– Ну да… все так и было. А что это такое?

А оказалось это легендой, которую проходят на уроках волшебной истории младшие школьники, все, кроме нее, конечно. В средневековье некий могущественный маг по имени Агнус, преследуемый с одной стороны инквизицией, с другой – страждущими помощи волшебника, в отчаянье замкнул сам себя в своей алхимической лаборатории с помощью огненной Алой арки, сквозь которую никто не может войти… но и никто не может выйти (Хм, а в огнеупорных костюмах они не пробовали?). Будучи сильным магом, Агнус смог обеспечить себя питьем и пищей, ингредиентами для исследований и даже односторонней связью – записи его опытов и размышлений регулярно появляются в так называемом Свитке Агнуса, который территориально принадлежит столичному ИМФ.

– Так этот Агнус бессмертный?

– Нет, понимаешь… – Осипенко задумалась, как бы понятней объяснить невежественной подопытной. – Он замкнул себя и во времени, то есть времени для него попросту не существует. Да, можно сказать, что Агнус вечный – как вечен и Магический Институт.

– Ваш ИМФ, – понятливо кивнула Агата. И опять не угадала. Оказывается, имеется теория единого Магического Института, раскинувшегося во времени и в пространстве. Любой костерок, разведенный первобытным шаманом для принесения жертвы, любая средневековая лаборатория алхимика, любой современный магический полигон, – все это Институт, беспрерывно развивающийся и разрастающийся. Даже уничтоженный какой-либо катастрофой участок этого странного организма некоторое время продолжает существовать, подпитываемый постоянно прибывающей магией.

Агата ткнула пальцем – не уверена, что в нужную сторону:

– Как половина вашего ИМФ?

Осипенко кивнула.

– Да. Благодаря эху мортимеровской магии половина здания все еще существует, но не здесь, не в нашем материальном мире, и попасть туда не представляется возможным. До сих пор не представлялось.

Осипенковский оценивающий взгляд Агате не понравился. Но тут она вздрогнула.

– И тогда мама… она все еще может быть там… как бы жива?

Осипенко прищурилась.

– В некотором роде.

– И я… я могу ее увидеть?

– Такая вероятность не исключена. Во всяком случае, ты можешь попробовать. С нашей помощью, разумеется.

По дороге в интернат Агата, конечно, поняла, что Осипенко специально подзадоривала, чтобы она не противилась экспериментам, чтобы у нее, как говорится, появился стимул сотрудничать. И все же – представить только! – она сможет увидеть маму! Может, даже поговорить с ней…

Келдыш по телефону сказал, чтобы она не очень на это надеялась. Один сон – хм, сон? – еще ничего не значит. Но Агата все равно должна держать его в курсе.

«Легенды Магии» оказались и в интернатской библиотеке. Стефи заметила, что самое время в экзамены сказки читать, и уселась разрисовывать себе ногти.

На следующий день интернат спешно эвакуировали. Воспитательница Валерия влетела в комнату, где Агата мирно учила иностранный язык (то и дело ненароком зависая над «Легендами»), гаркнула: «Бежим!» – и выволокла ее прямо в халате и тапочках из здания. Школьники приникли к ограде уже снаружи, с улицы, с жадным интересом наблюдая за родным интернатом. Оттуда то и дело выбегали по двое, по трое учащиеся, подгоняемые пастухами-охранниками. Агата пробралась через веселившуюся толпу к Стефи.

– Что там приключилось?

– Ой, обычный дурдом! Как экзамен по Стихиям, так вечная чрезвычайка! В этот раз наши отличились, – она кивнула на троицу из Земляных и Водяного. К ним то и дело кто-нибудь подходил, хлопал по плечу (или по голове – в зависимости от роста), и отпускал насмешливые замечания. Тощий Карл выглядел поникшим, Люси наблюдала за происходящим со спокойным ожиданием, а Зигфрид просто сиял оттого, что опять находится в центре событий и внимания. – Решили удивить всех преподов сразу: смастерили голема и притащили его на экзамен. А голем, не будь дураком, ка-ак припустит – только его и видели!

– Голем? – переспросила Агата, представляя себе громадную глиняную фигуру, бредущую по опустевшим коридорам интерната. Да уж, хорошо, что он не завернул к ним в комнату в гости на чаек…

– Проволока – каркас, глина – тело, вода – кровь, а двигатель – огненная искра.

– Огненная? А кто…

Стефи фыркнула.

– Ну, Димитров у нас не единственный Огневик, ты же понимаешь! Просто самый сильный… был. Вон, Костина Юлька тоже с ними выпендрилась.

Из здания бодрой рысью выбежал Божевич, и интернатовцы оживились: неужели и директор удирает? Божевич приблизился к ограде, сразу отыскав взглядом незадачливых экзаменуемых.

– Ты, ты, ты и ты! Ко мне!

Школьники подтянулись любопытствующей толпой следом. Не обращая внимания на открытые рты, блестящие глаза и бесконечные комментарии учеников, директор навис над «отличившимися».

– Кто вкладывал задание в голема?

– Я! – бодро отрапортовал Водяной.

– Но придумывали мы все, – уточнила справедливая Люси.

Божевич раздраженно отмахнулся.

– Уточни-ка мне формулировку!

– Пройти по столу экзаменаторов.

– Вы указали направление, отрезок пути, скорость и время… этой э-э-э… прогулки?

Четверка переглянулась и красноречиво промолчала. Карл еще больше втянул голову в плечи, долговязая Юля безуспешно попыталась спрятаться за спинами соратников.

– Не-а, а что, надо было? – удивился Зигфрид.

Директор протянул руку через решетку и отвесил ему звучный щелбан. Водяной не обиделся, потер лоб и расцвел – точно ему приз вручили.

Стефи, хихикая, объясняла Агате:

– Вложили в голем бумажку с нечетким заданием, он честно прошелся по столу и дальше побежал. Так и бегает без остановки по всему зданию, представляешь? А преподы – за ним.

Божевич глянул в их сторону.

– Надеюсь, Агата не принимала участия в создании куклы? Нет? Боже, какое счастье!

И уже не так поспешно направился обратно к зданию.

Голем был загнан в тупик возле чердачной лестницы и развеян по ветру. Но перед этим он до седьмого пота погонял преподавателей и воспитателей – видимо, от «родителей» ему досталось и знание всех переходов и поворотов сложной интернатской архитектуры. Отличившейся четверке поставили «хорошо» по Стихиям за удачное практическое воплощение теоретических знаний и «неуд» за незнание ОБМ – Основ безопасной магодеятельности.

– Если б наш голем успел пробраться на чердак, – сокрушался Зигфрид, – фиг бы его кто нашел!

– Почему это? – спросила Агата, и глаза Водяного сделались узкими и хитрыми-хитрыми.

– А потому что, – громким шепотом сообщил он, – там знаешь, что?

– Что?

– Там черная дыра! Или проход в другое измерение. И еще там живут и копятся все вещи, наколдованные интернатовцами.

– А! – сказала Агата, ни капли не сомневаясь, что ее разыгрывают. Как обычно новичка – пойдешь туда, козленочком станешь… А там уже сидят в засаде хихикающие старожилы, всегда готовые развлечься за твой счет.

Но и Стефи передернула плечами:

– Ой, ну я бы точно на чердак не пошла! Ни ночью, ни белым днем. Директор даже раз в год вызывает туда дезактиваторов с СКМ. Те, правда, ходят со счетчиками по всему интернату; где магия зашкаливает, проводят зачистку. В прошлом году Маньке (она сейчас в Академию поступила) всю комнату разнесли. Они с соседкой знаешь, как развлекались? Вызовут джина, мелкого, правда, и давай ему вопросы задавать – мол, любит меня там Вася со второго курса, а если не любит, как заставить его полюбить? Джин после какого-то раза озверел и пошел вразнос. Чуть полкрыла не выгорело!

Что-то это напоминает… Неужели волшебники так никогда и не вырастают?

Осипенко была занята и отправила Агату перекусить в буфет: «Сейчас как раз обеденный перерыв, коридоры не особенно активны, держись остальных сотрудников». Агата поспешно пристроилась в хвост проходящим мимо работникам ИМФ и чуть ли не на цыпочках дошла за ними до буфета. Взяла пончики с чаем и устроилась у окна. За окном была дорога и река Сень.