Теория где-то такая, да.

Дом Иорича (он стоит напротив Дворца со стороны крыла Иорича — не перепутайте, не хочу никого вводить в заблуждение) отличался высокой дверью с позолоченой аркой, над которой находится символ Дома; этот, в отличие от вырезанного над входом в крыло Иорича, смотрит вперед. Дверь была открыта. Пара стражников, облаченные в цвета иоричей, смерили меня взглядами, но позволили пройти и даже ничего не сказали.

Пожилая драгаэрянка в простом платье коричневых и белых тонов подошла ко мне, назвалась (как именно — уже не помню) и спросила, чем может помочь. Я сказал, что нуждаюсь в услугах адвоката, и она едва ли не шепотом, хотя рядом никого не было, сообщила, что если я изложу ей общую суть вопроса, она могла бы кого-то порекомендовать.

— Благодарю вас, — ответил я, — но в этом нет необходимости; будьте добры, скажите, на месте ли леди Ардвена?

Лицо ее замкнулось, словно ставни в доме на Востоке, и она проговорила:

— Да, конечно. Пожалуйста, пройдемте со мной, я покажу вам приемную.

Что и было сделано в полном молчании с обеих сторон. Наверное, она знала, какого рода клиенты у леди Ардвены, и одобрения они у нее не вызывали. Пятно на репутации Дома, угу.

Маленькая и пустая, комната, однако, была вполне уютной и освещалась парой резных масляных светильников. Ожидая, я обменивался репликами с Лойошем по поводу здешнего убранства. Он мало что смог добавить.

Минут через пять появилась сама хозяйка, остановилась в дверях, посмотрела на меня, затем вошла и закрыла дверь. Я встал и слегка поклонился.

— Леди Ардвена. Сколько лет, сколько зим.

— Я ничего не могу для вас сделать, — проговорила она.

В голосе у нее звучало напряжение; винить ее было не за что, но и симпатия к несчастной служительнице правосудия меня не переполняла.

— Мне нужны лишь ответы на несколько вопросов.

— Мне не следовало бы делать и этого.

Леди Ардвена выразилась бы иначе, если бы предпочла отказать бесповоротно. Она бы просто не встретилась со мной. Так что я сказал:

— Дело не имеет отношения ко мне. Мои трудности не связаны с законом.

— Не связаны, — согласилась она. — Тогда кто же клиент?

— Алиера э'Киерон.

Глаза ее чуть расширились.

— Вы знакомы с ней?

Ха. Я-то думал, это всем известно.

— Да. Ей нужен адвокат. Посоветуйте мне такого.

— Я слышала, она отказалась от консультанта.

— Да, и это усложняет ситуацию.

Она кивнула, чуть помолчала.

— Разумеется, я кое-что об этом слышала. Статья тридцатая параграфы один, два и пять, да?

— Только один и два.

Она кивнула.

— Быстро продвигаются.

— И это значит?

— Это значит, что либо им не нравится дело, либо им нужно завершить его по политическим соображениям, и обычные трудности таковыми не являются.

— Уже что-то.

Она закусила нижнюю губу и села. Я также сел и ждал, пока она размышляла.

— Вам нужен тот, кто способен справиться с непокорным клиентом, и такой, чтобы имел опыт с девяносто первым эдиктом. Имперские эдикты отличаются и от кодифицированных традиций, и от статутов. Они ближе к ордонансам, но за ними стоит полная сила Империи, поэтому их ниша несколько глубже. И учитывая, что Империя настолько торопится… так. — Она извлекла огрызок карандаша и клочок бумаги. — Вот, сходите к нему.

Если откажется, возможно, он посоветует кого-то еще.

— Благодарю, — проговорил я.

Она встала, кивнула мне и выскользнула из кабинета.

При том, сколько денег ей от меня перепало за минувшие годы, я полагал, что уж стольким-то она мне обязана. Возможно, Ардвена возразила бы, но боялась, что в моей нынешней ситуации я могу сделать ее жизнь крайне неприятной, если она мне откажет.

Правильно боялась.

Под «Государством» мы подразумеваем организацию, обладающую исключительным правом осуществлять насилие на данной территории и имеющую власть и полномочия определять, как именно, в какой степени и при каких обстоятельствах таковое право может быть передано, поручено или санкционировано в пользу других организаций либо индивидуумов. Эта власть выражается и истолковывается разничными видами законодательства организации, кодифицированными или некодифицированными.

Из этого определения (ср. Ланья) следует, что признавать само существование Государства — значит признавать и его исключительное право на насилие, и наоборот. Тем самым вопрос законности всякого акта насилия, осуществленного Государством, случайного либо намеренного, прежде всего следует определить согласно:

1. Законности существования Государства.

2. Соблюдения интересов Государства, где имело место насилие.

3. Оправданности конкретных актов насилия в соответствии с указанными интересами.

Так, к примеру, насилие, совершенное мятежным вассалом — по определению незаконно; насилие, совершенное уполномоченными Государства по личным соображениям, считается преступным превышением полномочий; а насилие, совершенное в интересах Государства, но достижению таковых не способствующее, квалифицируется как преступная халатность.

Основываясь на вышеозначенном, ассамблея начинает расследование событий в Тирме.

На бумажке значилось имя «Перисил». Никогда о таком не слышал — но единственные иоричи, о которых я что-то слышал, были теми, кто соглашался включить джарегов в свою клиентуру. А таких весьма немного.

Я показал имя кому следовало и получил указания, которые привели меня в полуподвальный этаж Дома, а оттуда — в боковую галерею, которая походила на позднейшую пристройку к изначальному знанию; она была грубее, с более низким потолком и далеко не идеальным освещением. Здесь, в отличие от прочего Дома, на дверях значились имена. Забавно, если на двери значится твое имя, ты стоишь ниже в иерархии, или как? В любом случае это помогло мне найти правильную дверь.

Я хлопнул в ладоши и подождал. Потом хлопнул еще раз. Ничего не услышал, но дверь чуть-чуть приоткрылась, и из щели выглянула пара странных лиловых глаз; они изучили меня, потом Лойоша и Ротсу, потом опять меня.

— Да? — сказал, вернее, пропищал он. Голос у него был высокий и дребезжащий; и как такой может выступать перед судом? Судья, смеющийся над адвокатом — это как, поможет подсудимому? Впрочем, я не специалист.

— Могу я войти?

Он приоткрыл дверь чуть сильнее. Ростом он оказался лишь чуть выше Алиеры, которая сама лишь чуть выше меня. Плечи у Перисила были широкими, а сложение, как для драгаэрянина, почти коренастое. Одет небрежно, то есть шнуровка на дублете несколько ослаблена, а перчатки заткнуты за пояс не под равными углами. Для иорича — небрежно, ясно?

— Выходец с Востока, — проговорил Перисил. — Если вы пришли по собственному делу, либо в интересах одного из ваших сородичей, я никогда не имел дела с Правилами о расселении, хотя, конечно, и изучал их.

Кабинет за его спиной оказался крошечной квадратной каморкой, которую почти целиком занимал деревянный стол, на вид — старый и изрядно потертый.

Кроме стола, сюда едва поместилась пара стульев, металлических и уродливых. На стенах остались светлые пятна, следы от ранее висевших тут картин или чего-то в этом роде, а над стулом Перисила гордо висел официального вида документ в рамочке.

Я пояснил:

— Вас рекомендовала мне леди Ардвена. Меня зовут Владимир Талтош. Я здесь в интересах Алиеры э'Киерон.

— А. Тогда заходите, — он отступил в сторону, и еще раз посмотрел на Лойоша и Ротсу. — Занятные у вас зверьки.

«Поблагодари его за меня, босс. Обожаю, когда нас, зверьков, хвалят.»

Проигнорировав Лойоша, я шагнул внутрь.

— Новый кабинет?

— Да, мне лишь недавно позволили перебраться в Дом из городской конторы… — Тут он завис над собственным стулом. — А откуда вы знаете?

Я не ответил. Перисил сел, я устроился на одном из стульев. Мало что уродливый, так еще и неудобный.