— Я кое-что раньше уже слышал об «Ананда Марг», но никогда не думал, что и у нас найдутся ее сторонники. Насколько мне известно, девизом этой во многом мистически-таинственной организации является: «Самоосвобождение и служба человечеству». Философия, исповедуемая членами этой группы, базируется на невероятной смеси элементов учения тантры и йоги. Конечной целью объявляется создание группы «сверхчеловеков», обладающих «космическим сознанием», сверхъестественными способностями, возвышающими их над безликой и бездуховной серой людской толпой. Эти «сверхчеловеки» должны путем насилия установить свою жесткую диктатуру сначала в Индии, а затем и во всем мире. Для достижения этой цели они, кажется, не брезгуют никакими средствами, вплоть до убийства тех, кто становится на их пути. Кажется, летом в печати были сообщения из Индии об убийствах, совершенных членами «Ананда марг».
— Сатана, и никто более, руководит ими. Представьте себе, — продолжал свой рассказ священник, который, кажется, уже немного успокоился, — я был тогда невольным свидетелем их бесовского сборища, на котором принимали новых членов в их банду. Однажды, было это поздно ночью — меня тогда уже начала посещать неизменная спутница всех одиноких стариков — бессонница, я сидел, как сейчас, вот здесь, перед камином, — и вдруг до моего слуха донеслись с кладбища какие-то очень странные звуки. Я накинул плед, вышел из дома и, крадучись, направился к кладбищу. Подойдя поближе, я увидел при свете луны силуэты нескольких человек. Внезапно звуки прекратились, но люди не уходили. Я подкрался как можно ближе и стал за большим крестом-памятником на могиле моего предшественника — отца Ричарда. Вскоре я стал свидетелем поистине сатанинского действа: пять или шесть человек, сейчас уже точно не помню, стали в круг, а внутри его я увидел — догадываетесь кого? — Голифакса. В одной руке он держал огромный блестевший в лунном свете кривой кинжал, который, как я потом узнал, Символизирует в этой секте полное отсечение всех прежних мирских связей и безропотное отныне подчинение воле их главаря, а в левой — настоящий человеческий череп из раскопанной рядом могилы, что должно было означать признание бренности всего мирского.
Священник сделал небольшую паузу, как бы давая себе немного отдохнуть от воспоминаний об этих ужасах, а затем продолжил свое повествование. Оно очень заинтересовало Агарвала, старавшегося не пропустить ни одну деталь из рассказа старика.
— Хочу вам сказать, что я к тому времени уже немного знал о ритуалах, принятых в сектах, исповедующих сатанизм, и был поражен их схожестью с тем, что я увидел на кладбище. Честно вам признаюсь, я был настолько ошеломлен, что не решился вмешаться. Тем более, как я понял, и Голифакс, и люди, его окружившие, находились в состоянии мистического экстаза и могли запросто убить меня. Я дождался, пока они закончат свой бесовский шабаш, вернулся домой, но уснуть уже был не в состоянии и поэтому пошел в церковь, где молился до самого рассвета. Как только стало совсем светло, я вернулся туда, где был ночью, и не нашел и следа того, что видел всего несколько часов назад. Могила была вновь аккуратно закопана, и только по ее краям были заметны свежие следы лопаты. Я окропил все это место святой водой и осенил крестным знамением, дабы изгнать бесовский дух, и никому о виденном не говорил. Но, казалось, Голифакс догадывался о том, что я стал свидетелем его обращения в сатанинскую веру, и избегал встречи со мной, а спустя две недели случился пожар в доме Смита. Следствие тогда так и не смогло установить, как погиб Смит — сам застрелился или в него стреляли, — так обгорело его тело. Но я был уверен, что он был убит не кем иным, как Голифаксом. Поэтому я считал, что несчастье, постигшее его неделю спустя, было карой божьей.
Видно было, что священник, рассказывая Агарвалу все это, вновь внутренне пережил события тех далеких дней, и поэтому Агарвал решил немного переменить тему разговора.
— А где вы хранили шкатулку, которую вам передал Смит? — спросил он после небольшой паузы, дав собеседнику достаточно времени, чтобы, поласкав пригревшуюся и, как видно, окончательно разомлевшую на его коленях кошку, отвлечься от неприятных мыслей.
— Сначала я спрятал ее у себя в шкафу, но, странное дело, — мои фотографические пленки, лежавшие рядом, засветились. Поскольку я немного читаю газеты и журналы, я понял, что она излучает что-то похожее на рентгеновские лучи. Поэтому, а также опасаясь, что кто-нибудь проникнет в дом в мое отсутствие, я перенес шкатулку в церковь и спрятал ее в обитый толстыми свинцовыми пластинками ящик приходской казны.
Агарвал понимающе закачал головой. Теперь ему стало ясно, почему, как писал Бенджи, у тех, кто брал пластинку, на руках через несколько часов высыпала сыпь. Вероятно, пластинка излучала радиоактивность.
— Бенджамин, хотя он первый раз приехал в Анандпур лет пять назад, заговорил со мной о пластинке лишь этой весной, и я, как завещал отец Бенджамина, передал ему шкатулку вместе с пластинкой. Вот, пожалуй, и вся история. — Священник снова глубоко вздохнул и отвел в сторону глаза.
«Надо срочно рассказать все это Виджею», — подумал Агарвал и начал прощаться со священником.
В гостиницу он добрался, уже когда солнце село и на улицах слабым желтоватым светом зажглись огни фонарей. Только в центре города было светло — горели рекламы магазинов, издалека была видна как бы парившая над городом вывеска отеля «Империал». Ключи от номера ему подал уже другой, молодой, администратор. Вернувшись в номер, Агарвал попытался дозвониться до Виджея, но его телефон не отвечал. Агарвал решил побыстрее поужинать и возвратиться в столицу. Он понимал: от того, как быстро он сообщит Виджею то, что ему удалось узнать, будет многое зависеть. Он заказал в службе обслуживания овощное рагу, домашний сыр, чай, несколько бутербродов, быстро поел и спустился вниз, рассчитался за номер, сел в машину, и через полчаса позади него остались огни последних домов пригорода Анандпура.
На контрольно-пропускном пункте при выезде из города его вновь строго предупредили: на дороге не останавливаться и постараться до семи часов доехать до следующего КПП в 70 километрах от города, где будет формироваться колонна под охраной жандармерии. Но пошел мелкий декабрьский дождь, дорога стала скользкой, и Агарвал был вынужден сбавить скорость. Когда он подъехал к КПП, колонна уже ушла, а следующая была только через четыре часа. Поэтому, несмотря на предостережения офицера, Агарвал решился ехать в одиночку и догнать колонну.
— Только убедительно прошу вас, — напутствовал его офицер, — по пути никого не подсаживайте.
Первые 10 километров Агарвал проехал в напряжении — разные слухи ходили про бандитов-террористов, промышлявших в этих местах, затем немного расслабился, включил радио — передавали классическую музыку. Неожиданно на повороте в свете фар он заметил женскую фигуру с поднятой рукой. Резко затормозив и подняв густые клубы пыли, Агарвал остановил машину на обочине.
— Вот спасибо вам. — К Агарвалу подбежала молодая еще, по-европейски одетая девушка с маленькой темной лакированной сумочкой на длинном ремешке, перекинутой через правое плечо. — А то я опоздала на автобус, а следующий идет только через три часа.
Уже открыв дверь машины и впустив внутрь девушку, Агарвал понял, что его смутило, — нет, не сам факт появления на дороге этой девушки — автобусы здесь действительно ходили редко, а то, что у нее не было никакого багажа, кроме этой маленькой сумочки.
— Мне обязательно надо к полуночи добраться до столицы, вернее, до аэропорта — брат прилетает из Кувейта, а встретить некому, — продолжала свой рассказ девушка.
Последняя фраза еще больше озадачила Агарвала — на рейсовом автобусе отсюда и за пять часов до столицы не доберешься, а к тому же, насколько он знал, по расписанию после девяти часов вечера и до пяти утра в столичном аэропорту не приземляется ни один зарубежный авиарейс.
Агарвал тронул машину и, переключая рычаги управления, одновременно наблюдал за попутчицей. Девушка сняла с плеча сумочку, достала зеркальце, поправила прическу. Машину тряхнуло — вероятно, колесо попало в одну из многочисленных дорожных ям, Агарвал переключил передачу и здесь почувствовал приставленное к левому боку дуло пистолета.
