Причём теперь, на просторных и даже широких лестницах, мужчины инстинктивно сбились вокруг двух женщин с ребёнком. Мира ещё пыталась выйти на равных, но Рик неожиданно жёстко втолкнул её в середину образованного круга, и она покорилась.

Вторая лестница оказалась чистой. То есть ходячих мертвецов на ней не оказалось, лежали только два совсем истерзанных трупа с ненормально повёрнутыми шеями. Видимо, упали неправильно — мрачно усмехнулся Дасти.

Зато на спуске с неё сразу стал виден довольно оживлённый вестибюль.

Приказа от Дасти не понадобилось. Едва Исира рывком ухватил висящий на шее ремень пистолета-пулемёта, как вся маленькая группа ощетинилась оружием. От грохота выстрелов воздух в гулком помещении мгновенно стал густым, как сильный, непрестанный порыв ветра, давящий на уши, бьющий по ним.

От лестницы до выхода, до разинутого чёрного проёма фургона, — каких-то шагов двадцать. Но эти двадцать обернулись бойней. Мужчины лихорадочно отстреливали тех, кто подбегал слишком близко. Мира стреляла из укрытия, но редко, боясь попасть в живых. Зато била точно, наверняка в тех, кого видела издалека и успевала прицелиться.

Исира время от времени бросал Хеклер болтаться на шее и мощно сводил и разводил руки, освобождая личными мечами дорогу.

— Исира, а если в фургоне кто-то есть?! — обеспокоенно крикнул Лоуренс.

— Борт выс-сокий — не догадались! — бросил феникс.

— Понял! — с облегчением крикнул Лоуренс, врезав ботинком в пах мертвецу, который слишком близко подскочил к нему, а затем и пристрелив его.

По личным впечатлениям, Дасти превратился в боевую машину. Вот только какая-то странная, подспудная обида грызла его: биться так мощно, как дерётся он, — и против кого? Если не — чего? Против мертвяков!

Гнилушки сыпались на живых, скатываясь с двух противоположных лестниц в вестибюле, и казалось — их непрерывному появлению нет и не будет конца.

Воин только успевал переводить дуло своего оружия с одного взрывающегося черепа на пока целый другой. Нет, противник был силён и источал жуть, но тратить на него боеприпас…

Вскоре воин уже не мог рассуждать. Всё сливалось в одну общую картину, в которой присутствовали одни и те же лица — и тоже какие-то общие. Но самым ужасным был запах: от мертвецов разило смрадной вонью третий день гниющей плоти. Дасти мог бы вытерпеть эти страшные лица — с умирающей, желтовато-синюшной кожей, на которой клочка здорового не было. Мог вытерпеть тянущиеся к нему, жадно растопыренные пальцы с треснувшей на них кожей, чёрной от застывшей крови и жирной от выступившей на них гнили. Мог бы вытерпеть утробный звук мычания, то и дело обрывающегося, потому что не выдерживали гниющие связки, и мертвецы начинали хрипеть. Мог бы вытерпеть вылупленные гнилостные глазища с мертвенно-серыми белками, а иной раз и вовсе чёрными от выступившей крови. Мог бы вытерпеть и саму кровь, которой каждый из гнилушек был облит, словно искупался в ней… Но не вонь. Его выворачивало, его тошнило от невозможности дышать нормально. А приходилось ещё и стрелять. Причём стрелять метко, ибо от меткости зависело всё.

На подходе к чёрному провалу дверного проёма в фургоне, когда до него оставалось каких-то шагов пять, а между машиной и группой беглецов решительно втискивались всё новые мертвецы, Исира вообще прекратил пользоваться личным оружием. Только стрелял. Не сразу воин увидел это. И не сразу сообразил, в чём дело. Но и сообразив, пожалел: мечи Исира — всё-таки великолепное оружие. Но — фургон тоже могут перерезать! Поэтому феникс наложил на них личное табу. Это табу замедлило продвижение к машине, но было жёстко оправдано.

Пятясь к фургону, то и дело спотыкаясь на ровном месте, Дасти стрелял уже машинально. И вскоре заметил, что эта механичность движений становится настолько тупой, что тоже замедляет скорость обороны. Но вот Исира крикнул:

— Быстро!

Глянув через плечо, воин понял, что ему возражает Мира. Вслушавшись в крики, Дасти понял также, что Эвис с ребёнком уже в фургоне, но девушка решительно собирается драться с мертвяками наравне с мужчинами. И вроде неплохо справляется с возложенной на себя задачей. Вот только феникс для неё определил иное.

— В кабину — кас-скадёрша!

Исира изловчился, улучив момент затишья, схватил взвизгнувшую Миру за пояс штанов и за шиворот, едва не придушив её, и вбросил в фургон. Там Мира только было вскочила на ноги, только открыла рот, чтобы поупрямиться, как на неё, словно разъярённая фурия, налетела Эвис! Как она орала! Не обращая внимания на заплакавшего ребёнка!

Дасти показалось даже, что женщина вот-вот ударит Миру. Похоже, девушка тоже так решила. Или была слишком ошарашена атакой Эвис. Во всяком случае, девушка отошла от борта фургона и пропала, больше не появившись в его проёме. Зато райской музыкой прозвучал для Дасти ровный рокот мотора!

Не обращая внимания на плачущего ребёнка, Эвис схватила оружие, остававшееся в фургоне, и принялась расстреливать неупокоенных поверх голов беглецов. Её яростная пристрелка оказалась весьма полезной, заставив мертвецов попадать. А пока они поднимались — причём многие неуклюже (не побегаешь с перебитыми конечностями!). Дасти только понял, что она стреляет, не уничтожая, а просто сбивая мертвецов с ног, как его уже подхватили руки с фургона — руки людей, успевших запрыгнуть в машину.

— Исира! — сердито крикнул Гуннар и протянул руку фениксу.

— Тупик, — хмуро наконец сказала я. — Я не видела Исира до сих пор никогда и нигде. Я знакома со всеми вами лишь три месяца, как переехала на эту квартиру. Воочию, а не во сне я увидела феникса лишь вчерашней ночью. А ты говоришь, что у нас с ним давнее знакомство. Может, спросить у него самого, что происходит?

Денис не двигался, лишь опустил глаза, но осунулся мгновенно. Встал со стула и безразлично сказал:

— Когда он появится ещё раз? Спроси. — И пошёл к двери, уже около неё бросив — не оборачиваясь: — Спокойной ночи.

"Дурак!" — чуть не вырвалось у меня. Стиснув челюсти, я снова опустила глаза. Прекрасно знает, что Исира вернётся, и всё равно злится. Некоторое время сидела, бессмысленно уставившись на стол. Потом за цепочку вытащила прятавшийся на груди кулон с лунным камнем. Мягко сияющая молочно-белая капелька. В любовных делах помогает. Почему же мне не помог?

Отпустив камень болтаться поверх халата, я с силой потёрла лоб ладонями.

Итак. К чему мы пришли?

Денис не ответил на половину моих вопросов. Не говоря уже о не озвученных мной. Есть единственное для него оправдание — он сам слишком загружен своими проблемами. Адаптацией к нашему миру. Уничтожением фобии. Но ведь я тоже хочу понять, что происходит!..

Показалось, Данька шевельнулся на балконе — вроде как кушетка заскрипела. А обернувшись к окну, краем глаза уловила движение на подоконнике. Домовой пытался на цыпочках втихую пройти мимо меня.

— Стоять! — мрачно сказала я. — Силушка, поговори со мной. Пожалуйста.

Пойманный на месте при попытке к бегству, домовой вздохнул и потопал пешочком: по подоконнику на газовую плиту, сейчас отключённую, с неё — на рабочий стол, где покоился поднос с разнокалиберными чашками — в том числе и с его собственной. Пока он топал, я поднялась и быстро налила ему чаю, нагрузила чайное блюдце печеньем и сушками, накинула на другую, перевёрнутую вверх дном чашку шитый для заварного чайничка колпак, который Силушка обожал в качестве накидки для своего "сиденья". Так что домовому оставалось лишь снять шапчонку, присесть на перевёрнутую чашку и ухватить свою чашечку с чаем. Последний штрих — я опустила перед ним креманку с малиновым вареньем.

Выждав, пока он выпьет чаю и съест сушку, я тоже тяжело вздохнула и спросила:

— Силушка, вот скажи: почему мне снятся такие сны? Почему мне не приснится, что я бегаю по какому-нибудь лужочку с травками и цветочками? Или, там, например, в магазине покупаю изо всех сил всё, что душеньке моей пожелается? Почему три месяца подряд я смотрю сны о мытарствах бедолаг из магического мира? Почему один из них сваливается мне на голову, и мне приходится принимать в его несчастьях самое активное участие? А потом оказывается, что в подвале томится ещё один и только и ждёт, когда я приду и помогу? Силушка, попробуй хоть что-то объяснить! Ты ведь с той же стороны баррикады! Только не отделывайся очень удобной фразой: неисповедимы пути Господни!