Впервые предложенная великим русским металлургом Павлом Петровичем Аносовым обработка металла холодом сейчас широко применяется на советских заводах.

За двадцать с лишним лет работы на Урале Аносов завоевал исключительную популярность. И года не проходило, чтобы имя Аносова не упоминалось в связи с теми или иными новыми техническими проблемами.

Горных округов в России было немало. Были заводы лучше устроенные, чем Златоустовские. Однако когда приходилось решать какие-либо трудные задачи, вспоминали Аносова, и в Златоуст скакали фельдъегери со срочными и сверхсрочными поручениями. Так было, например, с приготовлением кирас.

История эта заслуживает того, чтобы о ней рассказать поподробнее.

Тяжелая кавалерия русских войск «одевалась» в кирасы (латы). Они защищали воинов от холодного оружия, но ружейные пули их пробивали.

Горному департаменту приказано было изыскать «способы приготовления «ирас, которые были бы непроницаемы для ружейной пули».

Опыты поставили на Сестрорецком заводе, где хозяйствовали главным образом англичане. Однако английскими методами не удавалось получить сталь, пригодную для кирас. В помощь англичанам с высочайшего разрешения выписали мастера из Франции, некоего Шпренгера, будто бы знавшего «дело кирас». Однако и у него ничего путного не получалось.

Царь продолжал интересоваться ходом дела и, узнав, что, несмотря на приезд Шпренгера, Сестрорецкий завод все же не смог наладить производство кирас, распорядился передать это производство на Златоустовскую оружейную фабрику и туда же перевести Шпренгера. Отправляя французского мастера в Златоуст, Горный департамент предписывал предоставить ему все, чего бы он ни потребовал для производства более легких и пуленепроницаемых кирас.

Прошло некоторое время, и Шпренгер отправил на испытание две изготовленные им кирасы в 10 и 11 фунтов весом. Но и на сей раз «знатока дела кирас» постигла неудача. Новые кирасы не выдержали пробы. Тогда Шпренгер стал жаловаться, что ему не создали условий для благоприятного завершения опытов. Как на одну из причин своих неудач Шпренгер ссылался на отсутствие каменного угля. Объяснение это было совершенно абсурдным, так как употреблявшийся на производстве древесный уголь был чище и, стало быть, лучше каменного. Так прошло более двух лет. В 1838 году Шпренгер умер.

Тогда только Аносов смог вплотную заняться и кирасами. Все дело было в качестве стали. Шпренгер пытался добиться успеха, сваривая различные сорта железа. Аносов решил делать кирасы из литой стали. Оказалось, что они выдерживали удар ружейной пули с 60 шагов. К тому же новые кирасы весили меньше 10 фунтов, в то время как бывшие на вооружении армии были вдвое тяжелее⁹³.

Убедившись в надежности разработанного способа, Аносов сообщил Департаменту горных работ, что Златоустовская оружейная фабрика может принять наряд на изготовление такого количества кирас, какое необходимо русской армии.

«С назначением наряда, — указывал Аносов в специальной записке, — оставалось создать работу мануфактурным методом, обеспечить ее введением машин… Предприятие это не могло быть вдруг исполнено, как по новости предмета, так и потому, что люди время от времени приобретают более навыка. Для ускорения навыка все производство кирас разделено на столько цехов, сколько свойство самой работы позволяло. Это разделение послужило к увеличению уроков, так что люди в короткое время в состоянии были приготовить вдвое и втрое более изделий, нежели при первых опытах. Кроме того, части к кирасам, которые первоначально делались очень медленно от руки, в скором времени выделывались помощью устроенных штампов, прессов и станков»⁹⁴.

Это еще один пример применения прогрессивных методов организации труда на крепостном Урале.

После того как было найдено технологическое решение задачи, Аносов занялся организацией производства на совершенно новых началах: разделение труда, штамповка. Для этого понадобились штампы, прессы, станки, то-есть совершенно новые технические средства, и все это было создано, изготовлено на месте.

Известно, что спустя сто лет введение принципа разделения труда по цехам (конечно, на иной технической основе) выдавалось американцами за открытие чуть ли не мирового значения.

Столичные газеты заговорили об Аносове снова незадолго до его приезда в Петербург.

В 1839 году была организована очередная выставка отечественных промышленных изделий. Открытие ее состоялось 30 мая 1839 года в присутствии даря и всего высшего света. «Санкт-Петербургские ведомости» сообщали, что «государь обрадовал многих производителей, всемилостивейше изъявив желание купить их изделия. Герцогу Лейхтенбергскому е. и. в. пожаловал прекрасную саблю работы Златоустовских заводов».

Были на этой выставке и изделия осевших в Петербурге Шаффов, но они не могли итти ни в какое сравнение с Златоустовскими, сделанными из литой стали и булата и украшенными Бушуевыми по мотивам, в разработке которых принимал участие и Аносов.

Выставка была размещена в десяти залах, но лишь один из них отвели под изделия тяжелой промышленности; Урала на выставке, собственно, и не было видно.

Среди экспонатов 95 процентов, если не более, составляли разные ткани — сукна, тюли, кисеи, бархаты, муслины, а также свечи, мыло…⁹⁵.

В отделе металлов и машин были представлены изделия казенных «частных уральских и сибирских заводов, Златоустовской оружейной фабрики, литейных заводов.

Аносов прислал различные изделия из булатной и литой стали. Среди них были палаши, шпаги, шашки из литого и сварочного булата, замечательные образцы художественно вытравленных и золоченых клинков.

Но Аносов не стремился поразить посетителей искусством Златоустовских художников. Экспонаты, представленные Златоустом, как бы подчеркивали необходимость употребления высших сортов стали, в том числе и булата, на производство рабочих инструментов. Рядом с клинками в витринах выставки лежали косы, плотничьи струги, лесопильные и слесарные пилы и другие инструменты из литой стали и даже из булата.

Аносов употребил драгоценный булат для изготовления орудий труда. Это было своеобразным вызовом тем, кто смотрел на булат лишь как на материал для выделки редкого оружия⁹⁶.

В отделе металлов и машин бывало мало посетителей. Да это и понятно: большинство «из них — знатные петербуржцы — больше интересовались кружевами и тюлями, чем стругами и пилами.

Как сообщил «Журнал мануфактур и торговли», выставка, на которой побывало 187 тысяч человек, «превосходила все прежние количеством и разнообразием изделий, между коими немалое число произведений совершенно новых в России. Ценность изделий, бывших на выставке, составила до 2 миллионов рублей, а число выставивших — до тысячи».

213 фабрикантов, заводчиков, мастеров и художников, а также 15 воспитанников технологического института были удостоены похвальных медалей и грамот.

Но если просмотреть списки награжденных, то легко убедиться, что для оптимистического тона «Журнала мануфактур и торговли» не было никаких оснований. Среди отмеченных наградами — фирмы бронзовых и серебряных изделий Карла Тегельштейна, сукна Лембке, Вермана и Рейхена и еще суконные фабрики Унгерна Штернберга, фабрика кисеи и ситцев Вильгельма Шухарта, переплетные изделия Ивана Лауферта, музыкальные инструменты Бругера и Фуртвейндлера, рафинадная фабрика Вильгельма Гюлиха, эполетная фабрика Витнера, шерстяные фабрики Штиглиц и княгини Кочубей, сукна Гавриила Нарышкина, тюль Гульяр и Жирар, креп Бурдильон и Дюраше, изделия каретных мастеров Дриттенпреле и Банистер…

За тюль, за свечи и подсвечники, за кареты присуждались золотые медали и почетные звания. А за первоклассную сталь, за отличные орудия труда для миллионов крестьян, за освобождение страны от необходимости тратить миллионы рублей на ввоз иностранных изделий Аносову приказом по корпусу горных инженеров была объявлена благодарность, да и то лишь спустя четыре месяца после закрытия выставки.