А в следующее – на нее легла пелена света из неизвестного источника, прерывая ее путь.

Разум приказал ей продолжать идти к Тору, но величайшая сила завладела ею: рывком, таким же непреодолимым, как и сила гравитации, ее забрали с Земли, увлекая в свет. И когда ее потянули наверх, Осень услышала крик Лэсситера и увидела, как он бросился вперед, будто хотел остановить ее…

И это заставило ее бороться с потоком. Отчаянно сопротивляясь, она боролась изо всех сил, но было невозможно освободиться от того, что пленило ее: как бы сильно она ни сражалась, Осень не могла помешать этому взлету.

Внизу разразился хаос, люди кинулись вперед, когда Тор поднялся с пола. Он смотрел  на нее с маской замешательства и неверия на лице… а потом начал прыгать, будто хотел поймать ее, словно воздушный шарик, шнурок к которому он пытался ухватить. Кто-то поймал его, когда   он потерял равновесие… Джон. И Праймэйл подлетел с другого боку. И его Братья…

Последним она увидела не кого-то из них, даже не Тормента, а Лэсситера.

Ангел был рядом с ней, поднимался вместе с ней, свет поглотил их обоих, пока они не исчезли, она стала ничем, лишаясь сознания…

Снова придя в себя, она очутилась в огромном белом пространстве, таком широком и столь длинном, что не было видно ни конца, ни края.

Перед ней была дверь. Белая дверь с белой ручкой и сиянием, прорывающимся через косяки, будто по другую сторону ее ждал яркий свет.

Когда она впервые умерла, ее ждало далеко не это.

Столько лет назад, когда сознание вернулось к ней после того, как она вонзила кинжал в свой живот, Осень оказалась посреди иной белой пустоши, с деревьями, храмами и обширными лужайками, заселенными Избранными Девы-Летописецы. В том мире она стала жить, без возражений принимая свою судьбу, не как выбранную по своей воле, а как неизбежный результат ее поступков на земле.

Но это – не Святилище. Это – вход в Забвение.

Что произошло?

Почему она…

Объяснение снизошло на нее, как только она осознала, что, наконец, отпустила прошлое и открыла свое сердце для всего, что жизнь могла ей предложить… тем самым освободила себя из своего собственного Небытия… даже если и не осознавала, что жила в оном.

Она вырвалась из Небытия. Она была… свободна.

Но Тормент остался на Земле.

Ее затрясло, ярость охватила тело, гнев был столь сильным и неугасаемым, что ей захотелось прорваться сквозь дверь и жестко поговорить с Девой-Летописецей, Создателем Лэсситера или… кто был тем больным ублюдком, вершившим их судьбы.

Преодолеть огромное расстояние с того места, где она начала, только чтобы обнаружить, что призом была всего лишь очередная жертва, сейчас она буквально осатанела.

Не сдерживаясь, Осень бросилась к входу, начала колотить руками, цеплялась за него ногтями, пинала ногами. Она бросала отвратительные слова и называла божественные силы гнусными именами…

Когда чьи-то руки обхватили ее талию и потянули назад, она напала в ответ, обнажая клыки и впиваясь в массивное предплечье…

– Гребаный ад! Ай!

Возмущенный голос Лэсситера прорвался сквозь ее гнев, успокаивая ее тело, и Осень замерла, пытаясь поймать ртом воздух.

Чертова дверь была невредима. Равнодушна. Недвижима.

– Вы ублюдки! – кричала она. – Ублюдки!

Ангел развернул ее и встряхнул.

– Послушай меня… ты мне сейчас совсем не помогаешь. Тебе нужно успокоиться, черт побери!

Усилием  воли она взяла себя в руки. А потом сразу же разрыдалась.

– Почему? Почему они делают это с нами?

Он снова встряхнул ее.

– Послушайменя. Я не хочу, чтобы ты открывала эту дверь… просто стой здесь. Я сделаю все, что в моих силах, хорошо? У меня не так много власти, возможно, совсем никакой… но я, черт возьми, попытаюсь. Ты останешься там, где стоишь, и, ради всего святого, не открывай эту дверь. Сделав это, ты попадешь в Забвение, и я уже ничего не смогу предпринять. Все ясно?

– Что ты собираешься делать?

Он смотрел на нее очень долго.

– Может, этой ночью я, наконец, поведу себя как ангел.

– Что… я не понимаю…

Лэсситер взял ее лицо в руки.

– Вы двое сделали столько всего для меня… черт, в некотором смысле, мы все были в своих собственных версиях Небытия. Поэтому я предложу все, что у меня есть, чтобы спасти вас двоих… посмотрим, будет ли этого достаточно.

Она схватила его ладони.

– Лэсситер…

Ангел отступил назад и кивнул ей.

– Останься здесь и сильно не обнадеживай себя. Меня с Создателем связывают не самые теплые отношения… может, меня тут же размажут по стенке. В этом случае, без обид, но вы окажитесь в заднице.

Лэсситер отвернулся и ушел в белый свет, его огромное тело растворилось.

Закрыв глаза, Осень обхватила себя руками, молясь, чтобы ангел сотворил чудо.

Молясь всем сердцем.

Глава 74

Внизу, на земле, Тор решил, что теряет свой драгоценный разум. Лэсситер исчез. Осень исчезла.

И ужасающее чувство логики заставило его поразиться тому, что он не додумался, по каким законам они жили весь прошлый год.

Велси застряла в Небытии из-за него.

Осень… застряла в Небытии из-за себя.

Потом, любя его и простив не только его, но и саму себя, она была освобождена… как и Лэсситеру, ей даровали то, что она неосознанно искала: ей, наконец, открыли вход в Забвение, в котором ей было отказано, когда она лишила себя жизни, полной ужаса и мук.

Сейчас она обрела свободу.

– О… Господи Иисусе… – выдохнул он, оседая на руках Джона. – О… гребаный ад…

Сейчас, как и его Велси, она тоже была потеряна для него.

Поднеся руку к лицу, он с силой потер его, надеясь, что, может быть, это разбудит его… будто это самый худший кошмар, который могло выдать его подсознание… ага, словно он в любой момент мог проснуться и вытащить себя из постели, дабы приготовиться для Церемонии Забвения, и в реальном мире такого исхода не будет…

Но в этой теории была одна проплешина: его спину все еще щипало от соли и отметин. А его братья все еще кружили рядом, в панике обсуждая что-то. И где-то, кто-то кричал. А свечи вокруг предоставляли достаточно света, чтобы видеть, кто остался в фойе, а кто ушел…

– О, черт… – прошептал он снова, его грудь внезапно стала такой пустой, что наводило на мысль, что его сердце вырезали, а он и не заметил.

Время шло, произошедшее дошло до всех, и его увели в бильярдную. В его руки пихнули стакан с выпивкой, но он просто поставил его на бедро, а голова запрокинулась назад, пока Джон успокаивал Хекс, а Фьюри говорил с Рофом, и они пришли к некому плану, согласно которому Роф пойдет на конфронтацию с Девой-Летописецей.

В этот момент Ви вошел в помещение и предложил навестить свою мать.

Эту идею сразу же забраковали. Чтобы потом принять предложение Пэйн пойти с королем.

Бла-бла-бла…

У него не повернулся язык сказать им, что все давно предрешено. И, к тому же, один раз он уже прошел через оплакивание… так что, реабилитация – его конек, верно? Ага.

Ради всего святого, что, черт возьми, он сделал такого в своей жизни, чтобы заслужить все это? Что, мать твою, он… дверной звонок глухим шумом раздался позади него. Тем не менее, все замерли. Все, кто знали об особняке, уже были  внутри.

Люди не могли найти их.

И последнее также было верно для Кора…

Дверной звонок снова прогорланил.

Все – братья, Пэйн и Хэкс, Куин, Джон и Блэй – достали оружие.

Фритц физически был не в состоянии устремиться в фойе; Вишес и Бутч сами проверили экран.

И хотя ему было плевать, будь там сама Дева-Летописеца по другую сторону дверей, он сфокусировался на фойе.

Раздался крик, удивленный возглас с бостонским акцентом. А потом и другие, огромное множество, чересчур большое количество, чтобы расшифровать их.

Кто-то в белой мантии вошел в бильярдную вместе с Ви и его парнем.

Плевать…

Тор подскочил на ноги так быстро, будто кто-то прижучил его зад аккумуляторной батареей.