильная страна. Красная Армия вооружена лучше, чем германская армия. Русские танки Т-34, автоматы, пушка “катюша” и зенитная артиллерия по своему качеству лучше, чем немецкое вооружение. Советская артиллерия стреляет очень метко». (Солдат 2 тд Элегаст)
«Русские обладают весьма мощным оружием, лучшее их оружие — танки Т-34, самолеты ИЛ-2 и пушка “катюша”. (Обер-лейтенант Вальтер Беккер — командир 1-й роты мотобатальона 262 пд)
