Атаман долго с жалостью наблюдал за белокурым ребенком, которого наверняка ждала скорая смерть.

– Марина, – сказал он, услышав позади себя ее шаги.

– Да.

– Поехали в эту твою Индию.

– Надо забрать деньги из Коломны.

– Тогда собирайся родная, завтра едем в Астрахань. А там посмотрим, как Господь распорядится.

Они плыли по Яику к Медвежьему острову.

– А там правда много медведей? – спросил мальчик.

– О-хо-хо! Еще сколько, – ответил Заруцкий. – Целые медвежьи отряды!

– С алебардами?! – Марианна рассмеялась.

Позади была Астрахань. Впереди, если удастся оторваться от стрельцов, – Урал. Там вольные люди на время могли бы приютить их. А потом, когда все стихнет, можно было бы под чужими именами вернуться в Коломну, отыскать сундуки и уплыть по Балтике куда-нибудь подальше от России и от Речи Посполитой.

– Атаман! – крикнул казак у рулевого весла.

Заруцкий обернулся и увидел позади себя четыре больших лодки, с полусотней гребцов.

Он посмотрел на Марианну, и она все поняла.

Взяв на руки сынишку, Марианна, готовая ко всему, начала читать молитву на латыни.

– Ну, дайте же ребеночку воды! – кричала она.

Стояла страшная жара – июль. Они были у самой Москвы.

Какая-то баба подошла к клетке, в которой ее везли в город, и подала Ивану яблоко и кувшин с молоком.

– Спасибо! – поблагодарила ее Марианна.

От голода, жары и долгой дороги под палящим солнцем, она уже начинала терять рассудок.

Дрожащими руками она наклонила кувшин, и мальчик сделал несколько глотков.

– Ребятенка-то почто мучаете?

Толпа начинала возмущаться.

– У Романовых спроси, – отвечал стражник.

– Романовы… – роптали люди. – Сначала государевых детей казнят, а потом на Романовых валят.

Телега с клеткой тронулась дальше.

Марианна посмотрела вперед, где в клетке сидел Заруцкий.

Он сильно похудел и зарос бородой. Почти на каждой стоянке его били на глазах у Марианны и сына.

«Наконец-то приехали. Больше я не увижу его мучений», – подумала она и расплакалась.

Ее с сыном поселили в большой камере. Поначалу, каждый день водили на допрос. Но через месяц, поняв, что Марианна не будет просить пощады для ребенка у Романовых, оставили в покое.

Марианна сидела и смотрела, как крупные снежинки медленно падали за решетку. Только что палачи увели на казнь маленького Ваню.

Она встала на стол, поставила сверху табурет, взяла в руку шелковый шнурок, и забралась к самому окну. Открыв его, тугим узлом привязала шнурок к решетке и начала связывать петлю. Неожиданно на решетку налетела черная тень!

Марианна отпрянула и упала на каменный пол. Тень отлетела, пропуская солнечный свет. Но через секунду снова закрыла почти все крохотное окошко камеры.

Послышался шорох, и Марианна увидела, как сквозь решетку протискивается ворон.

– Корвус, – обрадовалась она. – В этот миг ей почудилось, что друг ее юности и любимый учитель жив, и пришел к ней, чтобы утешить.

Но через мгновение, она поняла, что это – самообман. Непонятным оставалось лишь то, как ворон сумел найти ее. Она испуганно смотрела на то, как большая птица с трудом протискивается через квадратный зазор в решетке. Наконец, ворон спрыгнул на пол и подошел к Марианне. Слегка наклонив голову вбок, он открыл рот и, как в детстве, когда хотел повторить чьи-то слова, произнес: «Гов-вор-ри».

– Да. – Марианна улыбнулась, снова оказавшись в плену у радостных воспоминаний детства. Но краем глаза заметила крохотный сапожок сына.

– Скажи им, – пошептала она. – Скажи им всем и громко!

Ворон внимательно слушал ее.

– Проклинаю! Весь род Романовых проклинаю! Будут все цари ваши, как сын мой – убиты! Проклинаю! Ни один из вас не умрет собственной смертью! Проклинаю!

Ворон расправил свои огромные крылья и взлетел на подоконник.

Через несколько секунд он скрылся за окном.

– Ну, что ты стоишь? – она посмотрела прямо в глаза растерявшемуся стражнику. Тот ничего не ответил.

– Иль ни разу не видел плененных цариц?

Марианна, словно плывя над полом, подошла к нему.

Стрелец отпрянул.

– Ну-ну… – улыбнулась она, не отводя от него глаз. – Я тебя не обижу.

Она быстро приблизилась к нему и нежно поцеловала его в губы. И отошла.

– Егорка! – крикнули ему из коридора. – Ты что там?

– Иду! – ответил стражник.

– Заходи, Егорка, – Марианна улыбнулась ему одной из своих самых обольстительных улыбок.

Как только дверь закрылась, она снова подошла к окну. Внизу жила своей жизнью Коломна.

Ее перевезли сюда полгода назад, решив, что она сошла с ума, и поместили в крайней башне Кремля.

После казни сына и Заруцкого, Марианна поняла, что сохранить ей жизнь может только безумие. И она убедила в этом всех окружающих. Устав от буйной узницы, стража пожаловалась начальству, те передали просьбу царю, и царь приказал отвезти ее куда-нибудь недалеко от Москвы. Ближе остальных городов была Коломна.

Марианна увидела в этом знак судьбы. Она терпеливо ждала лета, чтобы реализовать свой план. Каждый день она часами смотрела на давно знакомые ей окрестности. Справа была видна даже часть леса, в центре которого в болоте лежали ее сокровища. За лесом еще царевичем Дмитрием был выкопан грот с тайным входом. Там лежала Библиотека.

Марианна глубоко вдохнула свежий весенний воздух и улыбнулась.

В свои двадцать шесть лет она уже научилась прятать свою боль так далеко, чтобы она не портила настоящее и будущее.

Начав кружиться, словно в танце, она, в конце концов, повалилась на жесткий матрас, лежавший на каменных нарах, и рассмеялась.

– Его-орка, – прошептала она, и захохотала еще сильнее.

А Егорка уже три месяца, как был без ума от пленной царицы. Он каждый день по три раза приходил к ней, чтобы принести еду и забрать тарелки. И каждый раз его сердце разрывалось от волнения и страха.

Он боялся Марианну. В народе про нее много чего говорили – что колдунья, детоубийца и даже, что может превращаться в сороку. Но он не верил.

Как-то раз он заметил, что она еле заметно ему улыбнулась. И сердце деревенского паренька, потерявшего во время смуты родных, воспитанного и выученного монахами, после чего подавшегося в войско Шуйского, дрогнуло.

Каждый день он приносил ей то сладость, то яблоко или грушу. Иногда незаметно набивая карманы, проносил солонины или копченой рыбы.

Так между ними завязалась дружба.

А сегодня она заговорила с ним.

Это было какое-то чудо. До этого он ни разу не слышал голоса Марианны. И ее низкий глубокий голос показался ему неземным.

Отдав стражнику с лестницы пустую глиняную тарелку, он заперся в своей караульной и до ужина просидел почти не двигаясь.

– Ужин, Егорка! – крикнули ему с лестницы.

Только тогда он встрепенулся и вышел в коридор.

– Ты чего смурной-то такой? – сказал ему другой стрелец.

– Да, перебрал кажись вчера.

– Чего перебрал-то?

– Квашеной капусты, – засмеялся он.

Напарник громко расхохотался, и, передав ему миску с жидким супом, стал ожидать звука закрывающейся двери.

Егорка вошел и увидел ее, сидящую около горящей свечи в ночной рубашке.

– Я ждала тебя, – сказала она.

Он поставил миску на стол и посмотрел на ее плечи.

– Зайди ко мне сегодня, – сказала Марианна.

– М-м… – он потерял дар речи.

– Зайди ко мне ночью, – настойчиво повторила она.

– Да, – еле слышно сказал он и вышел, заперев дверь снаружи на засов.

– Ты все там? – крикнул стражник.

– А как же? – крикнул в ответ Егорка и направился обратно в караульную.

«Чего ж тебе от меня надо-то, бестия? – думал он. – Куда ж мне от тебя деваться-то? Не идти же к сотнику просить, чтоб отослал меня склады сторожить?»