— Ну, ну… — бормочет миссис Найтуинг, прихлебывая из очередной рюмочки шерри.

— Расскажите нам! — умоляюще произносит Элизабет.

Остальные поддерживают ее дружным хором:

— Да, пожалуйста!

Поскольку миссис Найтуинг не возражает, мисс Мак-Клити приступает к рассказу.

— Мы были тогда на танцевальном вечере в честь Рождества. Он был великолепен. Вы помните, Лилиан?

Миссис Найтуинг кивает, прикрыв глаза.

— Да. Танцевальные карты с красными кистями. Чудесно, чудесно!

— Туда было приглашено множество джентльменов, но, разумеется, все мы сразу отдали свои сердца одному из них, с темными волосами и удивительно элегантной фигурой. Он был уж так хорош собой!

Миссис Найтуинг молчит, только делает еще глоточек шерри.

Мисс Мак-Клити продолжает:

— Ваша директриса тут же сказала: «Вот за него-то я и выйду замуж», и окинула взглядом всех нас. Мы рассмеялись, но в следующее мгновение она взяла меня под руку и торжественно прошла мимо…

— Я шла совсем не торжественно…

— …и весьма искусно уронила свою карту прямо к его ногам, сделав вид, что не заметила этого. Разумеется, джентльмен поспешил за ней. И они танцевали вместе три танца подряд, пока не вмешалась наша сопровождающая.

Мы приходим в полный восторг от этой истории.

— А что было потом? — спрашивает Фелисити.

— Она вышла за него замуж, — отвечает мисс Мак-Клити. — В то самое Рождество.

Мистер Найтуинг?.. А я и забыла, что миссис Найтуинг когда-то была замужем, когда-то и сама была такой же девушкой, как мы… Я попыталась представить ее юной и смеющейся, болтающей с подружками. Но ничего не получилось. Я могла видеть ее только такой, какой она стала теперь, с облачком седеющих волос, в очках, со строгими манерами.

— Ох, как это романтично! — восторженно, с придыханием произносит Сесили.

— Да, ужасно романтично! — соглашаемся все мы.

— Это было весьма дерзко с вашей стороны, Лилиан, — говорит мисс Мак-Клити.

На лицо миссис Найтуинг набегает тень.

— Это было просто глупое безрассудство.

— Интересно, а когда умер мистер Найтуинг? — шепчу я на ухо Фелисити.

— Понятия не имею. Я сама готова все отдать, чтобы узнать это, — шепчет она в ответ.

— Ну, не все, наверное.

— Разве тебе самой не интересно? Я бы фунт заплатила за ответ!

— Это уж слишком.

— Фунт, говоришь? — осторожно спрашивает Энн.

Фелисити кивает.

Энн откашливается.

— Миссис Найтуинг, а давно ли мистер Найтуинг покинул этот мир?

— Мистер Найтуинг уже двадцать пять лет пребывает на небесах, — отвечает директриса, не отрывая глаз от рюмочки.

Но миссис Найтуинг лет сорок пять, возможно, пятьдесят… Значит, она почти всю свою жизнь вдовеет. Какая жалость!

— Так он был тогда совсем молодым? — любопытствует Сесили.

— Да. Молодым, молодым… — задумчиво произносит директриса, все так же глядя в светло-красный шерри. — Мы провели вместе шесть счастливых лет. Но однажды…

Она умолкает.

— Однажды? — нарушает паузу Энн.

— Однажды он отправился на службу в банк, как обычно… — Миссис Найтуинг делает еще глоточек. — И больше я его никогда не видела.

— Но что же случилось? — с ужасом вскрикивает Элизабет.

Миссис Найтуинг вздрагивает, как будто ей задали вопрос, который она не в силах понять. Но потом собирается с силами и медленно отвечает:

— Его сбил экипаж, прямо на улице перед банком.

Воцаряется пугающее молчание — такое, каким обычно встречают неожиданные дурные вести, события, которые невозможно ни изменить, ни исправить. Я думаю о том, что всегда воспринимала миссис Найтуинг как неприступную крепость. Как человека, способного совладать с любой ситуацией. И мне трудно осознать, что на самом деле это не так.

— Как это было ужасно для вас… — произносит наконец Марта.

— Бедная миссис Найтуинг, — жалобно говорит Элизабет.

— Это невероятно печально, — добавляет Энн.

— Давайте не будем впадать в излишнюю сентиментальность. Все случилось очень, очень давно. Терпение. Вот что важно. Каждый должен научиться изгонять неприятные мысли и никогда к ним не возвращаться. Иначе нам придется всю жизнь провести в слезах, вопрошая: «За что? Почему?» — и это не приведет ни к чему хорошему.

Она осушает рюмку. Брешь в ее латах уже затянулась. Она снова все та же миссис Найтуинг.

— Ну а теперь — кто нам расскажет какую-нибудь рождественскую историю?

— Ох, я знаю одну! — восторженно восклицает Элизабет. — Это просто ужасная история о призраке по имени Марли, с длинной цепью…

Мисс Мак-Клити перебивает ее:

— Вы случайно не имеете в виду одну из рождественских историй мистера Диккенса? Я уверена, мы все с ней знакомы, мисс Пул.

Все хихикают, косясь на Элизабет. Она надувает губки:

— Но я очень люблю эту историю!

— У меня есть история, миссис Найтуинг, — чирикает Сесили.

Конечно же, у нее есть история, разве может быть иначе?

— Замечательно, мисс Темпл.

— Однажды жила-была девушка очень хорошая во всех отношениях. Характер она имела — выше всяких похвал. И вообще была доброй, вежливой и с хорошими манерами. Ее звали Сесили.

Я уверена, что знаю, к чему ведет рассказ мисс Темпл.

— К несчастью, Сесили постоянно преследовала очень дурная девушка по имени Джемина. — При этих словах Сесили косится на меня. — Джемина, будучи особой злобной, постоянно мучила бедную нежную Сесили, говорила о ней неправду и настраивала против нее кое-кого из ее лучших подруг.

— Как это ужасно! — вставляет Элизабет.

— Но, несмотря ни на что, Сесили оставалась вежливой и добродетельной. Однако напряжение оказалось слишком сильным для нее, и в один ужасный день дорогая девушка сильно заболела, не выдержав неустанных преследований Джемины.

— Надеюсь, эта Джемина получила то, что заработала, — фыркнув, заметила Марта.

— Надеюсь, эта Сесили встретила безвременный конец, — прошептала мне Фелисити.

— А дальше что было? — спрашивает Энн.

Эта история как раз для нее.

— Все узнали, какой нехорошей девушкой была Джемина, какое у нее было злое сердце, и все начали сторониться ее. Когда о доброте Сесили услышал принц, он привел к ней доктора и тут же влюбился в нее без памяти. Они поженились, а Джемина в конце концов превратилась в слепую попрошайку, потому что глаза ей вырвали дикие собаки!

Миссис Найтуинг выглядит слегка смущенной.

— Я не совсем понимаю, что в этой истории рождественского?

— О, — поспешно добавляет Сесили, — но это ведь произошло как раз в дни появления на свет нашего Господа! И Джемина в конце концов осознала все свои ошибки, попросила прощения у Сесили и отправилась работать в пригородный церковный приход, где она подметала полы в доме викария и его супруги.

— А, — произносит миссис Найтуинг.

— Ей, должно быть, нелегко было справляться с веником, если она ослепла, — ворчу я.

— Да, — радостно кивает Сесили. — Ее страдания велики. Но как раз поэтому история становится самой что ни на есть рождественской!

— Великолепно, — говорит миссис Найтуинг не слишком отчетливо. — Не спеть ли нам? Это ведь Рождество, в конце-то концов!

Мистер Грюнвольд садится к пианино и играет старинную английскую песню. Кое-кто из учителей поет вместе с нами. Несколько девушек начинают танцевать. Но мисс Мак-Клити сидит на месте, молчит и пристально смотрит на меня.

Нет, она смотрит на мой амулет. Когда она замечает, что я наблюдаю за ней, она одаряет меня широкой улыбкой, как будто мы с ней никогда и не ссорились, а, наоборот, всегда были добрыми подругами.

— Мисс Дойл, — окликает она меня и машет рукой, подзывая к себе, но ее опережают Энн и Фелисити.

— Давай танцевать! — настаивают они.

Девушки хватают меня за руки и тащат в середину холла.

Вечер тянется, как счастливый сон. Волнение праздника оказывается не по силам многим младшим девочкам. Прижавшись друг к другу, они дремлют возле камина, ангельские крылья смяты пухленькими ручками их подруг, а короны из цветных стекляшек и остролиста съехали набок, запутавшись в волосах. В дальнем углу сидят миссис Найтуинг и мисс Мак-Клити, склонив головы друг к другу. Мисс Мак-Клити говорит что-то настойчивым шепотом, а миссис Найтуинг качает головой.