— Багажа нет? — спросил агент.

— Нет, — коротко ответил Агарвал.

Агент взял в руки билет и паспорт Агарвала, быстро перелистал паспорт, посмотрел визу, открыл билет, затем снова взглянул на первый лист паспорта, где была указана фамилия владельца, и недоуменно взглянул на Агарвала.

— Господин Джонсон… — начал было Агарвал, но агент не дал ему докончить, закивал головой, закрыл паспорт, поставил на билете печать, вложил в него посадочный талон и все это вернул Агарвалу.

Агарвал направился к паспортному контролю. Чиновник пограничной службы даже не посмотрел фамилию владельца, открыл страничку с визами, громко поставил печать и расписался — путь Агарвалу был свободен. Пройдя за стойку, ограждавшую зону паспортного контроля от остального зала, Агарвал обернулся — Джонсон стоял около книжного киоска, перелистывая книгу.

Агарвал прошел в зону личного досмотра, и здесь ему показалось, что, он перехватил чей-то колючий, изучающий его с головы до мог взгляд. Он внимательно посмотрел по сторонам — чуть вдали, уже в зале для отъезжающих, стоял человек в темном плаще и вглядывался через стеклянную стену в освещенный сигнальными огнями аэродром. Еще мгновение назад он смотрел в его сторону, а сейчас делал вид, что с нетерпением ждет выхода к самолету. Агарвал прошел личный досмотр и направился к рядам кресел в зале для отъезжающих. Народа в зале было довольно много — на разноцветных пластмассовых креслах расположились транзитники в ожидании своего вновь отложенного рейса, пассажиры лондонского рейса подтягивались ближе к выходу.

Наконец щелкнул репродуктор, и усталый женский голос пригласил пассажиров приготовиться к посадке в самолет, вылетающий в Лондон. Почти одновременно к выходу подъехал длинный ярко-желтый аэродромный автобус, две женщины в форме служащих аэропорта открыли двери выхода и начали пропускать пассажиров, проверяя у них посадочные талоны. Агарвал не спешил, подождал, пока человек в темном плаще сел в автобус, затем в числе последних направился к выходу на посадку.

В салоне самолета, как обычно, образовалась толчея в проходе, и Агарвал успел рассмотреть, где уселся его незнакомый попутчик, а затем прошел на свое место почти в самом хвосте самолета. Оно было около запасного выхода, что давало больше простора для ног.

Агарвал сел, пристегнул ремень и облегченно вздохнул. Может быть, ему показалось, и тот незнакомец не может иметь к нему никакого отношения?

— Нервы. Надо их успокоить, — подумал Агарвал и откинул голову на сиденье. Соседнее кресло было свободно, хотя все пассажиры уже расселись и стюардессы с озабоченным видом ходили вдоль проходов, считая незанятые места. Затем в проходе показалась стюардесса, сопровождавшая мужчину-европейца, лицо которого показалось Агарвалу знакомым, и предложила ему занять соседнее кресло.

Самолет включил двигатели и медленно двинулся с места, выехал на взлетную полосу, замер на несколько секунд, взревел моторами и устремился вперед. В момент взлета Агарвал, обычно редко вспоминавший о существовании божественного начала, всегда мысленно отдавал себя в руки всемогущего. Вот и сейчас он, еще раз проверив, надежно ли закреплены ремни безопасности, откинул голову на кресло и закрыл глаза.

Самолет оторвался от земли, и в иллюминаторе поплыли огни ночной столицы. Где-то там, внизу, остались особняк Смитов, редакция «Экспресса», полицейское управление. Все это ушло в прошлое, казалось чем-то далеким. Минут через двадцать в проходе показались улыбающиеся стюардессы с подносами в руках. Пассажиры оживились, захлопали откидными столиками. Агарвал почему-то сразу почувствовал голод и с удовольствием съел стандартный набор блюд, предлагаемых пассажирам туристского класса. Отдав обратно стюардессе поднос, Агарвал извинился перед соседом и, стараясь не задеть сидевшую на крайнем кресле подремывавшую индианку, вышел в проход. Хотя он заставил себя не думать о незнакомце в плаще, какая-то неясная тревога все же легла ему на душу. Пройдя вперед, к занавеске, отделявшей средний салон самолета от хвостового, он чуть замешкался, пропуская молодую девушку, и здесь услышал мужские голоса:

— Он сидит слева, около запасного выхода. Все предупреждены. Надо только его не вспугнуть.

Агарвал резко повернул назад, пропустил стюардессу и прошел в хвост самолета к двери туалета. Стюардесса отодвинула в сторону занавеску, и он увидел тех, чьи голоса заставили так биться его сердце, будто оно вот-вот выпорхнет из грудной клетки. Одним из мужчин был его знакомый по аэропорту, только сейчас он был без плаща, в сером костюме. Другим оказался крупный совершенно лысый мужчина в темном костюме-тройке, в белой с отложным воротником рубашке. Агарвал видел, как, заметив его отсутствие в кресле, они на секунду замешкались и начали шарить глазами по салону. Он зашел за стойку между рядами кресел — его преследователи почти пробежали мимо него, задергали ручки туалетных кабин, но затем, увидев его, они как-то сразу обмякли. Одна из кабин освободилась, и Агарвал зашел внутрь, набрал воды в ладони, побрызгал лицо, причесался и вышел из кабины. Тех двоих уже не было.

Он заметил свободное сиденье почти в самом конце салона и сейчас же направился к нему, сел на это место и сделал вид, что дремлет. Его знакомые вновь появились в салоне спустя несколько минут. Увидев пустое кресло, они цепким взглядом осмотрели ряды и, обнаружив Агарвала, успокоились.

Стюардессы собрали пустые подносы, в салоне погас верхний свет, и пассажиры начали устраиваться спать — до первой посадки было еще три часа.

Спустя полчаса в салоне неожиданно вспыхнул яркий свет, щелкнул громкоговоритель и женский голос объявил о том, что по техническим причинам, не связанным с безопасностью полета, самолет совершит краткую остановку в аэропорту одной из небольших затерявшихся в горах стран.

На табло зажглись предупреждающие надписи, самолет чуть замедлил скорость, было слышно, как он выпустил шасси и начал быстро снижаться. Сев на посадочную полосу, самолет включил форсаж и затем, съехав на боковую дорожку, покатил вслед за автомашиной аэродромной службы к зданию аэровокзала. Пассажиров попросили иа полчаса покинуть самолет. Все встали со своих мест и, обмениваясь недовольными репликами, спустились по трапу, ежась от холода, поспешили к входу в крытый коридор, ведущий к зданию аэропорта.

Агарвал, стараясь держаться в толпе пассажиров, вошел внутрь здания и сразу же ощутил, как с двух сторон его схватили чьи-то крепкие руки. Два дюжих незнакомых детины втолкнули его в расположенную рядом со входом дверь, и Агарвал очутился в небольшой комнате, где уже находились его попутчики по самолету. Агарвал хотел закричать, но вдруг ощутил легкий укол в руку, и комната поплыла перед глазами. Последнее, что он увидел, был висевший на стене большой рекламный календарь, внизу которого большими буквами была надпись: «С наилучшими пожеланиями «Кэпитал корпорейшн».

Региональный резидент английской разведслужбы майор Кит Джонсон дождался, пока самолет, уносивший Агарвала в далекий Лондон, с ревом промчался над аэродромом; затем сел в машину и всего за десять с небольшим минут домчался до посольства. Там его уже ждал дежурный шифровальщик и радист, который через пять минут передал сообщение в центр: «Объект отправлен. Прошу организовать встречу. Остальные материалы привезу сам».

Из референтуры Джонсон прошел в свой кабинет, открыл сейф — там на верхней полке лежала папка бумаг, испещренных правильным, почти каллиграфическим почерком Бенджамина Смита, и две кассеты — одна, та, что побольше, — видео, другая — обычная магнитофонная.

«Операцию можно считать законченной», — подумал Джонсон, снова закрыл сейф, потушил свет и вышел из кабинета.

Почти в это же время в Нью-Йорке телетайп в штаб-квартире «Кэпитал корпорейшн» отстукивал срочное сообщение из далекой азиатской страны: «Почтальон с информацией отбыл».

Инспектор Виджей привычным движением левой руки переключил передачу, и машина, миновав последний перевал, набирая скорость, покатилась вниз, в долину.