Знания Квислинга о России и знакомство с Притцем оказались полезны для него, когда весной 1918 года ему предложили стать военным атташе при норвежской миссии в Петрограде. Для Квислинга, который с самого детства хотел заявить о себе всему миру, это путешествие в Петроград, ставший тогда центром внимания политиков и журналистов, оказалось исключительной возможностью продемонстрировать свои знания и способности. Более того, теперь он мог разъезжать с таким полезным и важным документом, как дипломатический паспорт, все преимущества которого, как отмечала Александра, он вскоре имел возможность оценить.
По всей вероятности, Квислинг не занимался в России рутинной дипломатической работой из-за чрезвычайного положения, сложившегося в то время в стране. Норвежские власти не признавали советского государства, но Квислинг, очевидно, был готов к этому. Даль полагает, что по этой же причине знакомство Квислинга с Троцким (в то время советский министр обороны) было поверхностным и коротким[10]. Это мнение Даля совпадает с тем, что думала и Александра. Она говорила, что Квислинг хвастался этим знакомством, но избегал говорить о каких-либо деталях.
По-видимому, еще до отъезда из дома Квислинг знал, что в Петрограде он снова встретится со своим старым знакомым Антоном Притцем, который женился на норвежке, живя в этом городе в 1915 году. Каролин Притц находилась в то время в Осло с их маленькой дочкой, а капитан делился с норвежской миссией своим опытом работы с советскими торговыми представителями в это неспокойное время. Неизвестно, замолвил ли Притц слово за Квислинга в Генштабе и Министерстве иностранных дел, но фактом остается то, что Притц и Квислинг прибыли в Петроград почти в одно и то же время — в конце мая 1918 года. Кроме того, они жили в одной квартире, которую Притцу передал норвежский поверенный в делах Арильд Хуитфельдт, когда его вызвали в Осло в сентябре. С этого момента Притц и Квислинг были ответственны за работу миссии, пока в декабре того же года им не пришлось закрыть ее и вернуться домой при драматических обстоятельствах[11].
Бедственное положение в России было следствием не только Мировой войны (которая официально закончилась 11 ноября 1918 года), но и восстаний, последовавших после революции, и Гражданской войны. Во время путешествия весной 1918 года по Восточной Европе через новую демаркационную линию в Брест-Литовске, Квислинг повсюду видел разруху, о чем он сообщил домой. По словам Оддвара Хойдала, разведывательные данные, которые Квислинг включил в свой первый доклад министру обороны, были недостаточно качественными, но признает, что отчеты, которые этот молодой офицер представлял впоследствии, занимая свою должность в Петрограде, давали хороший обзор военного положения и хаоса в целом. Квислинг был недалек от правды, когда сказал, что ситуация в России в настоящее время и ситуация во Франции, возникшая летом 1793 года после казни французской королевской пары[12], имеет настораживающее сходство.
Царь Николай II, которого принудили отречься от престола, а в марте 1917 года арестовали, был расстрелян со всей своей семьей 17 июля 1918 года. Революционные силы опасались, что контрреволюционерам удастся освободить царя из заключения, в котором он находился в Екатеринбурге (Свердловске). Хотя расстрел царской семьи держался тогда в секрете, имеющихся слухов было достаточно, чтобы по всей стране начались беспорядки. Столица, где находились Квислинг и Притц, не была исключением. Положение ухудшилось еще больше, когда 30 августа 1918 года был убит Урицкий, председатель Петроградского ЧК, и в тот же день был серьезно ранен Ленин в результате покушения на него Доры Каплан.
В своих личных письмах и в официальных докладах Квислинг и Притц писали, что, вернувшись в Петроград после летнего отпуска в Норвегии, они оказались в таком опасном и тяжелом положении, что даже здание миссии не гарантировало безопасности[13]. Когда Квислинг был еще в Норвегии, группа чекистов вломилась в британское посольство в Петрограде и убила британского морского атташе капитана Кроми, оказывавшего сопротивление до конца. Тело капитана Кроми было выброшено из окна верхнего этажа. Большевики также арестовали большинство британских и французских представителей в городе. Это заставляло оставшихся дипломатов работать еще больше. Притц позже говорил, что той осенью его миссия представляла интересы шести посольств и десяти миссий[14]. Датский министр Удендийк, взявшийся представлять британские интересы, наконец, сумел договориться о передаче ему тела Кроми. Похороны состоялись 6 сентября, на следующий день после возвращения Квислинга[15]. Убийство Кроми и политические последствия данного происшествия произвели сильное впечатление на Притца и Квислинга тем, что даже такая великая держава, как Британия столкнулась с подобным обращением.
Притц родился и вырос в Англии, имел там хорошие связи. Было ли это влиянием Притца или нет, но для Квислинга английский джентльмен был идеалом, о чем впоследствии узнала Александра, исходя из его представлений о правильном поведении. Его склонность ко всему английскому видна и в литературных попытках этого периода его жизни. Он упражнялся в английском языке в своей длинной и сентиментальной поэме, а в Национальной библиотеке в Осло имеется черновик его короткого рассказа или новеллы, повествующей о Первой мировой войне в Лондоне[16]. Скорее всего, Квислинг не стал бы предаваться творчеству в Осло, где он был очень занят тем, что старался проявить себя в Генштабе, также, как потом в Петрограде. У него было мало времени и тогда, когда он прибыл в Россию в феврале 1922 года в качестве помощника Нансена. Это говорит о том, что он занимался писательством в Хельсинки, когда был там с сентября 1919 года до мая 1921 года.
Норвежское министерство иностранных дел решило представлять свои интересы в России через свою миссию в Финляндии, поэтому в апреле 1919 года перевело туда всех оставшихся сотрудников миссии. Квислинг, который к тому времени вновь работал в Генштабе и был известен как специалист по Советской России, получил назначение в качестве офицера разведки (позднее этот пост был переименован в военного атташе) в миссию в Хельсинки, куда он прибыл в середине сентября 1919 года.
Это назначение стало еще одним удачным моментом в его жизни, так как министр Андреас Урбю, находившийся во главе миссии, был очень доволен своим новым коллегой. Поэтому в дальнейшем он делал все возможное, чтобы продвинуть Квислинга на дипломатическую службу, но всегда безуспешно. Урбю часто уезжал из Хельсинки, оставляя Квислинга руководить миссией в его отсутствие. Как поверенный в делах, Видкун помогал своему другу Притцу, снабжая его сведениями о финском рынке пиломатериалов. Жизнь Квислинга в Финляндии была гораздо более спокойной, чем в Петрограде, у него появилось много свободного времени для занятий своими делами. Таким образом, его жизнь стала более упорядоченной, и этот застенчивый и немного неуклюжий молодой человек имел удовольствие познакомиться с молодой женщиной по имени Нини Бо. Эта дружба закончилась с его возвращением домой в 1921 году, несмотря на то, что Нини была серьезно влюблена[17]. Это событие, однако, заставило его задуматься об отношениях между мужчиной и женщиной.
По возвращении в Осло он и не подозревал, что в скором будущем в России произойдут большие перемены. В Харькове, в ту пору ставшем столицей Украины, жили две молодые женщины, которые в детстве перенесли войну и большевизм по-разному. Одной из них была Александра Андреевна Воронина, которой исполнилось 16 лет, когда капитан Квислинг был еще в миссии в Хельсинки. Второй была Мария (Мара) Васильевна Пасешникова.
