Это был очень подлый удар, который просто смял меня. А он стоял, смотрел, усмехался: «Зачем ты спросила? Иногда гораздо лучше ничего не знать».

«Убирайся! — закричала я ему. — Убирайся и никогда больше не приходи!»

«Я приду, когда ты успокоишься», — сказал он и ушел.

Несколько дней я не могла прийти в себя. Мне казалось, что меня подло обманули. Я ненавидела его, ненавидела тебя. Но потом я все же успокоилась. Подобные ситуации ведь встречаются. Мужчина встречается с двумя женщинами. Одна мать, другая дочь. Сюжет совсем не новый. В Америке не один фильм поставили на эту тему. Так что же необыкновенного я для себя открыла? Виталий со мной был дольше и бросать не собирался. Да, я смогла успокоить себя. Но потом все снова рухнуло.

Айша Каримовна замолчала и задумалась.

— Вспомните поподробнее, — сказал подошедший Крон, — это очень важно. Что вы знали о его намерении уехать из страны?

Лара вздрогнула. Ей было не по себе, когда мать кричала на нее в присутствии посторонних, когда она вываляла ее в грязи, когда выставила грязное белье на обозрение. Своих отношений с Виталием она не стыдилась и не скрывала, обвиняя в его смерти Лару. Максим был готов поддерживать и защищать Лару, ему весьма неприятны нападки Айши Каримовны. Но он оказался деликатным человеком, беседовал в углу с рыжеватым веснушчатым парнем и не обращал внимания на разговор. А вот Крон слушал все эти выкрики и оставался бесстрастным. Вот и сейчас, когда Айша Каримовна немного успокоилась, незаметно подошел и включился в разговор. Подождать хотя бы немного ему и в голову не пришло. «Как был ментом, так и остался», — кольнула Лару неприятная мысль.

— Это случилось совершенно неожиданно, где-то за пару месяцев до его смерти. Он пришел ко мне вечером очень возбужденный. Пожалуй, я никогда не видела его таким! Еще подумала, что пьяный или под кайфом. Но он был именно сильно возбужден. Его просто распирало от какой-то невероятной новости. Я знала, что не стоит Виталия ни о чем расспрашивать, все равно не выдержит и сам скажет. Он не выдержал. Усадил меня с собой рядом и сказал, что у него есть сногсшибательная новость. Теперь его жизнь резко изменится, без всяких на то усилий с его стороны. Я заявила, что не понимаю, о чем речь. Тогда он достал из кармана маленькую вещицу и держал на ладони, чтобы я могла ее рассмотреть.

— Что это? — спросила я.

— Богиня Лакшми, — как всегда небрежно ответил он, — нравится?

— Это мне? — поинтересовалась я.

— Нет, моя милая, — он рассмеялся, — это мне! Эта вещь прислана для меня и является сейчас самой ценной из того, что у меня есть.

— Не понимаю, — призналась я, — в чем дело?

— Все объясню, крошка, — ответил он, — а сейчас принеси мне выпить.

Мне хотелось послать его к черту вместе с его дурацкой пуговицей, но он так улыбался и так выразительно на меня смотрел, что я сдалась, впрочем, как и всегда.

— Пуговица? — недоуменно спросила Лара. — А меня спрашивали про какую-то таблетку.

— Пуговица, таблетка, какая разница, на самом деле это была миниатюра, — отмахнулась Айша Каримовна.

— Как она выглядела? — спросил Крон.

— Небольшая, — ответила мать Лары, — Размером с пуговицу на пальто, такого желтоватого оттенка, толщиной, наверное, в сантиметр.

— Оправлена в золото? — подсказала Лара.

— Да, — Айша Каримовна кивнула, — красивая вещица. А на самой миниатюре вырезана женщина, которая танцует. Очень искусная резьба, женщина кажется просто живой. Но Виталий посмеялся тогда, сказал, что я темная, несмотря на всю мою образованность, потому что это не просто женщина, а богиня Лакшми. Как будто я обязана знать всех индийских богинь.

— Индийских, — повторила Лара. — Но откуда у него эта миниатюра?

— Уверен, что сам бы он об этом не догадался, в смысле об имени богини, — вмешался Крон. — Скорее всего, его кто-то на этот счет просветил. Но надеюсь, что он рассказал вам, откуда взялась у него эта вещь. И еще, если вам не будет трудно, не могли бы вы сделать ее набросок, хотя бы приблизительный.

— Не… могла бы, — между бровями Айши Каримовны залегла складка, — а ведь я даже могу вам ее показать.

— Лакшми? — воскликнула Лара. — Значит, она все-таки у тебя?

— Нет, конечно, — Айша Каримовна досадливо поморщилась, — самой миниатюры у меня нет, но дома имеются ее фотографии. Виталий любил фотографировать меня.

«И меня тоже», — пронеслось у Лары в голове, но она сдержалась.

— Нам бы очень хотелось, — сказал Крон, — чтобы вы показали эти фотографии. Поверьте, это очень важно.

— Не уговаривайте меня, — Айша Каримовна устало махнула рукой, — я и сама понимаю это не хуже вас. Надо ехать домой, там можете увидеть эти фотографии.

— Разумеется, — Крон кивнул, — мы отвезем вас.

Айша Каримовна встала и направилась к выходу. Она только окинула взглядом разгромленное помещение мастерской, но на бесстрастном лице ничего не отразилось. Айша Каримовна была сильной женщиной и умела держать себя в руках. До самого дома она не произнесла ни слова.

— Что это значит? — спросил Геннадий Семенович, глядя на пеструю компанию.

— Потом объясню, — небрежно бросила его жена, — а сейчас мне нужно привести себя в порядок.

— Конечно, конечно, — кивнул Крон.

— А ты что скажешь? — отец повернулся к Ларе.

— Случилась жуткая история, — ответила она, — мама все тебе объяснит. На нас напали, а в мастерской устроили погром.

— Что? — Геннадий Семенович остолбенел. — Надеюсь, ничего страшного не произошло? Вас ведь не… — он не договорил, вопросительно глядя на дочь.

— Нет, папа, — Лара дотронулась до руки отца, — все обошлось.

— И как же все это могло случиться? Перестань, Лара, говорить загадками. Я понимаю, что твоя мать сможет все объяснить, но от этих объяснений меня уже тошнит. А хуже всего, что и тебе, дочь, тоже досталось.

— Пожалуйста, папа, — попросила Лара, — нам сегодня много пришлось пережить. Так хочется немного понимания и сочувствия. И не только мне, — она проникновенно посмотрела на отца, — но и маме тоже.

— Ты никогда так не говорила, — сказал Яковлев хмуро. — Уверен, что все это произошло не из-за тебя. Я прав? Скажи только, я прав?

Лара молча кивнула. Объяснять ничего не хотелось.

— Понятно, — сказал Геннадий Семенович, — доигралась все-таки, значит. Что ж, надеюсь, она получила все, что хотела, — проговорил он, закипая. — Каждый получает именно то, что заслуживает. Но мне почему-то кажется, что она еще мало получила. Надо бы больше.

— Не надо, папа, — остановила его Лара, — мама не виновата.

— Разумеется, — зло ответил отец, — не надо приваживать этих молодых хорьков, тогда и погромов не нужно будет бояться. Надеюсь, не эти молодчики устроили безобразие?

— Ну что ты, папа, — Лара положила руку ему на плечо, — это Сергей, я с ним вместе училась, а это Максим, — она немного замялась, — мой близкий друг.

— За тебя, Лара, я всегда рад, — ответил отец, — смотри только, чтобы твоя мать не положила на них глаз. Я пойду к себе, делайте, что хотите, а с тобой, — он посмотрел на дочь, — я поговорю завтра.

— Конечно, папа, — Ларе было стыдно за неожиданную вспышку обычно сдержанного отца.

Он повернулся и отправился в глубь квартиры.

— Пойдемте пока ко мне в комнату, — предложила Лара, — я сейчас принесу кофе.

— Кофе совсем не помешает, — откликнулся Крон.

— Я помогу, — вызвался Максим.

— Конечно, помоги, — Крон усмехнулся, — Лара устала. Еще бы! Почти всю ночь на ногах, да еще после таких потрясений.

— Зачем ты, Крон? — тихо спросила Лара.

— Все нормально, детка, — ответил он, — а где в этом доме телефон? Разбужу-ка я еще одного человека. Пусть тоже немного попереживает.

— Кого ты собрался будить? — Лара остановилась в дверях.

— Твою очаровательную кузину, — ответил, улыбаясь, ее старый приятель, — только не стой столбом, а то я умру без кофе.

— Если Анка узнает, где мы сейчас, — сказала Лара, — она примчится сюда сломя голову.