Как она ненавидела этого Тристана де ла Тера! Как он посмел явиться сюда и объявить им войну? Женевьеву терзала не только ненависть, но и страх. До сих пор Иденби выдерживал канонаду, но к нападающим со дня на день могло подоспеть подкрепление. Какая досада, что Эдгар отправил свой отряд на помощь Ричарду!

— Нам надо выиграть время, — шептал Аксель Эдгару, вцепившись побелевшими от напряжения пальцами в камни стены и глядя на лагерные костры. — Ждать и молиться, что Генрих отзовет своих сторонников прежде, чем они успеют ворваться в замок. Если нам повезет, Ричард со своей многочисленной армией разобьет Генриха Тюдора, и мы будем спасены.

Но Эдгар лишь качал головой. Вместе с Акселем он осмотрел обрушившийся участок стены, опасаясь, что именно здесь на нее завтра попытаются взобраться воины де ла Тера.

— Нельзя сидеть сложа руки. Сегодня же ночью мы должны напасть на лагерь и уничтожить противника во что бы то ни стало!

— Не надо, отец! — взмолилась Женевьева. — Не вздумай! Ты хозяин замка, тебе нельзя рисковать…

— Я не вправе посылать своих людей в битву, если не возглавлю их! — Эдгар прижал дочь к себе и погладил ее по голове. Он переглянулся с Акселем поверх головы Женевьевы, и только когда тот ушел, она поняла: отец уже отдал воинам приказ бесшумно выскользнуть за ворота.

Эдгар с улыбкой посмотрел в глаза дочери:

— Тебе нечего бояться; детка. Господь на моей стороне, наши враги будут повержены!

Женевьева вновь прижалась к отцу. Они спустились со стены и вышли во двор к большим воротам. Стоя на пороге, Женевьева увидела, как отец поднял руку и воины бесшумно устремились за ним к вражескому лагерю, скрытому во тьме.

Покидая замок, Аксель взглянул на невесту. Едва сдерживая слезы, она приложила пальцы к губам и послала ему воздушный поцелуй.

Аксель бросился к ней, стиснул ее в объятиях и впился в ее губы с такой страстью, что Женевьеву охватило пламя. Его руки пылали, упругое тело прижималось к ней… Еще минута — и он исчез за воротами.

Застыв на месте, Женевьева думала: вот она, страсть, любовь — вся эта боль, жажда прикосновений. Аксель!

Воины исчезли в ночи. Тьма окутала Женевьеву, и ей вдруг стало тоскливо и одиноко. Эдвина улеглась спать вместе с Анной и во сне крепко обнимала дочь. Священник мог бы составить компанию Женевьеве, но он был слишком занят, отпевая погибших. Она осталась одна.

Внезапно ночную тишину разорвали громкие вопли. Не прошло и часа, как воины внесли труп Акселя в приоткрытые ворота.

— О Боже, нет!

Воины отца обступили Женевьеву. Сэр Хамфри рассказал, как отважно сражался Аксель, как искусно отражал атаки противника, но не выжил…

Она в ужасе смотрела на тело возлюбленного, на его гордое и умное лицо, на глаза, закрывшиеся навсегда. Еще не успев осознать всю тяжесть потери, она склонилась и поцеловала Акселя, приложила ладони к его груди и вдруг вскрикнула, обнаружив на них кровь.

Но ей предстояло испытать еще одно потрясение. Сэр Гай приблизился и сообщил, что лорда Эдгара Иденби нет среди уцелевших защитников замка. Гай и Хамфри намеревались отправиться на поиски, но Женевьева остановила их.

— В отсутствие отца хозяйка здесь я, — холодно заявила она и, не слушая возражений, выскользнула за ворота, чтобы отыскать отца среди погибших.

Вскоре Женевьева увидела Эдгара — смертельно раненого, но еще живого. Зарыдав, она упала на колени, обхватила его обеими руками и прижала к груди, стирая рукавом кровь с лица, утешая его и уверяя, что он непременно выживет.

— Дорогая моя девочка, милое дитя! — Эдгар поднял дрожащую руку и коснулся ее лица. — Мой ангел, ты осталась совсем одна…

— Не говори так, отец! Я омою твои раны, я…

— Ты уже омыла их слезами, — мягко перебил он. — Я умираю и знаю это. А тебе завещаю свою гордость, нашу честь и преданность. Женевьева, теперь ты хозяйка замка! Будь осторожна, верна слову, внимательна к тем, кто служит тебе. И не вздумай сдаться! Не падай духом, не посылай людей на верную гибель. Аксель поможет тебе. Ты выйдешь замуж…

Судорога прошла по телу Эдгара, и он умолк. Слезы градом катились по щекам Женевьевы, державшей на коленях голову отца. Он так и не узнал, что Аксель отправился на небеса раньше его, не успел понять, какая ужасная участь ждет его дочь.

Подошел сэр Гай и помог Женевьеве подняться.

— Уходим в замок! Враги слишком близко, пора спешить…

— А мой отец? Я не оставлю его здесь! Не допущу, чтобы он стал добычей стервятников!

Они вдвоем перенесли тело Эдгара в замок. Залитая кровью отца и возлюбленного, Женевьева поднялась на стену и долго смотрела вдаль. Ночной воздух холодил щеки. Она поклялась памятью погибшего отца, что ни за что не сдастся. А еще поклялась Акселю никогда не забывать его.

— Де ла Тер! — крикнула она в ночную тьму. — Тристан де ла Тер! Клянусь, ты умрешь!

Но предательское рыдание прервало ее гордый возглас. Она не могла смириться с гибелью отца, с тем, что никогда не назовет Акселя мужем, что ее жизнь уже не станет такой, как прежде.

Опустошенная и измученная, Женевьева прижалась лбом к холодной каменной стене и повторила слова отца: «Не вздумай сдаться…».

Она знала, что завтра же воины де ла Тера возобновят штурм замка. А у нее осталось так мало защитников! Надо что-то придумать. Хоть что-нибудь, лишь бы спастись.

«Не вздумай сдаться!»

Казалось, пылающее, нестерпимо жгучее солнце рухнуло с небес. Но вскоре стало ясно, что это не солнце, а огромный камень, обернутый пропитанной маслом и подожженной тканью. Пронзительные вопли ужаса послышались из-за каменных стен замка Иденби.

Пушки Тристана грохотали, изрыгая пламя. Но каменные стены были так прочны, что ядра не разрушали их, и вскоре нападавшим пришлось привести в действие огромную, наспех сооруженную катапульту. Вокруг творилось нечто невообразимое. В небо поднимались клубы дыма и языки пламени, трудно было понять, куда и зачем бегут воины. Красные розы, эмблема дома Ланкастеров, стали неразличимы на их одежде.

Тристан де ла Тер восседал на огромном жеребце, облаченный в шлем и доспехи. На его мантии красовалась алая роза. Сквозь прорези забрала сверкали глаза, черные как ночь. Он был безмолвен и неподвижен. Вышколенный конь не шевелился.

Вдруг Тристан с яростью воскликнул:

— Будь они прокляты! Неужели у них не хватает ума сдаться? Мне опротивела эта бессмысленная бойня!

Джон осторожно заметил:

— Боюсь, Тристан, они все равно не признают права наследника из дома Ланкастеров. Лорд Иденби ни за что не сдастся. — Джон давно молился о том, чтобы сражение поскорее кончилось. И все-таки отдавал дань восхищения достойному противнику.

— Эдгар Иденби должен понять, что это война.

Кивнув, Джон натянул поводья: его жеребец заплясал на месте, напуганный неожиданным выстрелом из пушки. Ядро пролетело всего сотню ярдов и упало неподалеку от того места, где стояли Тристан и Джон.

— Захватить замок тебе приказал король, который еще не успел взойти на престол.

— Но непременно взойдет, — мрачно и уверенно ответил Тристан. — Джон, я сделал все, что мог. Хотя мне велено не щадить противника, я все-таки пытаюсь проявлять милосердие. Но если осада продолжится, наши воины еще больше рассвирепеют. — Он помолчал. — Да и сам я наверняка начну крушить все, что попадется под руку.

— Значит, впереди у нас — грабежи и насилие! — усмехнулся Джон. — Я не прочь разжиться серебром. А когда осада кончится, — он устало усмехнулся, — насладимся вином, женщинами и песнями!

Тристан вскинул руку в перчатке.

— Будь проклят этот замок! И гордыня Иденби! Ему было бы достаточно присягнуть Ланкастеру. — Он обвел взглядом поле боя, раскинувшееся под бледно-голубым небом. Повсюду были видны бегущие воины, неуклюжие в кольчугах и шлемах. Пламя настигало их, угрожая пожрать. На скале высился замок с отвесными прочными стенами; слева от него плескалось море. Отряду Тристана удалось сделать несколько метких выстрелов из катапульты, но, судя по всему, защитники Иденби не собирались капитулировать.