Позже я написала Видкуну, как я доехала, и что у меня заканчиваются деньги. После этого я никогда в жизни больше не получала от него писем, даже через консульство. Когда я уехала в Китай, он решил, что оттуда мне не вернуться, и что уже никто не сможет предъявлять ему какие-либо претензии. Не получить моих писем он не мог — я посылала заказные письма и телеграммы, и они не возвращались. Ему писали из норвежского консульства, но я не знаю, отвечал ли он на их обращения. Таким образом, он избавился от меня и от ответственности за меня. С конца 1929 года, когда я уехала, я больше никогда не получала от него никаких известий и не видела его. На этом закончились наши несчастливые отношения. У меня было ощущение, что он вырвал себя из моей души. И хотя подобное случается у многих людей, у меня все время было чувство нереальности происходящего. Все как-то не состыковывалось, не имело логики — ведь мы переписывались несколько лет, пока я жила в Европе, и его письма были искренними и ласковыми. Думаю, Мара должна была уничтожить нашу переписку с капитаном. Ведь много лет спустя она публично отрицала мое существование в жизни Квислинга, а значит — была заинтересована в уничтожении всех доказательств. Один журналист где-то отыскал фотографию, на которой мы с Видкуном были сняты в компании его родственников. На вопрос обо мне Мара заявила, что не знает меня и не помнит, кто я. Хотя к тому времени многие журналисты уже знали о моем существовании как официальной жены Квислинга. Не знаю, осознала ли она, насколько глупыми были ее заявления, так как у меня сохранились документы, кроме того, были живые свидетели. Не представляю, что она будет говорить, когда в прессе появится статья обо мне со всеми доказательствами. Возможно, она сошлется на преклонный возраст и проблемы с памятью. Вероятно, Мара думала, что меня уже нет в живых, так как за годы жизни в Китае и в США я никогда не давала о себе знать. Но все же заявлять, что меня не существовало никогда — бездумно с ее стороны. Я хотела бы, чтобы правду узнали, пока я жива.

Надеюсь, жизнь Мары сложилась хорошо и у нее все спокойно.

Несмотря ни на что, я сочувствую семье Квислинга. Поступки капитана сказались на всей его семье. Брат Видкуна, Йорген, был замечательным, умным и понимающим человеком. Может быть, капитан действовал не по своей воле.

Сейчас в русских и в эмигрантских журналах, которые я покупаю в Америке, часто встречаю статьи о людях, с которыми когда-то была знакома. А я и не догадывалась, что они были известны.

После смерти своего мужа в Шанхае Александра в курортном городе Циндао познакомилась с известным местным архитектором и консульским агентом Франции Владимиром Георгиевичем Юрьевым. Со временем они сблизились, и в 1936 году она вышла за него замуж. Благодаря этому она получила французское гражданство, он усыновил ее сына. От брака с Владимиром Георгиевичем у Александры детей не было: из-за неудачно сделанного аборта в 1923 году было чудом, что она родила своего единственного сына.

Впервые с начала Первой мировой войны Александра была финансово обеспечена и была счастлива обрести большую семью: мать ее мужа, его братьев, сестру, тетю, дядю и других родственников. Иностранная община в Циндао жила интересной и активной общественной жизнью, и Александра снова могла заняться живописью. Она очень ценила свою счастливую и беззаботную жизнь.

С началом Второй мировой войны японские власти, считая Александру и ее мужа членами иностранной дипломатической коммуны, заключили их под домашний арест на весь период войны. В то же время ни немцы, ни японцы не обманулись французским паспортом Александры, поскольку немецкие консульские представители прибыли узнать о ее браке с Квислингом и установить, не еврейского ли она происхождения.

Несмотря на то, что Александра и ее семья были в гораздо лучшем положении, чем огромное количество людей, которые погибли в концентрационных лагерях, домашний арест сделал для них войну бесконечной.

Ниже Александра описывает свою реакцию на новости о Квислинге после окончания войны: «Я получила страшный удар на приеме на американском военном корабле в нашей бухте Циндао в октябре 1945 года, когда кто-то мельком сказал, что Видкун Квислинг был недавно казнен в Норвегии за измену. Я потеряла сознание. Его тень к тому времени преследовала меня уже более двадцати лет и продолжает витать надо мной до сих пор».

После ухода американских войск из Китая, которые оставили его коммунистическим силам, в 1949 году Александра с мужем и 18-летним Арсением уехала в США с французским дипломатическим паспортом после получения долгожданной американской визы, которая была выдана до того, как были получены также прежде запрошенные новозеландские и австралийские визы. Муж Александры получил работу в архитектурной фирме в Сан-Франциско. Со временем он со своим знакомым из Циндао открыл строительную фирму в городе Пало-Альто, находящемся южнее Сан-Франциско. Их строительная фирма росла и процветала. Александра много помогала мужу в развитии его дела, а со временем смогла вновь заняться живописью и созданием коллажей. Она получила признание на этом поприще в США и за границей. Ее сын получил высшее образование.

Александра узнала, что Мария живет в одиночестве в старой квартире на Эрлинг Скалгссонсгат, 26. Все еще не зная о сплетнях, которые Мария и Квислинг распространяли о ней, Александра написала Марии несколько писем, отправленных заказной почтой, выражая свои соболезнования по поводу смерти Квислинга. Также она просила Марию, если возможно, вернуть ее документы, фотографии и другие личные вещи, которые она оставила, уезжая в 1924 году, и по которым скучает до сих пор. Александра была готова оплатить все необходимые почтовые расходы. Но каждый раз ее письма возвращались — адресат отказывался расписываться об их получении.

Когда в 1965 году английский писатель Ральф Хевинс опубликовал свою книгу о Квислинге «Пророк без чести» (Ralph Hewins, Prophet Without Honor, London, 1965), Александра прочла ее. В книге было много неправдивой информации относительно отношений Александры с Квислингом, а единственным источником этой информации была указана Мария.

До мая 1973 года норвежская почта пыталась доставить официальное письмо американского адвоката Александры, написанное Марии 21 февраля. В этом письме адвокат спрашивал среди других вопросов, действительно ли Мария была единственным источником информации об Александре в той книге, как отмечал ее автор Ральф Хевинс, и предлагал ей опровергнуть свои заявления. Мария никогда не ознакомилась с этим письмом, так как не пожелала его принять.

1. Hoover Institution of War, Revolution and Peace, Stanford University, California, U.S.A. American Relief Administration (ARA) Archives, Russian Section. (The institution is abbreviated to «Н» in the Notes).

2. Norsk Folkemuseum Archives (Norwegian Folk Museum), Oslo, Norway.

3 Riksarkivet (The National Archives), Oslo, Norway Arkivet fra Nedre Slottsgate 3 Privatarkiv Frederik Prytz Privatarkiv Vidkun Quisling (The institution is abbreviated to «RA» in the Notes).

4 Public Record Office, Kiev, United Kingdom (now renamed National Archives) Records Relating to Special Operations Executive (SOE) Activity in Scandinavia, 1940–1945. Made available to the public 2 June, 1994.

5. Nasjonalbiblioteket, Oslo (National Library of Norway, Oslo, formerly Oslo University Library) Nansenarkivet (Nansen Archives).

6. Quislingarkivet (Quisling Archive) Fotografisamlingen (Photography Collection) (The instituion is abbreviated to «NB» in the Notes).

1. Barth, Else Margarete. Gud, det er meg: Vidkun Quisling som politisk filosof. Oslo, 1996.