Джон протянул другу руку, тот сел на его коня, и они помчались прочь от стен замка, пригибаясь под градом стрел.

Добравшись до долины, Джон придержал коня и попытался оценить положение. Из пятидесяти мужчин, вошедших сегодня в замок, в живых осталось меньше двадцати пяти, да и те истекали кровью, стонали и бессильно приникали к шеям лошадей.

— К лагерю, — хрипло скомандовал Джон. — Мы еще вернемся!

Самым сокрушительным ударом для Джона стала гибель Тристана. Джон слышал, как Тристан выкрикнул предостережение, как внезапно оборвался его голос. Именно Тристан решил пощадить обитателей Иденби — несмотря на то что гнусные убийцы погубили в Бедфорд-Хите всех, кто был дорог ему.

Его вновь предали. Теперь Тристан наверняка погиб или погибнет — сторонники Йорков ни за что не пощадят его. Джон вспомнил, сколько раз друг спасал его в бою. Он пришпорил коня и обогнал кавалькаду измученных воинов, не желая, чтобы они заметили слезы у него на глазах. Джон не сумел спасти Тристана, своего друга, наставника и товарища по оружию, который нуждался в помощи. Внезапно он осадил коня и оглянулся на замок.

— Клянусь Богом и всеми святыми, я не уйду отсюда без тела Тристана!

Воины молчали.

— Мы останемся здесь, — сказал Тибальд.

— И будем продолжать осаду, пока живы, пока наши враги не умоются кровью! — вставил Мэтью. — Отомстим за лорда Тристана!

Воины разразились криками. Они понимали, что могут погибнуть во время осады, но это не поколебало их решимости отомстить за смерть предводителя. Джон кивнул и направился к лагерю. В пути его неотступно преследовали мысли об обитательницах Иденби, готовых сражаться вместо своих мужчин, пуская в ход красоту и коварство. Он мечтал схватить обеих и отдать на потеху своим воинам, а затем бросить на растерзание грифам. Но даже такой мучительной смертью не искупить предательства.

Шум сражения давно утих, а Женевьева все сидела не шевелясь и закрыв лицо ладонями.

На лестнице послышались осторожные шаги, слишком легкие для мужчины, но Женевьева не обратила на них внимания. Она не подняла голову, даже услышав приглушенный возглас. Но затем прозвучал голос Эдвины: «О Господи!», и Женевьева наконец убрала ладони от лица.

Эдвина стояла перед телом Тристана, не решаясь обойти его. Женевьева попыталась заговорить, но рыдания душили ее.

— Он мертв, Эдвина. Мертв. Я убила его!

Эдвина перешагнула через распростертое тело, бросилась к племяннице, присела рядом и обняла ее за плечи. Женщины крепко прижались друг к другу, всхлипывая и дрожа.

— Все кончено, — наконец выговорила Эдвина. — Все кончено.

На лестнице загромыхали тяжелые шаги. В башню поднимался сэр Гай, за ним шел Темкин. Сэр Гай опустился на колено перед Женевьевой.

— Миледи, вы спасли нас всех. Вы победили, сумели одолеть их де ла Тера; и они бежали, бросив его на произвол судьбы. Вы убили его, вы…

— Нет, нет, нет! — выкрикнула Женевьева. — Не благодарите меня! Лучше унесите его отсюда!

Сэр Гай кивнул Темкину, и они с трудом приподняли огромное тело поверженного врага.

— Миледи… — смущенно пробормотал Темкин, не глядя на Тристана, — как прикажете поступить…

— Уходите же! — взмолилась Женевьева.

Мужчины пожали плечами и побрели вниз со своей ношей.

В большом замке слуги стаскивали в подземелье тела раненых и погибших воинов Тристана.

— Куда отнесем его, сэр Гай? — спросил Темкин.

— Через задний двор, — решил Гай, — к берегу моря. Там мы похороним его в песке, под скалой.

— Но христиане так не поступают, — возразил Темкин, считая, что тело Тристана следует отдать его воинам, чтобы они похоронили его со всеми почестями.

— Ему самое место среди камней! Ты слышал — леди Женевьева приказала убрать его из замка!

Сэр Гай был рыцарем, а Темкин — простым стражником, назначенным капитаном замковой стражи. Поэтому, прикусив язык, он вместе с сэром Гаем разыскал носилки. Они вынесли труп на задний двор, прошли мимо сгоревших крестьянских домов и мастерских, а затем через ворота — к морю.

— Здесь, — сказал сэр Гай, остановившись неподалеку от узкого песчаного пляжа.

— Здесь? Но среди камней нам не вырыть могилу…

— Забросай его камнями. Если грифы не выклюют ему глаза, пусть посмотрит, куда завела его глупость!

Он бросил носилки и брезгливым жестом отряхнул ладони. Внезапно Темкин заметил, что отделанный мехом плащ сэра Гая, шерстяные чулки и туника выглядят безупречно. На них не было ни дыр, ни пятен крови. Где же он находился во время сражения? Темкин насторожился. А может, сэр Гай так ловко владеет мечом, что ему удалось выйти из схватки невредимым?

— Займись трупом сам. — Сэр Гай направился к воротам.

Переведя взгляд на человека, который чуть не убил его, Темкин поежился. Такой рыцарь не заслуживал поспешного погребения и язвительных замечаний сэра Гая. Но в замке Иденби и без того много дел. Пора привести в порядок стены и парапеты — на случай, если противник возобновит атаку, да еще ухаживать за ранеными, убирать в зале…

Темкин поспешно завалил труп камнями, чувствуя, что поступает несправедливо: даже поверженный лорд остается лордом. Темкин не был священником, а во время церковных служб обычно клевал носом. Но теперь он опустился на колени и прочел молитву за упокой души лорда, глядя в темнеющее небо.

Сегодня они победили, но Темкин не испытывал радости: напротив, ему было не по себе. Он не сумел защитить хозяйку замка — это она защитила его и теперь казалась подавленной. Победа, достигнутая благодаря коварству, не приносит удовлетворения. Прочитав еще одну молитву, усталый Темкин вернулся в замок.

В ту ночь Женевьева, лежа без сна в полутьме в своей постели, боялась закрыть глаза. Стоило сделать это, и перед ее мысленным взором возникал мрачный, разъяренный ее предательством Тристан. Она вновь видела, как он падает, вспоминала, что творилось в зале, когда она спустилась туда. Весь пол был усеян телами стражников замка и трупами врагов.

В ушах Женевьевы звучали скорбные рыдания матерей, детей и девушек, нашедших среди погибших своих близких, потерянных навсегда. Никто не упрекал хозяйку замка, не бросал на нее укоризненных взглядов. И все-таки, какое дело простым людям до того, кто взойдет на престол? Они зависят от мелких землевладельцев и рыцарей; их кормят труд и земля. По старинному обычаю, крестьяне объединялись в испытаниях и в труде, вместе платили налоги и боролись за выживание. Они редко покидали свои деревни, никогда не бывали в Лондоне. Женевьева считала, что обязана обеспечить им не только победу, но мир и покой.

Но как позаботиться о подданных отца, отказавшись от борьбы? В дни осады в замке ручьями лилась кровь, люди страдали и умирали. Женевьева не отворачивалась при виде раненых. Она тоже похоронила близких и оплакала их вместе с другими обитателями замка. Но сегодня что-то изменилось, на сердце Женевьевы лежал тяжелый камень.

Боясь закрыть глаза, она вся дрожала, и хотя в комнате жарко пылал камин, натягивала до подбородка теплое меховое одеяло. Ей никак не удавалось забыть ненавидящий взгляд Тристана. Она убила его. Господи, это лицо будет преследовать ее до самой смерти!

В дверь постучали. Женевьева вздрогнула. Где же Темкин? Он обещал не отходить от двери спальни. С тех пор как началась осада, на пороге ее комнаты всегда стояли двое стражников с волкодавами.

— Женевьева! — послышался голос Эдвины. Обрадованная девушка вскочила, босиком подбежала к двери, распахнула ее и увидела тетку в одной ночной сорочке, закутанную в шерстяное одеяло. Ее глаза в полутьме казались огромными. Оглядевшись, Женевьева заметила у двери спящего Темкина, рядом с которым свернулись псы.

— Входи. — Она пропустила Эдвину в комнату. — Мне не спалось…

— Мне тоже. Мы победили, но теперь мне страшнее, чем прежде!

Женевьева давно привыкла утешать тетку, забывая о своих опасениях.