Додумать мысль до конца он не успел — пришлось снять канотье, чтобы поздороваться с очаровательной дамой, с ног до головы одетой в черное.

— Позвольте выразить мои соболезнования, — сказал он Дороти Ленгнер, с которой познакомился на открытии бронзовой памятной доски в Вашингтоне незадолго до того, как убил ее отца.

Проводником Исаака Белла, когда тот в последний раз осматривал корпус, был старший плотник в синем в полоску комбинезоне. Они дважды прошли вдоль всего корабля — с одного борта и с другого.

Последние деревянные подпорки, удерживавшие корпус корабля, были убраны, убрали и копылы — длинные бревна, удерживавшие нос и корму. На месте частого леса подпорок теперь открывался ясный вид от носа до кормы. Оставались только наклонные временные подпорки — тяжелые брусья, которые отпадут, едва только корпус заскользит по рельсам, густо смазанным специальной мазью.

Все килевые колоды, также удерживавшие корабль, тоже были убраны. Три последние были собраны из деревянных треугольников, соединенных так, чтобы образовать деревянные кубы. Плотники разбирали их, вывинчивая винты, удерживавшие их вместе. И, когда треугольники распались, корабль основательнее сел на стапель. Плотники быстро разобрали трюмный блок, последнее, что удерживало корабль, и теперь вся тяжесть «Мичигана» легла на стапель: послышались звуки легких движений плит и заклепок.

— Теперь его держат только задвижки, — сказал плотник Беллу. — Убери их, и он пойдет.

— Видите что-нибудь необычное? — спросил детектив.

Плотник сунул большие пальцы за комбинезон и внимательно осмотрелся. Десятники выпроваживали рабочих со стапеля и из-под навеса. Когда прекратили грохотать молоты, наступила странная тишина. Белл слышал гудки буксиров на реке и гомон ожидающей толпы вверху на платформе.

— Все, как в аптеке, мистер Белл.

— Уверены?

— Осталось только разбить бутылку.

— А кто этот человек с молотом и клином?

Белл показал на мужчину, который неожиданно появился, неся на плече длинный стержень.

— Здоровяк, который должен дополнительно ударить по триггеру, если его заест.

— Вы его знаете?

— Билл Стронг. Племянник моей жены.

Раздался длинный, звучный паровой свисток.

— Пора уходить отсюда, мистер Белл. Когда корабль пойдет, повалятся тонны мусора. И, если мы погибнем, парни станут говорить, что корабль невезучий — «спущен на крови», так тогда говорят.

Они вернулись к лестнице, ведущей на платформу. Когда они расставались: плотник должен был присоединиться к своим товарищам на речном берегу, а Белл — подняться на платформу, — высокий детектив бросил последний взгляд на рельсы, стапель и тускло-красный корпус. У самого начала путей, там, где рельсы уходили в воду, висела тяжелая цепь, свернутая в форме лошадиной подковы. Прикрепленная к кораблю, она поможет замедлить его движение, когда корабль заскользит в воду.

— Что делает этот человек с тачкой?

— Добавляет мази на рельсы.

— Вы его знаете?

— Не могу сказать. Но вот его проверяют ваши люди. Белл видел, что человека проверяют сыщики Ван Дорна.

Человек с тачкой показал ярко-красный пропуск, необходимый для работы под кораблем. В тот миг, когда сыщики расступились, сделав знак «проходи», кто-то засвистел, и детективы побежали в том направлении. Человек подхватил тачку и покатил ее к рельсам.

— Патриот, — сказал плотник.

— Что это значит?

— Видите, на нем красное, белое и синий галстук. Настоящий Дядя Сэм, вот кто он. До свидания, мистер Белл. Загляните в палатку для рабочих. Угощу вас пивом. — И пошел, на ходу говоря: — Я и сам думаю купить себе такой галстук на День независимости. Все официанты в палатке босса в таких.

Белл задержался, глядя на человека с тачкой. Высокий мужчина, худой, бледный, волосы скрыты под шапкой. Единственный здесь, кроме Билла Стронга, который со своим тараном стоял на сто футов ближе к носу. Совпадение ли, что на нем галстук официанта? Прошел ли он через ворота, выдавая себя за официанта, дожидаясь, пока стапель опустеет и он сможет беспрепятственно продвигаться дальше? Впрочем, его пропуск убедил детективов. Даже издали Белл видел, что пропуск верного цвета.

Человек начал торопливо сбрасывать мазь на рельсы. Так торопливо, заметил Белл, что он скорее освобождает тачку, чем размазывает мазь по рельсам.

Исаак Белл побежал вниз по лестнице. Пробегая мимо корпуса корабля, он выхватил свой «браунинг».

— Руки! — крикнул он. — Руки вверх!

Человек повернулся, выпучив глаза. Выглядел он испуганным.

— Брось лопату. Подними руки вверх!

— Что случилось? Я показал пропуск.

У него немецкий акцент.

— Брось лопату!

Он держал ее так крепко, что жилы на тыльной стороне кистей вздулись.

Над головой зазвучали приветственные клики. Немец посмотрел наверх. Корабль дрожал. Неожиданно он пошел. Белл тоже посмотрел наверх, чувствуя там движение. Краем глаза он заметил, как от корпуса отсоединилось бревно толщиной в шпалу и полетело к нему. Он отпрыгнул. Бревно ударило в то место, где он стоял, сбив с него широкополую шляпу и задев плечо; Белла словно лягнула скачущая лошадь.

Прежде чем Белл сумел восстановить равновесие, немец с решительностью хиттера, посылающего дальний пас, взмахнул лопатой.

Платформа со зрителями внезапно задрожала.

Все замолчали.

Неожиданно, словно устав ждать, пока целых три года соединялись заклепками тонны стали, броненосец «Мичиган» стронулся с места. Никто не коснулся электрической кнопки, которая должна была запустить таран, освобождающий триггеры. Но корабль все равно пошел вперед. Сперва на дюйм, потом еще.

— Давай! — крикнул министр флота дочери.

Девушка — она была внимательнее — уже взмахнула бутылкой.

Зазвенело стекло. Сквозь сетку потекло шампанское, и девушка воскликнула:

— Нарекаю тебя «Мичиган»!

Сотни зрителей на платформе приветственно закричали. Тысячи на берегу, слишком далекие, чтобы видеть, как в медленном прикосновении к корпусу корабля разбивается бутылка, услышали голоса на платформе и тоже закричали. Буксиры и пароходы на реке загудели. Машинист поезда за навесом стапеля потянул ручку гудка. И медленно, очень медленно броненосец начал набирать скорость.

Под кораблем лопата немца выбила пистолет из руки Белла и ударила его в плечо. Падающее бревно уже заставило Белла покачнуться. Удар лопатой развернул его.

Немец отскочил к тачке и погрузил руки в желатинообразный груз, подтвердив то, что Белл увидел с лестницы. Он выбрасывал мазь на рельсы не только для того, чтобы показать, будто работает, но чтобы достать спрятанное под мазью. С радостным криком он вытащил связку динамитных шашек.

Белл вскочил. Он не видел ни детонатора, ни запального шнура, который воспламенил бы взрывчатку. Это означало, что существует детонатор, который сработает при ударе о корпус корабля. Лицо немца исказило безумное торжество, он побежал к кораблю, высоко поднимая динамитные шашки, и Белл узнал хладнокровное бесстрашие фанатика, готового умереть ради того, чтобы взорвать свою бомбу.

Теперь все блоки и подпорки убраны, и «Мичиган», сохраняя ненадежное равновесие, движется вниз по рельсам. Взрыв разрушит стапель и опрокинет шестнадцатитысячетонный корабль на бок, раздавит платформу и принесет смерть сотням зрителей.

Белл схватил немца. Опрокинул на землю. Но безумие, которое позволяло немцу бесстрашно смотреть в глаза смерти, дало ему силы вырваться. Медленно движущийся корабль еще не вышел из-под навеса и не добрался до воды. Немец вскочил и побежал к стапелю.

Белл не знал, куда упал его «браунинг». Шляпа его исчезла, а с нею и «дерринджер». Он вытащил из-за голенища нож, принял упор на одно колено, и метнул нож одним плавным движением. Острое, как бритва, лезвие вонзилось немцу в шею. Он остановился и повернулся, словно отмахиваясь от мухи. Тяжело раненный, он опустился на колени. Но все равно двинулся к кораблю, подняв бомбу. Однако нож Исаака Белла отнял у него не только несколько драгоценных секунд. Остановившись на мгновение, немец оказался в последней части траектории одного из падающих бревен. И оно разбило ему голову.