Коренастый противник с крестовиной меча, торчащей из-под ребер, шагнул к Мисилл. Кровь пузырилась на его толстых губах, но застрявший в животе меч, похоже, беспокоил его не больше, чем колючка в пятке. Вновь взлетел топор.

Очередной удар метил воительнице в голову. Она даже не надеялась отразить тяжеленное оружие, а вместо этого бросилась вперед, оказавшись вплотную к противнику. Дубовое топорище опустилось ей на плечо, бросив на колени. Сжав рукоять застрявшего в теле противника меча двумя руками, она вонзила второй меч в живот д’варфу, а потом откатилась в сторону.

Стражник упал на одно колено. В его брюхе торчали теперь два меча — больше оружия у Мисилл не осталось. Но, используя топор как клюку, д’варф поднялся и впился в воительницу взглядом. Злобный оскал исказил его губы, когда он увидел пустые руки женщины.

«Что теперь?» — подумала Мисилл.

Она упиралась спиной в парапет. Левая рука безвольно повисла после удара д’варфа.

С глухим ревом, в котором слышалось нескрываемое торжество, противник пошел на нее, занеся топор над головой.

Действуя бездумно, Мисилл стремительно опрокинулась на спину, стукнувшись о камень, и согнула ноги в коленях. Не обращая внимания на стремившееся к ее лицу лезвие, она с силой распрямила ноги, пятками ударив д’варфа в живот.

Он только охнул и плюнул кровью, но оружия не выпустил.

Мисилл, прилагая все силы, оттолкнула его назад. Стальной топор зазвенел о гранитный парапет в ладони от ее головы. Под ее ступнями хлюпала кровь.

Она ухватила рукояти парных мечей и, потянув на себя, высвободила их из брюха стражника.

Он застонал и повалился на нее, намереваясь сграбастать могучими руками.

Мисилл не противилась. Молниеносным движением она скрестила клинки перед собой, убрав ноги от живота д’варфа и ускорив тем самым его падение.

Выпучив от удивления глаза, противник рухнул, угодив шеей как раз между скрещенных лезвий. Вес его тела, напоровшегося на отточенные до бритвенной остроты мечи, докончил работу, начатую метательным ножом. Кровь из разрезанного до хребта горла хлынула на лицо и грудь Мисилл. Следом повалился умирающий д’варф.

Воительница попыталась сбросить его, но стражник оказался слишком тяжел. Кровь заливала ей рот и нос. Она отплевывалась и кашляла, близкая к тому, чтобы захлебнуться. Но когда оба сердца в широкой груди наконец-то остановились, поток алой влаги иссяк и Мисилл смогла отдышаться.

Однако она все еще находилась в ловушке. Ширококостный, толстый д’варф придавил ее к полу. Оставив попытки сдвинуть его, Мисилл сунула пальцы в карман, выудив серебряный кругляшок — монету принца. На одной стороне готовился к прыжку снежный барс, а другая запечатлела профиль короля Райя.

Поцеловав бородатое лицо его величества, Мисилл поблагодарила суверена за привитые боевые навыки, а потом закрыла глаза.

— Ксин, — тихонько позвала она. — Ксин, услышь меня.

Монета почти сразу потеплела в ее ладони.

— Я слышу тебя.

Мисилл с облегчением вздохнула. Они заранее условились использовать монету, чтобы передать сообщение на «Крыло бури», и ее слов ждали.

— Путь свободен, — сказала она. — Ведите корабль.

— Я понял тебя. Мы идем.

Воительница поднесла кусочек серебра поближе к губам.

— Поторопитесь…

Крал наблюдал за лордом Тайрусом, который скорчился на охапке соломы в противоположном углу темницы. После своей прогулки сквозь каменные стены принц возвратился бледным и угрюмым. И горцу невольно передалось его настроение.

Прошлым вечером Тайрус вывалился из стены темницы, всех напугав. Подхватив лохмотья, в которые превратилась его одежда, он поспешно прикрыл наготу и приказал всем притвориться спящими, поскольку капитан Бриттон спешит к ним с проверкой. Раскинувшись на полу, принц искусно изобразил, будто все еще находится без сознания во власти ужасных кошмаров, а остальные и без притворства выглядели уставшими и потерявшими надежду.

Через несколько минут слова принца подтвердились.

Приземистый капитан, ругаясь, прошел по коридору между темницами, останавливаясь перед каждой решеткой. Он пристально смотрел сквозь прутья, проверяя — все ли заключенные на месте. Убедившись, что никто не убежал, сердито проворчал себе под нос какое-то ругательство и ушел восвояси.

Позже Тайрус объяснил, что подслушал в королевской купальне грязный заговор, который затевался на севере.

Еще он поведал о демоне, захватившем тело его отца. А потом глубоко задумался и ушел в себя.

Услышав новости, Крал помрачнел. Выходило, что Темный Властелин замыслил недоброе здесь, на севере. Это известие заставило горца поежиться. Стал он слугой Черного Сердца или нет, но в голове Крала не укладывалось, что его древняя родина может быть изувечена порчей и запятнана темной магией. Противоречивые чувства гнездились в его груди: одно порожденное темным пламенем и второе — стихийной магией камня. Но после дня размышлений в сердце Крала начал медленно вызревать ответ. Он уже бросил вызов Темному Властелину, отправившись сюда, вместо того чтобы следить за ведьмой. И, начав этот путь, нужно пройти его до конца. Цитадель будет возвращена его народу, даже если это нарушит все планы Черного Сердца.

Громкий голос Могвида возвратил Крала к событиям нынешней ночи. Оборотень толкнул Тайруса:

— Я не понимаю, почему вы не можете проникнуть через стену и украсть у них ключи? Выпустите нас на свободу! Почему мы должны заживо сгнить в этой темнице?

— И что потом? — Принц приоткрыл обведенные темными кругами глаза. — Вокруг замка тысячи д’варфов. Нас вернут обратно, а моя тайна будет раскрыта. Пока я притворяюсь, что лежу без сознания, мы выигрываем немного времени. Этой ночью я вновь отправлюсь на разведку. Может быть, разыщу какой-то путь к спасению.

— Я ненавижу ожидание! — Могвид резко откинулся на стену.

— Еще больше тебе не понравилось бы угодить в д’варфовский котел вместо мяса, — раздраженно заметила Ни’лан. В этот день нифай раскрыла рот впервые. Выглядела она больной — кожа покрылась пятнами, губы пересохли и потрескались, волосы висели, словно пакля.

Тайрус приподнялся на локте.

— Хватить ссориться. Я пойду на разведку. Если охрана темниц слабая, то попробую убить их, позволив вам бежать. Но сам я останусь здесь.

— Если ты останешься, то я — тоже, — буркнул Крал.

— И я, — хрипло добавила Ни’лан.

Все глаза устремились к Могвиду. Он картинно вздохнул.

— Один я не уйду.

— Тогда решено, — кивнул горец. — Тайрус, попробуй отыскать хоть какой-нибудь путь, чтобы убраться отсюда. Я слышал байки о тайных ходах, проложенных по всей Стене. Что, если попытаться отыскать один из них?

— Это — выдумка, — нахмурился принц. — Их нет. Есть только один-единственный тайный ход из замка, проложенный на крайний случай, если враги окажутся сильнее. Но не думаю, что нам стоит туда соваться.

— Куда он ведет? — спросил Крал.

— В Темную Чащу, в мрачный лес по ту сторону Стены, обиталище призраков. Там нет спасения ни для кого. Никто не пройдет по нему невредимым. Уж лучше погибнуть в сражении, чем стать пищей для гримов. Я вырос здесь, но никогда не мог понять — зачем его проложили?

— Я знаю, — глухо проговорила Ни’лан.

— И зачем же? — удивленно взглянул Тайрус.

— Сейчас это неважно, — покачала она головой. — Ты прав. Этот путь ведет только к смерти. Или к чему-то худшему, чем смерть.

Глаза принца подозрительно сузились, но Ни’лан бестрепетно встретила его взгляд.

— Ночь в разгаре, — нарушил тишину Крал. — Может, тебе лучше отправиться побродить по Стене? Посмотри, что можно сделать. Держу пари, терпение тюремщиков скоро лопнет. Я видел, как охранники поглядывают в сторону нашей темницы и глотают слюнки.

Тайрус кивнул и одним прыжком вскочил на ноги.

— Ты прав, горец! Не уверен, что у твари, завладевшей телом моего отца, хватит терпения ждать, пока я приду в себя.