На этом записка обрывалась, вернее, кончалось то, что можно было разобрать, и начинался какой-то набор буквосочетаний и цифр.

— Ну как вам нравится наш материал? — спросил Кит, убедившись, что Агарвал закончил читать послание Смита. — Наш посол считает, что публикация его в вашей газете поможет лучше разъяснить широкой общественности необходимость выполнения всех требований займа Всемирного клуба, — закончил Джонсон и подмигнул Агарвалу.

Тот кивнул в знак того, что понял, как надо вести себя сейчас, когда к их словам прислушиваются люди из СНБ.

— Я полагаю, что с этим материалом можно поработать, кое-что переделать, чтобы довести его «до ума». Сегодня как раз обсуждали в редакции необходимость позитивного освещения иностранной помощи, предоставляемой нашей стране. Полагаю, что после соответствующей доработки этот материал представит интерес для широкого читателя. Попробую дня за два все сделать. Как только будет готово — дам знать.

— Ну а теперь самое время пообедать. Я уже заказал столик в одном из ресторанов гостиницы «Шараз», надеюсь, вы не откажетесь разделить со мной трапезу. — Англичанин встал, нарочито громко задвигав креслом.

Они вышли на улицу, сели в машину и направились в сторону видневшегося неподалеку высотного здания гостиницы.

— Я специально решил пригласить тебя сначала домой — сейчас надо вести себя так, как будто нас нисколько не затронула смерть Бенджамина, к обстоятельствам которой мы не проявляем ни малейшего интереса, а заняты совершенно иными делами. — Кит посмотрел в зеркало заднего вида — из-за соседнего дома выехала уже знакомая машина с «олимпийским» номером и последовала за ними.

— Теперь главное — расшифровать оставшийся текст. Кстати, что это за книга, о которой упоминал Смит? Она, безусловно, содержит ключ к шифру.

— Постараюсь эту книгу сегодня же добыть, — ответил Агарвал.

Машина въехала в украшенные разноцветными флагами ворота, проехала по дорожке, обсаженной тщательно подстриженными кустами, и остановилась около главного входа в гостиницу. К ней тут же устремился привратник-распорядитель в синей, отделанной красным атласом униформе, с огромным тюрбаном на голове. Он открыл Агарвалу дверцу, взял у Джонсона ключи от машины, отдал их другому слуге и, широким жестом распахнув стеклянную дверь, пригласил обоих пройти внутрь гостиницы. Все это он проделал с артистической ловкостью и сразу же потерял к ним интерес, поспешив к другому остановившемуся у подъезда лимузину. Внутри огромного, освещенного неярким светом многочисленных торшеров, настольных ламп и бра вестибюля гостиницы, где людские голоса заглушались журчанием миниатюрных мраморных фонтанов, было многолюдно — время обеденное, и бизнесмены, банкиры, правительственные чиновники, крупные торговцы встречались здесь перед тем, как направиться в один из пяти ресторанов гостиницы.

Агарвал знал, что, хотя стоимость обеда в любом из этих ресторанов превышает половину его зарплаты, большинство из почти ежедневно в них обедающих делает это совершенно бесплатно для себя — за счет средств министерства или компании, банка или посольства. Счета с немыслимыми для простого человека четырехзначными цифрами потом подкладываются к финансовым книгам, а средства списываются как «представительские расходы».

— Давай немного посидим здесь — надо дать время ребятам из СНБ подготовить стол. — Кит предложил Агарвалу пройти в глубь вестибюля, к креслам около фонтанчика. Жужжание струй создавало хороший фон, поглощавший разговор собеседников.

— Вероятно, пока за мной будет «хвост», толка от меня мало. Ты возьми пока все на себя, а когда я буду тебе нужен, позвони мне по поводу этой мифической статьи.

Агарвал молча кивнул. Он уже продумывал в голове план своих дальнейших действий. На вилле Смита ему, конечно, показываться ни в коем случае нельзя. Лучше, если это сделает Виджей. Он ведет расследование и без особого труда и не вызывая лишних подозрений сможет проникнуть в кабинет Бенджамина и взять с полки нужную книгу.

Агарвал и Джонсон посидели, мирно беседуя, еще минуту-другую в вестибюле гостиницы, затем встали, прошли к лифтам и поднялись на 15-й этаж, где на огромной, во весь этаж, застекленной веранде располагался самый дорогой ресторан столицы — «Касабланка». У дверей ресторана их с радушной улыбкой встретила очаровательная женщина-метрдотель и проводила за заказанный Джонсоном столик. Они сели, взяли в руки огромных размеров меню, не спеша выбрали, консультируясь с двумя мигом подбежавшими к ним официантами, еду, а затем продолжили беседу в том же тоне, что и дома у Джонсона.

Спустя чуть больше часа машина с голубым номером английского посольства остановилась у подъезда редакции «Экспресс», из нее вышел Агарвал и быстро направился внутрь здания. Поднявшись на свой этаж, он сразу набрал номер Виджея. Тот, казалось, уже ждал звонка. Он только что вернулся от Маршалла. Друзья договорились встретиться у знакомого нам экспресс-кафе на площади Республики в четыре часа, то есть через 40 минут.

Агарвал вновь заглянул в приемную редактора, вставил листы с посланием Смита в щель бумагорезательной машины, нажал красную кнопку — машинка зашумела, подхватила листы, изрезала их на тонкие полоски бумаги. Лист с «ребусом» Агарвал аккуратно свернул вчетверо и спрятал в задний карман брюк.

— Да, господин Агарвал, редактор просил вас зайти к нему насчет вашей статьи, — подняв на секунду голову, обратилась к нему секретарша.

Открыв двери кабинета редактора, Агарвал сначала даже подумал, что не туда попал, — обычно в это время в кабинете было полно репортеров, спорящих, доказывающих, защищающих тот или иной абзац своей статьи. Сейчас же хотя в просторной комнате и были люди, но на их лицах застыли какие-то благоговейные улыбки — никто не кричал, а все чинно дожидались своей очереди подсесть к столу шефа редакции. Минут через пять хозяин кабинета, с лица которого тоже не сходила «дурацкая», как отметил про себя Агарвал, улыбка, был готов с ним говорить — в кабинете, кроме их двоих, никого больше не было.

— Так, Сунил, что у тебя на этот раз? А, да, заметка об оловянных рудниках. — Редактор взял в руки статью Агарвала, как бы заново пробежал глазами текст, затем еще раза два, уже более внимательно, прочел отдельные места, улыбнулся и протянул заметку Агарвалу. — Нет, дорогой мой, все это в номер не пойдет, — сказал он, продолжая дружески улыбаться.

— Почему? Я ничего не понимаю, — удивленно произнес Агарвал. Он ожидал любой реакции — безразличия, восторга, негодования, упреков, наконец угроз, но только не такого вежливого, но твердого отказа.

— Ты где сегодня обедал? — совершенно, как показалось Агарвалу, не к месту спросил улыбавшийся шеф.

— Не понимаю, какое это имеет значение, — серьезно ответил Агарвал. Он действительно ничего не мог понять.

— А я прекрасно все понимаю. Будем считать, что ты просто еще не избавился от старого образа мышления. Вот почитай, что пишут твои коллеги, может быть, тогда тебе кое-что станет ясно. — Он вынул несколько листков из папки с надписью: «В номер» и протянул Агарвалу.

Агарвал начал читать, а затем быстро перевернул лист, посмотрел на подпись — Винод Шах. Уж от кого, от кого, а от Винода он никогда не ожидал подобной восторженной галиматьи. Речь в заметке шла о том, как заем Всемирного клуба поможет крестьянам вырастить в будущем году небывало высокий урожай риса и тем самым резко улучшит их жизнь. На Винода такой панегирик Всемирному клубу был не похож. Он вообще терпеть не мог всего иностранного и в своих статьях постоянно призывал, иногда, как казалось Агарвалу, излишне эмоционально, отказаться вообще от получения внешних займов. А здесь будто его подменили — писал прямо противоположное.

— Ты многое потерял, Сунил, что не пошел сегодня в нашу столовую, обед был отменный, а потом приехал сам Джай-баба, — все с той же улыбкой на лице доброжелательным тоном говорил редактор.

— Так он что, всех тут загипнотизировал? — спросил Агарвал, вставая со стула.