Гость Дневных занятий произвол Исчерпан был вполне. День пал, и вечер произвёл, И тьму зажёг в окне. Выл домовой среди стропил, И леший причитал. Кто спал, кто пел, кто печь топил. Я, например, читал. И вдруг дверей визгливый скрип, И мы глядим втроём, Как некрасивый, грязный тип Буквально влип в проём. Он пах, как падаль жарким днём, Как человечий срам, Но сила тьмы клубилась в нём, Дом обращая в храм. Проснулся тот, который спал, Сказал: – Вот это сон! Эй, ты, орясина, шакал, Пошёл отсюда вон! Гость обнаружил дёсны. Смрад Стал много тяжелей. – Налей. Мне что-то плохо, брат. — И повторил: – Налей. Метался вой среди стропил И снег сырой валил. Один курил, другой топил. Я, например, налил. Он выпил зелье в два глотка, Засодрогался вслед. – Горька, – сказал, – а как сладка. И вышел. И привет. Февраль на крыше бесов пас И снег валил сырой. – Больной, – сказал один из нас, – Шакал, – сказал второй. – Счастливец, – третий произнёс, — Он знает в жизни толк. Вот так и надо: на износ, Навскидку… – и умолк. – Так пей, – сказал ему не я, А тот, что прежде спал, — И будешь рыло и свинья, Покуда не пропал. Пей и торчи из всех прорех И носом землю рой… – А кстати, выпить бы не грех, — Сказал тогда второй. – Тут разговоров на сто лет, Не спор, а костолом… И вот бутылка на столе, И люди за столом, И каждый взял по колбасе И «будем!» возопил И залудили. Но не все. Я, например, не пил. «Баламутило, мучило, пучило…»
Баламутило, мучило, пучило, Клокотало, корёжило, жгло, Остогрызло, обрыдло, наскучило То, чем жил он, что так ему шло. В голове свиристело и пукало, Барабанило в левом боку, А возлюбленной пухлое пугало Громоздило «ко-ко» на «ку-ку». Вылез некто мохнатый из телека, Сел напротив и начал линять. – Что за чушь! – он подумал. – Истерика. Надо, видимо, что-то менять. Сей же миг устремясь к равновесию, Корректируя душу свою, Для начала сменил он профессию, Поменял трудовую семью. За стеной доремикали режуще, Ниже резались в крик в домино. Поразмыслив, сменил он убежище И район поменял заодно. Где добром, где прибегнув к насилию, Где продуманно, где на авось, Он друзей поменял и фамилию, Даже брата сменить удалось. Из возлюбленной выделал чучело И прислушался. Нет, не ушло: Баламутило, мучило, пучило, Клокотало, корёжило, жгло. Дачное утро Карабкается утро по стволам, Скользит по фиолетовым обрывам, Спешит и в настроении игривом Устраивает праздничный бедлам. На грядке появляется старик. Он поощряет луковые всходы. Набором бодрых цифр бюро погоды Дублирует восход и птичий крик. Залив едва волнуется. Песок Томительно исходит лёгким паром. В двенадцать открывающимся баром Манит благоустроенный мысок. Ребёнок ловит бабушку сачком, Голубоглазый бомж бутылки ищет. А позади кафе трещит и свищет Соловушка над мусорным бачком. 25 мая 1976 Осень Листопад, листожор, листобой, Завтра золото станет золой. То же самое будет с тобой, С головой твоей, шумной и злой. Намагниченным рваным углом Перемётные птицы уйдут. Бей им вслед обветшалым челом — Сдан редут, и огарок задут. Это край – омертвение жил, Склеротический клёкот в груди, И досада – неправильно жил, И засада, куда ни пойди. Это пепел на дне очага, Нищеты продувная сума. В створках век оплывут жемчуга И зачахнут. И будет зима. Снегопад, снеговей, снегостой, Голубые летейские льды. Даль чернеет, и берег пустой, И следы. Слава богу, следы. Песенка шута Обогреваю белый свет, Смеюсь, обозревая То липы цвет, то рыбий след, То потроха трамвая. Когда компания сыта, Она предпочитает Не лиру – бубенцы шута, Шута вам не хватает. Я вместо ужина стучу Зубами по железу, Затем по лунному лучу На четвереньках лезу. Вас огорчает темнота. А я твержу: – Светает! Не верьте, смейтесь. Но шута, Шута вам не хватает. Меня корят, что я не горд, Что взял в Пегасы клячу, А я дурачусь круглый год И всех вокруг дурачу. Камзол мой драный нищета Куплетами латает. А вы торопите: шута, Шута вам не хватает. Но я ужасно устаю От этой глупой роли. Возможно, нынче я даю Последние гастроли. Бежит вода из решета, Снег на губах не тает, И вдруг поймете вы: шута, Шута вам не хватает. 24 ноября 1975 |
