Окинув взглядом стоявший перед ним особняк, он вздохнул, но по его лицу нельзя было догадаться, доволен он увиденным или нет. Кэтрин подождала еще немного, затем пересела на сиденье поближе к дверце и тихонько кашлянула.

Доминик вздрогнул от неожиданности, словно совершенно забыл, что в карете осталась жена. Обернувшись к ней, он с виноватой улыбкой сказал:

– Извини, Кэтрин.

Откинув ступеньку, муж помог ей выбраться из экипажа, и она, ступив на занесенную снегом землю, с любопытством осмотрелась. Дом, высившийся перед ними, был довольно большой, однако казался очень запущенным – видимо, здесь давно уже не жили. Несколько окон верхнего этажа были наглухо заколочены досками, а краска на оконных рамах кое-где отслаивалась. Чувствовалось, что дом этот был когда-то гордостью хозяев, но времена эти давно миновали.

И все же дом вполне можно было привести в порядок – Кэтрин нисколько в этом не сомневалась. Ей очень понравились огромные окна; при таких окнах в комнатах почти весь день будет светло. «А отделка фасада просто прелесть, – подумала она. – Надо только не полениться – и весь дом засверкает».

– Ну что? – Доминик взглянул на жену. – Как он тебе?

Кэтрин улыбнулась:

– Я ожидала совсем другого.

– Как я уже говорил тебе, я совсем недавно вступил во владение этим поместьем.

Он пожал плечами с самым беззаботным видом, однако она уже догадалась: по какой-то причине это поместье очень много значит для ее мужа. Иначе зачем бы он привез молодую супругу именно сюда, а не в свой лондонский дом или в какое-нибудь другое поместье?

– Кажется, я понимаю, почему тебе захотелось приобрести этот дом. – Она запрокинула голову и снова посмотрела вверх. – Он очень красив и выстроен с большим вкусом. Правда, запущен, но это поправимо.

Доминик не обратил внимания на ее замечание.

– Холодно как… Пойдем в дом.

Он предложил ей руку, но она немного помедлила. Ведь опасно было даже прикасаться к нему. Когда муж взял ее за руку, помогая ей выбраться из кареты, кровь у нее так и вскипела. А когда он повел ее туда, куда хотел повести, она вся затрепетала от сознания его близости.

После разговора, который у них недавно состоялся, стало совершенно ясно: гораздо разумнее держаться от него как можно дальше. Он не собирался впускать ее в свою жизнь, только в свою постель. В такой ситуации было бы неразумно дарить ему свое сердце.

Когда они поднялись на крыльцо, дверь распахнулась, и на пороге появился дворецкий. У него было довольно приятное лицо и белоснежные седины; а выражение в его глазах явно свидетельствовало о том, что он еще не знает, добро или зло сулит ему смена хозяина.

– Добрый вечер, сэр, – сказал дворецкий, когда они вошли в холл. – Осмелюсь предположить, что передо мной мистер и миссис Мэллори.

Кэтрин широко раскрыла глаза, услышав столь странное приветствие. Дворецкий как бы давал понять, что прежде никогда даже не видел Доминика. Она пристально посмотрела на мужа.

– А ты и впрямь здесь впервые, – заметила она.

Он улыбнулся ей, затем повернулся к дворецкому:

– Да, я Доминик Мэллори. А вы, должно быть, Мэтьюз.

– Да, сэр. – Дворецкий жестом приказал, слугам взять саквояжи и плащи хозяев, и слуги исполнили приказание с похвальным проворством. – Мы изо всех сил старались привести поместье в надлежащий вид к вашему приезду, но это оказалось нелегкой задачей…

Доминик отмахнулся от извинений старика:

– Не стоит беспокоиться о таких пустяках. Мы с миссис Мэллори не собираемся задерживаться в Лэнсинг-Сквере надолго. Я совершенно уверен, что те удобства, которые вы сможете нам обеспечить, окажутся более чем достаточными.

Мэтьюз еще больше насторожился при столь странном и, пожалуй, даже грубоватом ответе. Кэтрин очень удивило, что муж ее взял с дворецким такой тон. Слуги, очевидно, нервничали, так как не знали, чего ждать от новых хозяев. Несколькими любезными фразами вполне можно было бы успокоить их, дать понять, что новые хозяева не собираются никого увольнять. Собственно говоря, будь ее воля, расходы на содержание поместья немедленно были бы увеличены, и кое-что было бы выделено для его обновления.

– Ах, Мэтьюз, – обратилась она к старику с ласковой улыбкой, – этот дом просто прелесть! Я уверена, что мы будем очень счастливы здесь.

Казалось, старик немного успокоился.

– Благодарю вас, миледи. Позвольте проводить вас в ваши покои. А потом я дам знать кухарке, что хозяева прибыли. Если, разумеется, вы не хотите, чтобы я собрал всю прислугу. Тогда вы могли бы посмотреть на них прямо сейчас.

Кэтрин закивала утвердительно: ей очень хотелось встретиться с прислугой. Во-первых, чтобы успокоить всех, а во-вторых, потому что ей хотелось начать свою «карьеру» хозяйки с торжественного обращения ко всем обитателям дома.

Но Доминик поспешил вмешаться.

– Нет, Мэтьюз, уже поздно, – заявил он. – Просто вели кому-нибудь принести нам наверх поднос с ужином. Мы поприветствуем прислугу завтра.

Решительный тон, которым ее муж произнес это, заставил Кэтрин воздержаться от возражений – по крайней мере, отложить их до тех пор, пока они останутся наедине. Но опять она была неприятно поражена тоном Доминика. Ее муж держался так, будто и этот дом, и прислуга являлись для него всего лишь источником лишних хлопот. Это было странно, учитывая, как он взволновался, впервые увидев дом.

Мэтьюз поклонился и указал в сторону лестницы. Наверху он провел их по длинному коридору к высоким двустворчатым дверям. Двери отворились, и они увидели прекрасные хозяйские покои. Огромная кровать была с высокими резными столбами, поддерживавшими балдахин, а в камине весело трещало пламя. Мебель же была необыкновенно изящная и, судя по всему, очень дорогая. Ясно было, что слуги постарались обставить хозяйскую спальню как можно лучше.

– Боюсь, остальные покои еще не в лучшем состоянии, но здесь мы сделали, что могли, – как бы извиняясь, сказал Мэтьюз и поклонился.

Кэтрин же невольно вздрогнула; ей очень хотелось иметь отдельную спальню. Но, сделав над собой усилие, она попыталась улыбнуться. Слуги так старались приготовиться к их приезду, и огорчение хозяйки было бы воспринято как неодобрение.