Он сел поудобнее.

— Ага! Что ж, это по крайней мере дает нам понять, что ее величество не желает казнить Алиеру.

— Это мы и так знали.

— Ну, пожалуй, да.

— А будет ли настоящее следствие, или они просто говорят так, чтобы затормозить дело?

— И то, и другое. Настоящее следствие проводится, но оно не касается Алиеры и использование доимперского волшебства. Их интересуют события в Тирме.

Я откинулся назад, отчего ребра отозвались вспышкой протеста, и попытался понять, что же это может в точности значить. Не сумел.

— Слишком тут много всего замешано, — проговорил я.

— Да. И в нашем случае — все, если мы сумеем провести связь, и ничего, если не сумеем. Но в настоящее время мы ничего не сможем сделать, пока не будем знать, намерена ли Империя по-настоящему рассмотреть дело Алиеры.

— Я бы так не сказал.

Он поднял брови.

— Продолжайте.

— Я просто имел в виду, что мы, возможно, ничего не сможем сделать в смысле законов, но с моей стороны…

— То, о чем вы мне не скажете.

— Да. С моей стороны есть кое-что, что вполне можно поднять.

Перисил уставился на столешницу, потом поднял взгляд.

— Мне не нравится, когда от меня скрывают то, что может повлиять на дело.

— Всецело вас понимаю.

— Ладно, — проворчал он, — делайте то, что должны сделать.

Я кивнул и не стал упоминать, что и так намерен этим заняться вне зависимости от его мнения.

— Что-нибудь еще?

— Пока нет. Держите меня в курсе всех вопросов, о которых вы можете мне сообщить.

— И вы.

Он проворчал нечто утвердительное, я встал и вышел.

Адвокат так и не сделал ни одного замечания касаемо моей манеры передвижения.

Я пытался шагать так, как будто у меня ничего не болит; так я чувствовал себя менее уязвимым. Хотя, полагаю, толку никакого — любой мало-мальски стоящий убийца перед тем, как сделать свой ход, все равно предположил бы, что я нахожусь в лучшей форме.

Мне нужно было знать, что задумала Коти и ее милая банда потенциальных мятежников. И спросить ее я не мог, потому что именно мое к ним отношение стало причиной нашего разрыва.

Я остановился перед дверью, ведущей в сторону Дворца. Не увидел никого, кто наблюдал бы за мной. Это не значит, что никого не было, но я обычно замечаю такое, когда как следует смотрю. Фокус в том, чтобы не забывать смотреть.

«Куда сейчас, босс?»

«Я должен снова увидеть Коти. Прямо сейчас.»

Пауза.

«Прости, босс.»

«Угу. Есть мысль, как бы добраться туда и не притащить за собой хвост? Терпеть не могу повторяться, опять же, не думаю, что джареги дважды наступят на одни и те же грабли.»

«Ты же знаешь, босс, мысли не по моей части.»

«Я должен увидеться с Коти, и очень, очень не хочу никому давать наводку на ее местопребывание. Выслушаю любую мысль.»

«Погуляй вокруг, пока не будешь уверен, что за тобой следят, найди висящего на хвосте и прикончи его.»

«Я обдумаю твой вариант.»

Однако у меня не всплыло никаких гениальных мыслей, помимо предложенной Лойошем, так что я использовал старую добрую схему «обрубания» хвоста в толпе, перемежая ее пустыми улицами с многими поворотами, где легко заметить возможное преследование. Когда на хвосте один, такое работает превосходно; когда преследователей двое или больше, да еще сработанных и способных мысленно общаться, дело сильно усложняется.

Но у меня рядом был Дворец, у которого имелось одно неоценимое преимущество — крайне маловероятно, чтобы меня кто-то попробовал там прикончить, особенно с клинком Морганти.

Я шатался по коридорам часа два, остановившись лишь единожды — купил на лотке хлеба и сосисок. И лишь убедившись, что вроде бы за мной действительно никто не следит, вынырнул из Дворца через крыло Джагалы — там рядом со стоянкой экипажей росли весьма густые и уютные кусты. Лойош и Ротса кружили в вышине, непрестанно наблюдая. У Центра Бриисан я сменил экипаж, и наконец назвал вознице адрес Коти.

Лорд Карвер, в настоящее время пребывающий в крыле Иорича в ожидании казни, отказался свидетельствовать перед ассамблеей. Мы, однако, можем резонно заключить, что основной мотив востания был финансовый. Организация военных сил, начавшаяся в 239 году правления Зерики, и то, что можно назвать попытками пропаганды, начавшееся в 249 г., со всей очевидностью свидетельствуют, что попытка выйти из состава Империи планировалась несколько лет. Менее очевиден ответ на вопрос, ожидал ли он поддержки со стороны графини Сикеры и баронов Высоокго Оплота и Делоры. Вопросы, ожидал ли лорд Карвер этой поддержки, какие мог иметь основания для такого ожидания и почему поддержки в итоге не получил, выходят за рамки нынешнего следствия, однако стоит отметить, что если бы эта поддержка поступила, вероятность успеха его восстания существенно возросла бы.

Я велел высадить меня за пару сотен шагов до места, чтобы мы с Лойошем и Ротсой смогли как следует осмотреться. Похоже, операция прошла чисто, и я подошел к коттеджу. Влад Норатар был снаружи, орудуя нибольной ракеткой, чтобы удержать мяч в воздухе; он был весь захвачен процессом, но в конце концов заметил меня, остановился и неуклюже поклонился.

— Рад встрече, сударь, — исполнил я самый лучший поклон с расшаркиванием; он ухмыльнулся, отчего лицо мальчика засветилось. Дверь открылась, на крыльцо вышла Коти. — Равно как и с вами, мадам.

— Я не ждала тебя так скоро, — проговорила она, с сомнением глядя на меня и не зная, радоваться ей или волноваться.

— Кое-что возникло. Вопросы. У тебя есть время поболтать?

День был в разгаре; чуть дальше по улице текла поливал садик, вероятно, принадлежащий хозяину-ремесленнику. Мимо прошагала пара детишек и скучающая няня.

— Тогда заходи, — сказала она. — Войди внутрь, Влад. — Последнее было адресовано мальчику; у меня в груди при этих словах что-то шевельнулось.

Она придержала ему дверь, я зашел следом; Лойош и Ротса приземлились мне на плечи ровно в тот миг, когда я пересекал порог. Влад Норатар, услышав хлопанье крыльев, развернулся и вытаращил глаза.

«Чертовы проклятущие позеры.»

В голове у меня отозвался беззвучный смешок.

Коти спросила, не хочу ли я бренди; я согласился. Она наполнила бокал — ароматное, неохлажденное — и плеснула что-то себе. Владу Норатару она вручила стакан чего-то, напоминающего разведенное водой вино.

Коти опустилась в кресло и ожидала начала беседы. Я раньше слышал выражение «не знаю, плакать или смеяться», но только сейчас по-настоящему его понял.

Ладно, проехали.

— Рада тебя видеть, — проговорила она.

— А что с твоим лицом? — спросил Влад Норатар.

— Меня избили.

— Кто?

— Точно не знаю, — признался я.

— Ты собираешься узнать, и потом избить их?

Я сделал паузу. Ну, коли сомневаешься — отвечай честно.

— Если у меня будет возможность с ними сквитаться, я так и сделаю.

Он кивнул и, кажется, хотел спросить что-то еще, но Коти, вероятно, не понравилось, куда сворачивает разговор.

— Итак, в чем дело? — спросила она.

Я попытался сформулировать это поточнее.

— Почему это я всегда оказываюсь в ситуации, когда я должен выяснить, что происходит, но никто ничего мне не говорит?

— Ты же не ожидаешь от меня ответа, — интонация ее не была вопросительной.

— Ну, нет.

— Так в чем дело?

На Коти было оливково-зеленое платье с белым полукорсажем-полувставкой, со шнуровкой спереди, и широкими рукавами буфом; из ворота выбивались оборки белой блузы. В общем, одежда, которая просто вопила «расшнуруй меня». А волосы у нее казались в этом наряде еще чернее…

Ладно, к черту.

— Ты можешь рассказать мне хоть что-нибудь насчет того, что, э, твои люди, твое сообщество, затевают в связи с этой резней?

Она озадаченно свела брови.

— Влад, тут нет никакого секрета. Мы агитируем насчет этого с того самого момента, как это случилось, и…