Интересно, откуда он все это знает в таких подробностях? Действительно, его знания и умение так интересно рассказывать удивили Аллу, которая любила искусство во всех его проявлениях. Она, конечно, не знала, что Борис окончил специализированную школу английского языка с уклоном архитектуры и искусства, где учились дети дипломатов и известных художников. А Зверев, окрыленный успехом, провел ее по лестнице и завел внутрь храма. И Аллочка замерла: чудо какое! Полумрак, тишина и божественный покой после шумной, пыльной суеты города, показались мистическим продолжением этой необычной экскурсии. Внутри у Аллочки все дрожало от жуткого коктейля страха, любопытства и неизвестности. Думала ли она сегодня утром, что окажется здесь и будет любоваться этими завораживающими бликами света на настенных фресках? А этот голос, который показался по телефону непереносимым, так располагающе опасен…

– Видите, Алла, как интерьер освещается через свод, который украшен скульптурой и росписью? Здесь есть настоящие шедевры.

Они подошли к мраморным группам «Венчание девы Марии» и «Крещение Христа». Борис стоял совсем близко, и она чувствовала его горячую руку и сдерживающее дыхание. И вдруг испугалась: что я здесь делаю? От своих путанных мыслей Аллочка потеряла нить интереса, а в голове гудело от усталости и впечатлений. Она вдруг отчетливо осознала, что с ней произошло: «Муж, говорите, ничего не знает? Прекрасно! Тогда, если не трудно, вот здесь распишитесь, спасибо!» – словно услышала она голос Зверева и закрыла в отчаянии глаза. Что я наделала?

– Посмотрите, какой фрагмент фрески чудесный, узнали? – Да это же Лемер! – Да, очень красиво…

Но в голове уже кружились панические мысли: «Который час, интересно знать? – она незаметно посмотрела на часы. – Семь уже! Даниэль, наверное, волнуется – куда я пропала…» – Но, посмотрев на беспечного гида, не сводившего с нее глаз, успокоилась и повеселела.

Как-то незаметно прогулка по площади Мадлен сблизила их, и, выйдя из собора, они под руку прошли до площади Согласия, где долго не могли расстаться. Зверев держал ее за руку и что-то говорил о посольстве США, показав рукой на маленькую улочку, прилегающую к площади Согласия. Аллочка, уже ничего не понимая, кивала головой. Они решили встретиться в следующую субботу. Борис Александрович обещал показать и рассказать ей историю знаменитой площади и не менее знаменитых монументов на ней. Он подвел Аллу к станции метро «Конкорд», поцеловал ей руку и исчез в проходящей толпе так быстро, что она поймала себя на мысли: был ли он с ней вообще? Может быть, все это ей пригрезилось?

Она спускалась по ступенькам в метро с противоречивыми чувствами. Угрызения совести и страх обрушились на нее. Она вдруг только сейчас поняла, что сделала, подписав бумаги. Надо было не подписывать! И тут же отмахнулась от этих мыслей. Выбора-то не было, что там теперь говорить… У нее совсем не было никакого желания оправдываться за свои старые грехи перед мужем и тем более перед французскими спецслужбами. И что говорить, что, мол, все это неправда и я здесь ни при чем? Поди докажи, что ты – мелкая пешка в большой игре. Как же – поверят! Это с одной стороны.

Но с другой – встреча с интересным и неординарным человеком всколыхнула ее приглушенные семейной рутиной эмоции, в которых нуждалась ее артистическая натура. Как женщине, живущей с мягким, спокойным и не очень духовно богатым супругом, Борис показался ей верхом интеллекта и мужественности. Да и к тому же романтический настрой, который, как наркотик, был необходим ее безвольному характеру, толкал ее к необдуманным поступкам. Ей всегда не хватало страстей, всегда хотелось, чтобы кто-то сильный руководил ее жизнью.

Зверев набрал номер телефона:

– Петрович, салют, старина! Ты как, подобрал замену Крупининой?.. Молодец! Кто?.. Борткевич? Это дочь Андрея Владимировича?.. Отлично!..

Петр Петренко еще раз внимательно прочитал личное дело, заведенное на Борткевич Веру Андреевну. Задумался. Краткая биография. Очень краткая, сами посудите, переводчица визового отдела, по молодости лет еще не успевшая проявить себя ни в профессиональной, ни в общественной, ни в политической деятельности. Даже в личной жизни – полный ноль. Не работала, не проходила, не заслужила, не была, не замужем, не… Сплошные – не…

Петрович удовлетворенно улыбнулся: это очень хорошо – начинать работать над подопечной с нуля.

Он разложил бумаги на столе и приложил маленькую, паспортного стандарта, фотографию девушки.

Петренко Петр Петрович гордился своим тройным именем. По мужской линии в их семье все мальчики нарекались Петрами со времен, как шутили между собой в семье, Петра Первого, наверное. Так вот, Петрович, как все его называли, был назначен куратором от КГБ в отделе МИДа, по линии связей советских общественных организаций за границей. В одну из таких организаций: в общество дружбы «СССР – Франция» был нужен секретарь-атташе по культуре. Ксения Анатольевна Крупинина сдавала свои дела, ее трехлетний договор заканчивался в январе следующего года, и нужно было найти достойную замену в эту крупнейшую общественную организацию, которая фактически была катализатором советско-французских отношений. Созданная в 1944 году на основе Ассоциации франко-советского сближения, она имела задачу направлять свою деятельность на борьбу с антисоветизмом, давать объективную информацию о Советском Союзе и содействовать двусторонним франко-советским культурным и научным связям. А проще – очень крутое место, да и работа не пыльная, как считали в МИДе и многие бы не отказались занять эту освобождающуюся вакансию в Париже. Но у КГБ были свои виды на этот счет – неплохая «крыша» для своих сотрудников.

Вера Борткевич как никто другой подходила на это место. Молодая, симпатичная, с великолепным французским языком, из известной и влиятельной семьи журналиста-международника, не связанная семейными узами. Все очень удачно складывалось с кандидатурой Веры.

Опытный наставник молодежи в лице Петра Петровича был большим мастером корректировать политические взгляды своих подопечных. Причем делал это в такой лояльной, отеческо-благодушной форме, что молодые неопытные сотрудники впитывали всю эту чистой воды пропаганду как отцовский завет.

– Послушай, сын, забудь о манифестах и о прочих коммунистических кодексах… Прежде всего ты защищаешь народ, свою мать, семью, землю твоих предков… И знай, мы не позволим НИКОМУ переступить границы нашей Родины. А то, что ты – коммунист, это хорошо. Это дает тебе право быть на передовых рубежах…

О, сколько их, таких «сынков» и «дочек» прошло через его руки, а точнее через отеческое зомбирование, не счесть. И надо заметить, ни один из них не подкачал своего наставника. Поэтому он мог только мечтать о такой подопечной, как Верочка Борткевич.

Конечно, работа секретаря-атташе по культурным связям предполагала и обязывала к другой важной деятельности – к сотрудничеству с Комитетом безопасности и подчинению Разведуправлению. И поэтому надо было как-то очень ненавязчиво и просто разъяснить Верочке эти обязанности. Не вспугнуть, а объяснить неопытной сотруднице элементарные вещи, мол, вокруг – скрытые враги, и надо с ними бороться. Но бороться так, чтобы никто не заметил этой борьбы. Такая, скажем, прикрытая работой в ассоциации «Дружба» романтическая деятельность на благо Отечества. Усмешка тронула тонкие губы Петра Петровича. Он знал, что говорил и делал. Еще раз посмотрел на фотографию. Закурил. Конечно, прежде всего нужно выяснить, согласна ли она работать на разведку. В случае согласия тут же (чтоб не передумала!), закрепить это желание подписью о неразглашении государственной тайны. «Нет, нет, Верочка, что ты, никакая это не тайна, так, маленький секрет, всего лишь выяснить: кто – друг, кто – враг…»

Петренко вздохнул: да, самое главное – склонить Борткевич к сотрудничеству и получить ее подпись. Ну а потом можно будет манипулировать ее действиями на нужды КГБ.