Конечно, среди горных начальников находились и люди либерально настроенные, которые считались с человеческим достоинством рабочих, задумывались над путями подъема горнозаводского дела в России. Но большинство начальников были крепостниками по убеждению, садистами, им доставляло особое удовольствие мучить людей. Одним из таких деспотов был предшественник Аносова — фон-Ахте, в течение четырех лет — с 1827 по 1831 год — почти бесконтрольно правивший Златоустовским горным округом. Он надолго оставил о себе недобрую память тем, что в его времена сильнее, чем когда-либо раньше, мучили рабочих и очень часто слышен был барабанный бой на «зеленой улице».

«Зеленой улицей» называли переулок, где наказывали шпицрутенами. Сохранился записанный в начале XX века рассказ старого рабочего Команова о том, как происходили экзекуции.

«Я хорошо это помню. Мне привелось быть на экзекуции раз двенадцать. Я видел, как наказывали Ширяева, Исаева, Любезина, Бухарца и других.

На время экзекуции по распоряжению управы благочиния закрывались лавки на рынке и казаки сгоняли народ к месту наказания. Из завода пригоняли рабочих. Наказание производилось исключительно шпицрутенами сквозь строй, а палача-кнутобойца не было.

Шпицрутены — это ивовые прутья, из которых плетут корзины. Прутья в длину и толщину ружейного ствола. В Златоусте стояла 1-я рота горного линейного полка. Полный состав ее доходил до 250 человек, но так как этого состава чаще всего нехватало для положенного по приговору числа ударов (обычно назначали не менее 1000 ударов), то недостающее число солдат пополняли рабочими, выбирая из них средних лет и физически здоровых.

Придут солдаты… Придут и строго, как в церкви, встанут поротно рабочие.

…Под конвоем приводят осужденного. Секретарь раздельно читает приговор. С осужденного снимают рубаху и привязывают его за руки к двум накрест связанным ружьям, приклады которых упираются ему в живот.

Раздалась команда… Барабанщик начал бить мелков дробью. Началось… Барабанщики «грают специальный для наказания сигнал.

Я хорошо запомнил, как бьет барабан сначала в одном конце, а затем заступает барабанщик, стоящий в другом конце.

Когда наказуемый падает, его кладут на заводскую тачку, на которой возят руду и уголь…

В конце шеренги наготове военный доктор.

— На сегодня довольно, — говорит он, наконец.

Наказанного везут в госпиталь и держат, пока не заживут раны, а потом снова на «зеленую улицу», чтобы доходил назначенное число ударов…»

В это описание надо внести лишь одну поправку: и палачей-кнутобойцев Ахте часто вызывал в Златоуст, без них он тоже не мог обойтись. Вот один из документов, каких немало в делах Златоустовского горного округа:

«Начальник Златоустовского горного округа, 9 декабря 1827 г., № 4890.

В Оренбургское губернское правление.

Покорнейше прошу правление о немедленной присылке в Златоустовский завод заплечного мастера для наказания кнутом… мастеровых Белых и Фертакова.

Начальник Златоустовского горного округа — фон-Ахте»⁵⁴.

За более тяжкие преступления рабочих предавали военному суду, но с ними расправлялись также управа благочиния, начальники заводов, мастерских, смотрители — командиры рабочих команд. Наказывали за малейшую провинность, а часто и без вины — стариков и молодых, женщин, подростков, детей; под лозы клали даже беременных женщин.

Ахте придумывал различные издевательские наказания, он предписал мастеровых, «обнаруживших… протест или недовольство, сажать в исправительную казарму или тюрьму и брить им половину головы к посрамлению и стыду»⁵⁵.

Эта «политика» шпицрутенов и кандалов, конечно, одобрялась и поощрялась высшими властями и прежде всего главным начальником заводов хребта Уральского и возглавлявшим все горнозаводское дело в России министром финансов Канкриным. Этот иностранец, занимавший в России крупнейший государственный пост, рассматривал крепостное право как один из институтов «древних исторических порядков», которые он считал необходимым закрепить на продолжительное время.

Горные начальники нередко превышали данную им и без того широкую власть. Они сурово расправлялись не только с подчиненными им мастеровыми и рабочими, но и с вольнонаемными.

В этом отношении типична история массовой порки вятских крестьян.

Для работы на Миасских золотых промыслах было законтрактовано большое число крестьян из Вятской губернии. Воспользовавшись их неграмотностью, начальство золотых приисков навязало завербованным кабальные условия труда.

Однако после трех месяцев работы крестьяне убедились, что они были грубо обмануты, и заявили, что желают вернуться домой. Горный начальник категорически отказался отдать законтрактованным паспорта. Крестьяне настаивали на своем праве оставить работу, так как они вольнонаемные. Но Ахте это ничуть не смутило, и он приказал всех зачинщиков «бунта» перепороть.

При экзекуции присутствовал исправлявший обязанности оренбургского гражданского губернатора Хирьяков. В своем рапорте об этом событии Хирьяков так описывал «победу», одержанную им над «бунтовщиками».

«…я внушил крестьянам. — писал он, — чтоб они не осмеливались отнюдь более быть праздными, но шли бы непременно на труды. Крестьянин Михей Бушмакин, видя крестьян склонившимися на убеждение и показывая к тому неудовольствие, и вероятно, желая возбудить в них прежнее безрассудное домогательство уклониться от обязанности, закричал со свойственною ему дерзостию, что он работать не идет, и был бы ему отдан паспорт… я удалил Бушмакина от прочих и постарался узнать от горного начальника, не он ли был зачинщиком непослушания и получил от него удовлетворительный ответ с наименованием участников его: Михея Бурова, Павла Ермолина, Григорья Подлевского, Трифона Дайпина, Андрея Крестьянинова, Тимофея Мальцова, Акима Зыкина, Луки Сырцова и Романа Платупова, приказал всех сих людей наказать розгами, и мера сия столь была полезною, что и сии последние дали обещание находиться в работах назначенное в контрактах время. Да и на товарищей приметно таковое полицейское исправление много подействовало, ибо они паки мне, равно горному начальнику и чиновникам его управления повторили клятвенное намерение исполнять контракты»⁵⁶.

Получив донесение, Канкрин приказал составить записку для доклада государю. На ней есть следующая пометка: «Прочитав доклад, е. и. в. распорядился объявить горному начальнику и вице-губернатору Хирьякову, что «его величество сего дела скорым окончанием доволен».

Таким «скорым» судом царские сатрапы пытались разрешить все «затруднения», которые то и дело возникали в России в результате царившего в стране засилья крепостников.

К тому времени, когда Аносова назначили начальником горного округа, он уже провел в Златоусте четырнадцать лет, и у него выработалось свое отношение к тем «методам» управления, на которых держался крепостной Урал.

На оружейной фабрике сложились совсем иные отношения мастеровых с начальством. Успех дела тут держался не на палках, а на заинтересованности рабочих в своем труде. Аносов сумел пробудить в людях чувство гордости за свой труд. Он не только работал со Швецовым у горна, он советовался с рабочими как со знатоками дела, как с людьми.

Мог ли в то время мастеровой думать о том, что горный офицер высокого чина будет запросто разговаривать с ним, досконально расспрашивать, как что получается, почему вчера клинки получились хорошие, а сегодня — брак?1

Какой-нибудь крепостник рассудил бы просто: стало быть, вчера этот мастеровой работал со старанием, а сегодня нет, и потому дать ему столько-то розог — и дело с концом.

Совсем не так поступал Аносов. Немудрено, что он снискал доверие и любовь не только мастеровых, но и всех, кто трудился на фабрике.

И вот Ахте удалили, а на его место назначили Аносова. Как же поведет он теперь дело?

Этот вопрос интересовал рабочих и других производств, которые успели уже прослышать о необычном отношении управителя оружейной фабрики к мастеровым. Это интересовало и горных офицеров, видевших в Ахте чуть ли не идеал горного начальника.